Н.Д. Игумнова. Небесный покровитель Восточной Сибири

01.02.2005 archive, Вестник №41, Даты

200-летие прославления святителя Иннокентия Иркутского

Н.Д. Игумнова

Среди выдающихся украинцев, внесших свой вклад в утверждение мирового Православия, особо выделяется черниговчанин, воспитанник Киевских духовных школ и насельник Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры святитель Иннокентий (Кульчицкий). Выдающийся богослов, просветитель и проповедник 200 лет назад был причислен к лику святых, десятки православных храмов открыты в его честь, он по праву считается небесным покровителем Восточной Сибири.
В истории освоения Сибири немаловажным фактором явилось духовное окормление местного населения. Не секрет, что, несмотря на набожность первых русских поселенцев, нравственность последних была в значительной мере подорвана суровыми условиями выживания, отсутствием контроля со стороны церкви и государственной власти, преобладанием мужского населения, а также нескрываемыми злоупотреблениями местного начальства. «Первые переселенцы в Сибирь далеко не были хорошими представителями народа. Все это был народ большею частью бездомовый, привлеченный в Сибирь жаждой наживы и грабежа», — писал в начале XX в., возможно немного сгущая краски, иркутский протоиерей Иоанн Дроздов. В результате имело место многобрачие, сожительство с некрещеными, иногда насильственное. О таких пороках, как пьянство и сопряженные с ним проявления невоздержанности, даже говорить не приходится. Роль духовенства в этих условиях могла быть неоценимой, но и оно не всегда выдерживало испытания и соблазны бытия.
До учреждения Иркутской епархии Восточная Сибирь входила в Сибирскую митрополию и управлялась Тобольским митрополитом. Огромное, в тысячи километров, пространство не давало возможности церковному иерарху быть в курсе всего происходящего, и часто, принимая решения, он руководствовался случайными сведениями. «Время было такое, — пишет историк Иркутской епархии Прокопий Громов, — что правительство не только не успевало восполнять житейские и духовные нужды переселявшихся в Сибирь, да и не могло вдруг обозреть их… Возможно ли было архиерею Тобольскому, как бы ни был он деятелен, одному управлять паствою, рассеянною на таких пространствах, каковы от Урала до Амура, от гор Саянских до реки Анадыра», — продолжает он далее.
В 1707 г. было учреждено викариатство Тобольской митрополии для Иркутска. Первым викарием, который должен был именоваться епископом Иркутским и Нерчинским, стал Варлаам Косовский. Жалование его было невелико, жизненные условия весьма стеснены. Трудности на поприще пастырского служения настолько велики, что, не выдержав испытаний, «через пол третья года» (два с половиной года) он самовольно покинул свой пост и уехал в Москву. Это обстоятельство настолько испугало Тобольского митрополита и Синод, что больше опытов подобного наместничества не предпринималось.
В 1727 г. к управлению епархией приступил Иннокентий Кульчицкий — новый человек, с чьим именем связан качественно новый период в истории и духовной жизни края.
Но вернемся к тем временам и обстоятельствам, которые на протяжении многих лет формировали личность будущего подвижника, его стойкость и духовную силу.
Иннокентий (в миру Иоанн) Кульчицкий родился в первой половине 80-х годов XVII в. в Чернигове. Его родители, к несчастью рано ушедшие из жизни, принадлежали к числу ревностных поборников Православия. Род Кульчицких считался весьма влиятельным в церковных и политических кругах Украины того времени. В 1696 г. Иоанн поступил учиться в Киевскую коллегию. Здесь он провел одиннадцать лет, получив не только самое лучше образование, какое только возможно было в России того времени, но и опыт различных богословских школ, представители которых преподавали в этом учебном заведении. Уже в этот период личность Петра I, его деяния и преобразования стали влиять на жизненные обстоятельства будущего подвижника.
Годы учебы Иоанна совпали с важными переменами в жизни Киевской коллегии. В сентябре 1700 г. указом Петра ей был придан статус Академии, что послужило фактическим признанием духовной школы первым высшим учебным заведением России.
Известно, что юный Иоанн Кульчицкий пользовался расположением наставников. Основной причиной этого, несомненно, было его усердие в постижении наук. Вероятно, опытные учителя уже в то время просматривали незаурядные задатки своего подопечного. По мере возможности его поддерживал ректор семинарии, впоследствии митрополит Киевский Иоасаф Кроковский, очевидное участие в судьбе воспитанника принимали преподаватели, а впоследствии выдающиеся церковные деятели Стефан Яворский и Феофан Прокопович. Несмотря на радикальные расхождения во взглядах, они помогали будущему подвижнику в годы учебы, поддерживали в дальнейшей деятельности, в 1721 г. оба принимали участие в поставлении его в епископский сан.
Изменения произошли не только в жизни духовной школы. 1700 год стал поворотным в церковной жизни России. После смерти патриарха Адриана Петр готовился упразднить патриаршество и провести коренную церковную реформу. В преподавателях и выпускниках Киевской духовной академии он хотел найти опору в борьбе со сторонниками дореформенных порядков, ждал богословского обоснования необходимости перемен. Намечалось открытие новых духовных школ, семинарий и академий в крупных городах России. Все это предопределяло основные направления будущей деятельности большинства выпускников.
Довольно рано будущий подвижник проявил склонность к иноческому житию, готовил себя к этому, и в 1706 г., когда были завершены основные академические курсы, принял постриг, получив монашеское имя Иннокентий. Вскоре он был посвящен сначала в иеродиакона, затем в иеромонаха Киево-Печерской лавры. В свободное от служб время он изучал философию и метафизику, о чем свидетельствуют переписанные им в 1707 и 1708 гг. учебники. До конца XIX в. эти рукописи хранились в фундаментальной библиотеке Иркутской духовной семинарии и были описаны исследователями того времени. К настоящему времени они, к сожалению, утрачены.
В 1710 г. иеромонах Иннокентий был вызван Стефаном Яворским, ставшим местоблюстителем патриаршего престола, в Московскую духовную академию, размещавшуюся в «училищном» Спасском монастыре. Ректором академии и одновременно настоятелем монастыря был известный проповедник и богослов Феофилакт Лопатинский (умер в 1741 году). Здесь будущий святитель преподавал словесность и продолжал собственное образование, совершенствуясь в богословских науках и философии. Курс словесности, читанный им в академии, по-видимому, утрачен, или пока не обнаружен в книжных собраниях и архивах Иркутска, но, по свидетельствам историков Иркутской епархии, еще в конце XIX – начале XX века он находился в библиотеке Иркутской духовной семинарии.
Можно предположить, что при составлении курса Иннокентий Кульчицкий руководствовался материалами, привезенными из Киева. До наших дней сохранился его собственноручный список курса словесности, читанного Иннокентием Поповским в Киевской академии. (Concha novas easque praesentis artis oratoriae gemmas continens ad litus Borysthenis nata ad exornandos ingeniorum vertices Kiiovomohileanis rhetoribus collata, anno 1698 — Раковина, содержащая новые и дополненные гением нашего века перлы ораторского искусства возле берегов Борисфена рожденная и для украшения голов талантливых Киево-Могилянских риторов подобранная в году 1698-м). Сегодня он хранится в рукописном фонде научной библиотеки Иркутского государственного университета.
Безусловно, важной частью библиотеки молодого преподавателя были труды его учителя и покровителя Стефана Яворского, чье проповедническое искусство признавалось даже идейными противниками. Феофан Прокопович, например, писал: «…он имел удивительный дар красноречия, и едва подобные ему в учителях российских обретись могли». В НБ ИГУ хранится сборник, переписанный святителем, который содержит курс риторики, прочитанный С. Яворским в 1695 г. с примерами «ораций» на славянском языке. Здесь же помещены образцы ораторского искусства знаменитого проповедника: панегирик в честь Варлаама Ясинского и торжественный стих «Азовская экспедиция».
Известно, что курсы словесности в Киевской академии читал и Феофан Прокопович. Его подход кардинально отличался от системы С. Яворского. Не исключено, тем не менее, что некоторые положения его теории использовались свт. Иннокентием при разработке курса, ведь в позднейших собственных поучениях он успешно сочетал элементы двух систем.
В 1714 г. Иннокентий был назначен префектом академии, его обязанности существенно расширились. Теперь он преподавал нравственное богословие, философию и метафизику, следил за общей успеваемостью учеников.
Церковно-педагогическая деятельность под руководством такого выдающегося проповедника как ректор академии Феофилакт Лопатинский также способствовала формированию личности Иннокентия, шлифовала его владение словом. Недаром проповеднический дар святителя впоследствии будет назван «витийственным», каждое слово его поучений, по свидетельствам современников, глубоко проникало в души слушателей.
Следующий этап его деятельности был недолгим, но значимым. В 1719 г. по указу Петра I он вместе еще с десятью монахами был вызван в Петербург в Троицкий Александро-Невский монастырь. Отсюда был назначен на флот — священником на корабль «Самсон», а затем — обер-иеромонахом флота в г. Або в Финляндии. В этой должности, принесшей ему опыт и навыки церковного администратора, он пробыл до 4 июля 1720 г.
Новое поприще Иннокентия Кульчицкого было неожиданным для него, но значительно приблизившем святителя к Иркутску — месту главного подвига его жизни.
В апреле 1718 г. в Пекине скончался глава первой православной миссии Иларион Лежайский. В его подчинение входили несколько человек: иеродиакон Филимон, 7 причетников и студентов. Между членами миссии и китайским правительством за два с небольшим года сложились доброжелательные отношения. Иларион и его иеродиакон получили мандаринские чины, всем участникам миссии было положено жалование. Это позволило Синоду сделать неправильные выводы о благосклонности китайского богдыхана к православию, а иеродиакон Филимон к тому же сообщил о готовности богдыхана принять крещение. Таким образом, Петр I и церковные власти России были введены в заблуждение, что послужило причиной дальнейших неурядиц в отношениях с Китаем. Долгое время главе миссии не было замены. В 1721 г., в составе посольства Измайлова, ввиду задержки с назначением и прибытием второй миссии, для исправления необходимых треб ездил в Пекин архимандрит Антоний Платковский.
Тем временем Петр I, решив воспользоваться мнимым расположением китайского богдыхана, намерился послать в Пекин более представительную миссию с епископом во главе. На эту должность был назначен Иннокентий Кульчицкий. Посвящение его в сан епископа состоялось 5 марта 1721 года. Оно было совершено в Троицком соборе Александро-Невской лавры в присутствии Петра I. Посвящение совершали митрополит Рязанский Стефан Яворский, архиепископ Новгородский Феодосий Яновский и епископ Псковский Феофан Прокопович. Именно тогда, вероятно, И. Кульчицкий получил от С. Яворского книги и рукописи, принадлежавшие ранее свт. Димитрию (Туптало), митрополиту Ростовскому. Среди них — неоконченная рукопись «Летописца келейного», датированная 1709 годом, — возможно последний список, сделанный при жизни ростовского святителя. Сегодня он хранится в редком фонде Научной библиотеки ИГУ.
Иннокентий собирался в Китай со всей обстоятельностью, решив в столице большинство организационных и хозяйственных вопросов (о подотчетности Синоду, жаловании для членов миссии, необходимых книгах, облачении, церковной утвари и пр.). Перед отъездом он на несколько дней остановился в Москве, чтобы попрощаться со всеми, с кем прослужил 8 лет.
Многотрудный путь его продлился более года. В марте 1722 г. миссия прибыла в Иркутск, где немедленно началась переписка о ее пропуске через китайскую границу. Но в силу сложившихся политических обстоятельств, а главное — из-за неверно истолкованных настроений в Китае, попасть святителю в Пекин так и не удалось. Ожидание разрешения пересечь границу продолжалось более пяти лет.
Все это время святитель жил попеременно то в Селенгинске, то в Иркутске. В Троицком Селенгинском монастыре, ожидая решения своей участи, он занимался проповедью православия среди бурят, приобретал миссионерский опыт. Здесь он изучил бурятский язык, так необходимый на этом поприще. Необходимо было знать особенности национального быта бурят, иерархию родовых отношений, элементы обычного права, чтобы они не вызывали непреодолимых препятствий при крещении. Для убедительности проповеди нужна была глубокая осведомленность о местных верованиях и обрядах. Словом, миссионерской работе неизбежно должна была предшествовать исследовательская. Конечно, определенный опыт был накоплен в монастыре, устроенном в 1681 г. специально для крещения бурят, но, как известно, каждый, приступающий к такой работе, должен пройти свой путь. К тому же будущий святитель, по существу, был первым в этих местах церковным деятелем, обладавшим высшим духовным образованием.
В это же время открылся дар святителя к иконописанию. Его творчество всесторонне описано в работах иркутского историка Т.А. Крючковой.
Следует отметить, что вся эта работа проводилась в условиях почти полного отсутствия денег. Жалование епископу и его свите регулярно задерживали, поэтому членам миссии приходилось самим заботиться о своем пропитании. Большие неудобства причиняло отсутствие возможности платить за жилье, что вынуждало святителя «скитаться со двора на двор». Лишь отчасти выручали добровольные пожертвования купцов.
В 1725 г. умер Петр I, через год с небольшим российский престол заняла Анна Иоанновна, и уже ее указом от 15 января 1727 г. была учреждена Иркутская епархия, независимая от Тобольского митрополита, а Иннокентий Кульчицкий назначен ее епископом.
Как уже говорилось, Сибирь была не самым легким поприщем для священнослужения. Назначение сюда рассматривалось как наказание. Бывали случаи, когда церковные иерархи отказывались ехать сюда. Иркутск же, после бегства В. Косовского, вообще пользовался дурной славой.
У святителя в этом отношении были некоторые преимущества. В ожидании проезда в Китай он провел на территории своей будущей епархии и в Иркутске около пяти лет. Он досконально изучил особенности края, быт и нравы местного населения, специфику духовного управления из Тобольска. Его образование, проповеднический дар, церковно-административный опыт и другие ценные качества были необходимы для упорядочения духовной жизни отдаленного края.
Твердый характер святителя сказался уже в начале его архиерейства. Одной из его первых задач было определение границ епархии, что требовало определенного противоборства с Тобольским митрополитом. Воспринимая нового епископа как своего викария, тот пытался на первых порах подчинить его своей власти и передать епархию в тех же пределах, что были в ведении Валаама Косовского. Иннокентий Кульчицкий сумел настоять на отделении, доказав свою правоту в длительной переписке с Синодом. Правда, документ о разграничении епархий пришел уже после его кончины. Тем не менее, это событие стало определяющим для дальнейшего самостоятельного развития епархии.
Главной задачей архиерея на новом поприще было религиозное и нравственное просвещение паствы. Именно в этом проявились все его знания и опыт, накопленные в течение жизни. Св. Иннокентий принялся за дело с необыкновенной энергией, несмотря на значительно ухудшившееся здоровье.
Для решения задач просвещения было необходимо открыть как можно больше храмов. 43 прихода, существовавшие в епархии ко времени его назначения, безусловно, не удовлетворяли целям поддержания нравственных устоев русских поселенцев в Сибири и миссионерской деятельности среди коренных народов.
За короткий срок, отпущенный св. Иннокентию на архиерейство (1727–1731), было построено или вновь возобновлено 10 церквей (их количество возросло почти на 20 % по сравнению с тем, что было до его назначения).
«Мунгальская школа», открытая Антонием Платковским в 1725 г. при Вознесенском монастыре, находилась в плачевном состоянии, когда епископ решил ее преобразовать. Он переименовал ее в монголо-русскую и сделал своеобразным образовательным центром для иркутского духовенства. Учитывая поголовное невежество местных пастырей, было трудно приблизить организацию образования в школе к тому, что видел святитель в Киеве и Москве. Но требования его к повышению образовательного уровня духовенства были весьма жесткими. Никто не мог претендовать на священническое место, не пройдя краткого курса обучения в этом учебном заведении и не сдав испытаний. Школа была предназначена преимущественно для детей духовенства, представители которого не стремились отдавать своих чад в учение. И в этом направлении святителем были предприняты строгие меры. Каждый священник, не отправивший своего сына в школу, подвергался штрафу в 15 рублей. Эта сумма составляла в те времена значительную часть годового дохода приходского священника.
Как и в Киевской академии, здесь могли учиться дети, не принадлежавшие к священническому сословию, что было очень важно для горожан, поскольку других учебных заведений в Иркутске в то время еще не было.
Школа содержалась за счет скудных средств монастырей, небольших частных пожертвований и в значительной мере за счет личных средств епископа. Он покупал для нее книги, особо редкие издания просил выслать на время, и ученики тиражировали их, переписывая от руки. Среди книг, описанных после кончины святителя в его келье, упомянуты «три псалтири учебные четвертные, московской печати, новые, Часослов, новый же», очевидно, предназначенные для школы. В свободное от служб и монастырских трудов время, архиерей своими руками шил чирки для учеников.
Большое значение св. Иннокентием придавалось церковной проповеди. Население Иркутска не имело возможности ранее слышать нравственные поучения во время церковных служб. Проповеди святителя отличались живым и ярким языком, немного архаичным, но тем более выразительным. Составляя их, он руководствовался, в основном, уроками Стефана Яворского, примерами красноречия из слов Кирилла Транквилиона и свт. Димитрия Ростовского. Как правило, зачин его поучений был составлен в соответствии с классическими примерами проповеднического искусства с привлечением библейских текстов и их интерпретацией, пояснением событий, которым посвящалась служба данного дня. Вторая часть носила более резкий и прямолинейный характер, напоминая своей язвительностью речи Феофана Прокоповича, здесь бичевались пороки, присущие сибирской пастве, прежде всего это разврат и пьянство. «А у нас то и лучшее дело, чтобы вина накупить, хотя бы последнее продать и пропить, лишь бы пьяну быть… О горе нам! Несть в нас воздержания, ибо пьем и едим безвременно, яко скот… От пьянства бо и чревоугодия многа злая в мире сем быша. Адам с Евою веселый рай погубиша; Лот пьяный в кровосмешение с дочерьми смеся. …В том обычае пиянственном и мы ныне пребываем, многие грехи и беззакония во оном вотворяем. Где нечистые блуды? — у пьяниц; где брани? — у пьяниц; где кровопролития? — у пьяниц». Также страстно в проповедях он обличал злоупотребления начальства, гордость и заносчивость сильных мира сего. Сибирская действительность давала многочисленные примеры для подобного рода поучений: в 1718 г. за многочисленные грабежи и разбои был казнен в Петербурге иркутский воевода Ракитин, та же участь за лихоимство постигла в 1721 г. сибирского губернатора М.П. Гагарина.
О том, что местное начальство Бога не боялось, и чувствовало полную безнаказанность, даже зная о судьбе предшественников, говорит пример иркутского вице-губернатора А. Жолобова, в годы правления которого скончался святитель. Описав имущество покойного епископа, а вместе с ним и достояние Вознесенского монастыря, он попытался присвоить часть изъятого. За это и многие другие злоупотребления он тоже впоследствии поплатился головой.
Пытаясь отвратить паству от злых пороков, святитель стремился показать, насколько прекрасен богодарованный окружающий мир. Его поучения проникнуты истинной поэзией: «О человече! для тебя Бог сотворил таковый великий и дивный дом на житие твое, весь сей видимый мир для единого тела видимого и смертного… Небо солнечное и прекрасно звездами украшенное покров тебе; солнце пресветлое светильник в дому твоем, а месяц часов меритель и показатель; ветры тя греют и прохлаждают, земля подножие ногама твоима и матерь добрая, тая носит тя на руках своих, тая от живота своего производит всякую сладость, яко мати млеко… сладость от древ всяких плодов, сладость меду и вина, сладость и цветов благовонных, и зла-то и сребро, камение драгое от земли; зверие кроткие и дивии родятся и служат животу, из тех зверей ризы богатому и нищему… О человече! и море тебе данник: от глубины своея дает тебе рыбы; а воздух птицы кроткие и дикия тебе посылает в подарок, яко царю земному, вся тварь тебе работает: овцы и волы вся, еще же и скоты польския, птицы небесныя и рыбы морския, вся покорена под нози твои, о человече суетный! За то ты благодари Творца своего и кланяйся Ему и разумною душою живи в дарех Божиих, чтобы в них не заблудил во тьму греха…».
Иннокентий Кульчицкий не только сам интенсивно использовал воспитательное воздействие церковной проповеди, он заставлял приходских священников делать то же самое. А поскольку образовательный уровень духовенства был убог, он настоял, чтобы они переписывали печатные поучения известных проповедников и зачитывали их пастве.
Еще одним немаловажным направлением работы святителя в Иркутске стала церковно-судебная деятельность. «Духовный регламент» был его настольной книгой. Одним из наиболее важных дел, рассмотренных епископом, было дело игумена Иова, настоятеля Посольского монастыря с 1716 по 1729 г. Будучи человеком твердых убеждений, он был, по-видимому, одним из тех представителей епархиального управления, на кого полагался епископ. Бескомпромиссный характер игумена не только создал ему авторитет среди духовенства Иркутской епархии, но и послужил причиной его отстранения от пастырской должности. В 1719 г., узнав о провинности своего келейника, он наказал его плетьми, настолько жестоко, что тот через несколько дней умер. Святителю было трудно заниматься этим. Ведь он должен был осудить сподвижника, помогавшего ему в становлении епархии. Следствие, которым руководил его келейник иеромонах Корнилий, было проведено объективно с учетом всех обстоятельств. Оно подтвердило виновность Иова, в результате чего, в соответствии с «Духовным регламентом», тот был лишен сана и отправлен в Троицкий Селенгинский монастырь простым монахом без права священнослужения. Кроме того, ему надлежало выплатить штраф 10 рублей, в счет которого у него, вероятно, были изъяты книги. Иов обладал богатой библиотекой, часть ее сохранилась до наших дней и находится в редком фонде НБ ИГУ. Закон предписывал затем передать дело в гражданский суд, но, учтя преклонный возраст Иова, святитель счел возможным ограничиться принятыми мерами.
Иннокентий Кульчицкий тяжело пережил это событие, ставшее еще одной причиной ухудшения его здоровья. Суровый климат, тяжелые испытания первых лет пребывания в Сибири, нравственное несовершенство иркутской паствы и духовенства, причиняли ему многие страдания. Страшные головные боли преследовали его почти все время его правления. К началу 1731 г. они настолько усилились, что он почти не мог заниматься делами. 27 ноября 1731 г. святитель скончался.
Несмотря на короткий срок управления епархией Иннокентий Кульчицкий оставил выдающийся след в духовной истории Восточной Сибири. Он способствовал самостоятельному развитию Иркутской епархии. Благодаря ему, началась целенаправленная просветительская деятельность в крае, повышен образовательный уровень духовенства, оно получило пример истинного подвижнического священнослужения, а иркутская паства впервые услышала церковную проповедь, составленную в соответствии с канонами проповеднического искусства. Важным элементом нравственного воспитания народа и представителей духовенства стала его церковно-правовая деятельность, показавшая, что зло может быть не только осуждено, но и наказано.
Способность творить чудеса была обнаружена им еще при жизни. «Помощь моя от Господа, сотворшаго небо и землю», — такую запись святителя встречаем на многих книгах, принадлежавших ему. Но особенно сильное ожидание чуда, связанное с его памятью, было отмечено среди иркутян после кончины святителя. В 1800 г. мощи его были обретены нетленными, а еще через четыре года он был причислен к лику святых.
Память святителя свято чтилась не только в Иркутске, но и по всей Сибири. Поклониться его мощам приезжали люди из многих городов России. Имя Иннокентий стало одним из самых популярных в этих местах. В честь святителя оно было присвоено при пострижении будущему апостолу Аляски Иоанну Вениаминову, ныне также причисленному к лику святых. И сегодня первый епископ Иркутский остается для многих образцом подвижничества, верности долгу, нравственности и милосердия.

Хроника служения Предстоятеля УПЦ, декабрь — январь

Епископ Иннокентий: «Когда человек забывает о Боге и о правде Божией, он, по сути, неуправляем»