Ирина Барматова: «У нас, православных граждан Украины, до сих пор нет реального представления о проблеме образования в собственной стране»

01.04.2002 archive, Вестник №7, Церковь и общество

ДИРЕКТОР КИЕВСКОЙ ШКОЛЫ «СПІВТВОРЧІСТЬ» ИРИНА БАРМАТОВА:
«У НАС, ПРАВОСЛАВНЫХ ГРАЖДАН УКРАИНЫ, ДО СИХ ПОР НЕТ РЕАЛЬНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
О ПРОБЛЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ В СОБСТВЕННОЙ СТРАНЕ»

Частная средняя общеобразовательная школа «Співтворчість» работает в Киеве с июля 1996 года, предоставляет начальное и базовое среднее образование, что подтверждают предоставленные ей лицензии. Православным киевлянам известна как «Школа с православным уклоном». Помимо дисциплин, предусмотренных госстандартом образования, ученики изучают русский и немецкий языки, углубленно — математику, английский язык, занимаются хоровым пением, разными видами изобразительного искусства, театральным искусством, хореографией, русской борьбой, овладевают игрой на музыкальных инструментах. В школе разработан авторский курс «Основ православной культуры и воспитания традиционной христианской морали». Учредители школы — Владимир и Ирина Барматовы, окончили физико-математический факультет Киевского государственного педагогического института (ныне — Национальный Педагогический Университет) им.М.Драгоманова.

Ирина Вячеславовна, расскажите, пожалуйста, для начала об истории возникновения руководимой Вами школы.
Началось с того, что небольшая группа единомышленников, находившихся в состоянии активного мировоззренческого поиска, организовала частную общеобразовательную школу, где мечтала по-своему реализовывать популярную идею педагогов — воспитание людей с большой буквы: духовно развитых, творческих и т.д. Но под словом «духовно» мы тогда подразумевали нечто, что надеялись вот-вот обрести, но чего — как искренне признавались себе в душе — еще не обрели. Когда в школе уже шел первый учебный год, произошла наша встреча с Православием. Дорога к ней была непростой и выстраданной. А уверовав и вступив на путь воцерковления, мы поняли, что вне глубины и духа этой веры не сможем дальше работать с детьми. Но как именно надо работать — мы не знали. И чудом Божиим, неожиданно для себя, двое из нашего педколлектива оказались в Санкт-Петербурге на проходившей под председательством покойного ныне митрополита Иоанна встрече религиоведов и богословов, которые обсуждали вопрос религиозного образования в школах. Здесь нас выслушали и помогли советом.
В частности, когда мы спросили, как нам, ощутившим себя детьми по возрасту воцерковления, решать теперь в школе кадровую проблему, директор известной подмосковной православной гимназии «Радонеж» в Ясенево отец Алексий Сысоев сказал мне: «Не бойся — бери хороших, порядочных профессионалов, которые любят детей, любят людей и живи рядом с ними так, чтобы и им, глядя на тебя, захотелось жить так же и верить в то, во что веришь ты! Душа у каждого человека — христианка, и она сделает правильный выбор. Преподающий у меня в православной гимназии физик только недавно пришел и сказал, что наконец хочет и готов креститься». Эти слова и определили для нас критерий подбора педагогов. Старались искать воцерковленных людей, но обязательно проверяли на профессионализм. Классика гласит: «Хороший человек — еще не профессия». И каким бы замечательным православным христианином не был педагог, если он при обучении детей математике не может выполнить свою задачу как учитель-предметник, значит он — не на своем месте. Новую специфику школы мы определили так: предоставляем детям возможность соприкоснуться с Православием через образ и дух нашего отношения к учащимся, к выполняемому делу, через наш подход к изучаемым на уроках — особенно по гуманитарным дисциплинам — явлениям, событиям, вещам. И если посреди этой атмосферы в душе учащегося вдруг раздается призыв к восприятию истин Православия как жизненных ориентиров, то выбор делается совершенно самостоятельно. По этой причине я решительно возражаю, когда нашу школу называют православной — этот статус надо еще заслужить. А у нас — общеобразовательная школа, так сказать, с православным уклоном.
Большинство педагогов, работавших в школе с самого начала ее существования, не смогли принять эту идею и ушли. В процессе же перерождения коллектива через него прошли многие люди. Были и такие, которые сначала искренне пытались обрести себя здесь, но потом принимали решение об уходе. Шаг за шагом, в течение пяти лет, сформировался нынешний коллектив. У нас разный возраст воцерковления, но если к нам приезжает священник, чтобы совершить молебен, то все учителя приходят на него и стоят с внутренним участием и уважением к происходящему перед иконами…

С какими проблемами Вам сегодня приходится сталкиваться?
Во-первых, меня очень тревожат последние документы из Министрества образования и науки. Принятая в ноябре минувшего года «Концепция общего среднего образования 12-летней школы» на фоне довольно строгого отношения к соприкосновению школы с религией называет целесообразным — в процессе изучения гуманитарных предметов — «общее ознакомление школьников с религиями как феноменом общечеловеческой культуры». Но тот же документ рассматривает среднюю общеобразовательную школу как основной социальный институт, обеспечивающий духовное здоровье нации. А «Национальная доктрина развития образования в Украине в XXI веке» гласит, что последнее должно базироваться на духовности и развиваться на основе педагогического наследия Киевской Руси, эпохи украинского казачества, мировоззрения князя Владимира Мономаха, митрополита Петра Могилы, Григория Сковороды и так далее. Но ведь наследие Киевской Руси дышит Православием, «Поучение» Мономаха является одной из лучших проповедей православного образа жизни! «Методические рекомендации по организации воспитательной работы в общеобразовательных учебных заведениях» призывают воспитать личность с «высокими духовными качествами». Складывается парадоксальная ситуация! Целью объявлена духовность, примером подражания — верующие православные люди, а плоды их деятельности объявлены следствием некоего «феномена»! Выполняя одно предписание, необходимо нарушить другое. Потому что феноменом нельзя воспитать такие духовные качества, которые будут руководить поступками человека! Интересно, как мне ребенку на уроке объяснить, почему Основной Закон страны — Конституция — начинается со слов о том, что ее приняли, «осознавая свою ответственность перед Богом, людьми и совестью»? Как объяснить, почему вступающий в должность Президент страны клянется на Евангелии? Если все дело лишь в «феномене», то зачем такие строки в Конституции? А начни я объяснять, мне могут сказать, что я занимаюсь запрещенной в цитированной выше «Концепции» религиозной пропагандой. Как ни комично, но если я откажу ребенку вообще в праве на вопрос, то он задаст следующий: «Почему Президенту можно, а мне — нельзя? А где мои гражданские права?»
Меня удивляет, что, «канонизировав» К.Ушинского и предлагая применять его принципы на практике, чиновники почему-то игнорируют железное логическое правило: нельзя заставить работать машину, вывернув перед этим одну из частей двигателя. Ведь среди высказываний названного педагога есть и такое: «Только религия, с одной стороны, сердцем человека решающая мировые вопросы, и наука, с другой, в высшем, бескорыстном, философском своем значении, могут открыть и на земле пищу бессмертному духу человека».
Другая проблема — постоянный страх, что завтра я потеряю возможность дать работающим у нас педагогам то, что они имеют, хотя и по сравнению с этим они заслуживают гораздо большего. Между тем, им тоже надо кормить семьи. А ведь коллектив — выстрадан, и дети ему — доверяют.
Еще одна проблема, на которую обратила бы внимание, — поиск педагогов в целях расширения коллектива становится чем дальше, тем сложней. К сожалению, часто приходится встречать людей, воспринимающих Православие на одной эйфории. Им хочется, чтобы сразу все было вокруг выстроено правильно, как предписывают каноны. А если что-то не так — это уже вызывает у них раздражение. Надо костьми лечь, чтобы проложить ребенку дорогу к этой точке, но выбрать или отвергнуть ее растущий человек должен только сам. Попытка же загонять детей «шашкой в рай» обернется трагедией. Тяжело на сердце и от наблюдений за теми педагогами, которые полагают, что главное — стать верующим, а учеба и знания — это так себе. Да, человек должен, прежде всего,стать Человеком. Но надо помнить, что не все будут монахами, священниками (которым для работы с паствой тоже необходимо хорошее современное образование), не все найдут послушание при храме. Они должны иметь возможность стать профессионалами в разных областях деятельности и при этом быть православными. Наши единоверцы в России это понимают. Тульская православная гимназия — гордость своего города. И у ее выпускников — стопроцентное поступление в ведущие вузы Москвы и сильнейшая современная материальная база. Будущая элита! Кстати, финансирование у гимназии тройственное: со стороны местной администрации, епархии и родителей учащихся. И организовывавший школу протоиерей Лев сказал, что при ином раскладе невозможно создать нормальную материальную базу и достойно оценить труд учителя для воспитания достойных граждан страны и чад Церкви. В этой связи меня тревожит, что у нас — православных граждан Украины — до сих пор, по-видимому, нет реального представления о той же проблеме в собственной стране. Мы собираемся добиваться у чиновников права идти в школы. А что мы туда понесем? Кто туда пойдет? Чтобы просить у государства санкции на такие шаги, надо сначала показать, что мы, во-первых, можем выполнить госстандарт, а во-вторых, что сверх стандарта можем научить детей еще чему-то хорошему. И поверьте, нам бы тогда дали «зеленый свет».

Что же конкретно нужно сделать?
Мне кажется, что для начала необходимо создать церковный отдел образования. Пусть там работало бы хотя бы только два человека, но они занимались бы, будучи освобождены от других послушаний, исключительно отслеживанием всего нового, что появляется в педагогической сфере — учебники, методики, программы и т.д. — и не думали бы о куске хлеба. Ведь в городском отделе образования это уже давно сделали! Еще один важный шаг — бросить клич по епархиям и собрать все, что наработано на местах, организовать встречи по обмену опытом. Затем дать всему, что под рукой, экспертные оценки. С самыми лучшими разработками идти на встречу с государственными мужами и, заручившись поддержкой верующих родителей, предлагать проведение экспериментов в отдельно взятых школах. Если результат не разочаровывает, добиваться расширения экспериментального поля, т.е. охватывать новые школы. Униаты и протестанты за несколько лет уже проделали огромную работу, подготовили педагогов, апробировали свои программы на региональном уровне и лишь затем потребовали допуска в школу. И, к сожалению, сократить этот путь нельзя.

Оценивая первые пять лет работы школы, как Вы ощущаете результат?
Если к нашей школе подходить формально — то ничего особенного можно и не заметить. Школа как школа, дети как дети. Но та атмосфера, о которой мы с коллегами мечтали, все-таки существует. Это не значит, что все безоблачно. Но то, что все, происходящее здесь, происходит не напрасно, понимаешь в минуты чуда. У нас есть мальчик, кторый пришел из среды, где матерщина была обыкновенным делом. Попав к нам, он удивился, что здесь ее нет. Он не мог понять, почему ему запрещают материться. Дважды его чуть не выгоняли. А он говорил: «Что это такое? Вот в той школе — там было по-другому». Наконец, когда в третий раз было принято решение о его удалении из нашей школы, ему сказали: «Не нравится — уходи туда, откуда пришел! А только если хочешь остаться, будешь жить по нашим правилам». Он вдруг заплакал и сказал: «Я не хочу туда возвращаться. Хочу остаться. Я не могу понять, почему надо жить так, как вы живете. Я вижу, что большинство тех, кто меня окружает вне школы — поступают в жизни иначе. Мои родители тоже порой поступают иначе, а я ведь люблю моих родителей! Но что-то мне подсказывает, что вы правы. И мне почему-то хочется жить так, как вы живете, хотя не уверен, что у меня получится». Сегодня с этим парнем хотят дружить, сегодня на него можно положиться и он первый протянет руку помощи. Сегодня о нем говорят, что у него изменился взгляд. Сегодня он признается, что когда споткнулся на улице, упал и матюкнулся, то вдруг почувствовал стыд перед самим собой, чего раньше не было. Сегодня он чуть не плачет, когда не отыскал какого-то из переводов Ромео и Джульетты… Хотя лишь немногие родители — церковные люди и ведут сюда детей по вполне ясной для нас причине. Что ведет сюда остальных — для меня по сей день загадка. Но, думаю, они как бы пока наблюдают за нами и в душе говорят: «Научите ребенка всему, что должен уметь как нормальный школьник и еще чему-то дополнительно — хорошо. Но если по вашей вине «захромает» математика — уйдем в другую школу».

А удается ли вашим учащимся адаптироваться в окружающем мире? Ведь у них есть товарищи по месту жительства, компании…
Мы заметили, что наши школьники больше дружат между собой, чем каждый в своем дворе. Особенно это касается тех, кто в «чистом виде» принимает наши идеалы поведения. Что же значит «не в чистом виде»? Мы не успеваем помочь детям дать оценку всему, что ежедневно окружает их вне школы: мы сами еще учимся быть православными. И потому многие из них в тех или иных ситуациях принимают решение на свой страх и риск. Кстати, это та причина, по которой у нас в школе есть вещи, способные удивить некоторых православных. К нам приходят и говорят: «О! У вас КВН? Дискотека? Театр? Хореография? Девочкам позволено ходить в брюках? Женщины-преподаватели не в платочках?». И я не могу и не хочу запереть здесь детей от мира! Лучше мы посмеемся с ними на хорошем КВН-е и постараемся привить вкус к здоровому юмору, чтобы они почувствовали отвращение к пошлостям. Я читаю о великих православных старцах: как они по-доброму умели шутить! И на дискотеке мы лучше постепенно объясним, какой вид одежды находится в рамках приличия, а какой неприемлем и почему. Но объясним через обращение к истории танца, костюма. Вместо того, чтоб просто сказать «табу — и точка!»
И вот, продолжая разговор об адаптации, есть одно явление, которое для нас и радостно и грустно одновременно. Для примера приведу лишь один случай. Наш ученик у себя во дворе дистанциировался от бывших товарищей. Он это сделал не потому, что не знал, что такое дискотека или компьютерный клуб. Но однажды ощутил в себе, что он не хочет идти на такую дискотеку, которую ему предлагают. Пожалуй, грустно, что ему довелось познать болезненность принесения чего-то в жертву. Но радостно, что он целиком самостоятельно сделал этот выбор.

беседу вел Владислав ДЯТЛОВ

Кончина архиепископа Могилевского и Мстиславского Максима

Крестный ход глазами православного журналиста