Март, 2013

КИЕВ. Дмитрий Скворцов. Неудобный митрополит

Вот уже несколько месяцев мы наблюдаем борьбу «совершенно аполитичных» защитников киевской старины за «историческое здание», построенное в конце далекого XX века. Удивительно, но те же журналисты, что в экстазе описывают подвиги на баррикадах Гостиного двора, объявляют «врагом прессы» человека, приложившего немало усилий к возрождению главной реликвии города – благодаря которой Киев – в том числе – известен миру.

Если говорить об архитектуре нового времени, Киев, по большому счету, если не вторичен, то, в лучшем случае, эклектичен. Средневековых строений в первозданном виде в нем не осталось, а как настоящий город он стал возрождаться Николаем I только во второй половине XIX в. Лишь храмы и колокольни на фоне холмистого зеленого ландшафта продолжали со времен Крещения Руси формировать неповторимый силуэт.

«…Святой город! — восклицал Евгений Гребенка. — Какой ты прекрасный, какой ты ясный, мой седой старик! Что солнце между планетами, что царь между народом, то Киев между русскими городами. На высокой горе стоит он, опоясан зелеными садами, увенчан золотыми маковками и крестами церквей, словно святою короною; под горою широко разбежались живые волны Днепра-кормильца… Боже мой, что за роскошь! Слышите ли, добрые люди, я вам говорю про Киев, и вы не плачете от радости? Верно, вы не русские».

«2000» уже отмечали как-то, что в упоении писатель был не совсем справедлив к «добрым людям». Ведь каждый христианин в Российской империи стремился хотя бы раз в жизни побывать в Киеве. И многие паломники, завидев за десятки верст лаврские купола, становились на колени и плакали от радости. И не понимали, как в таком городе можно еще и «просто жить». Ведь Киево-Печерская лавра считалась третьим уделом Богородицы после Иверии и Афона. А когда лаврские монахи заложили сеть монастырей и скитов вокруг всего города, третьим уделом стали называть и Киев в целом.
Киевовед Анатолий Макаров (его «Малую энциклопедию киевской старины» выпустило издательство «Довіра») утверждает, что вид на Лавру – первый киевский пейзаж, запечатленный в литературе. Сирийский путешественник, архидиакон Павел оставил нам заметку от 27 июня 1656 г. «Эту ночь мы провели на берегу реки. Нам было здесь приятно и спокойно, перед нами блестели купола Печерского монастыря. Наши души переполнились радостью и восторгом, расширились сердца наши, и мы изливали благодарность Господу Богу».
Член парижского Географического общества и один из основателей Русского географического общества Алексей Ираклиевич Левшин в «Письмах из Малороссии» (1816 г.) сравнивал Лавру с живой иконой: «Мы увидели Киев; увидели и изумились величественным зрелищем высокой крутой горы, на которой среди многих златоглавых церквей и едва видимого в отдалении города, возвышался ужаснейшей величины колосс, блистающая величина коего, казалось, была сокрыта в облаках. Величественная мысль о Существе, все сотворившем, занимала душу мою и между тем, как я терялся в постижении неизмеримой благости и всемогущества Творца».
Императрица Елизавета, прежде чем въехать в Киев, молилась на эту икону три дня. Ее лагерь был разбит на месте нынешнего Гидропарка. Не спешил заезжать в Киев и возвращавшийся с Венского конгресса в 1816 году, Александр I. С полудня и до сумерек он бродил в окрестностях Спасской переправы, и только когда в городе зажгли праздничную – в честь его визита – иллюминацию, направился к встречающим.

В каком же виде святыня была в 1988 г. – нет, не возращена – частично передана в аренду ее исконному хозяину и создателю – Церкви?

От мытаря до кесаря

«В Аннозачатиевской церкви все было сломано, оборвано, – читаем в пояснении к изданию «Киево-Печерская Лавра, возрождение монастыря. Фотолетопись». – Иконостас был забит ДСП, большая икона Божией Матери спрятана за иконостасом. Полотна с живописью были оборваны и брошены на престоле (…) 53-й корпус монастырю передали летом. В нем было кафе (…) 49-й корпус (ныне канцелярия митрополии)… просто закрыли забором, и Лавре пришлось восстанавливать его по камешкам. Все подвалы были засыпаны землей, которую вывозили грузовиками… Корпуса 51, 52, бывший дом блюстителя Дальних пещер и помещение для переоблачения мощей… нуждались в серьезном ремонте. Ни в Аннозачатиевской церкви, ни в церкви Рождества Богородицы нельзя было служить, они нуждались в реставрации… Колодцев прп. Антония и Феодосия на момент передачи фактически не существовало».
«Колодцы преподобных Антония и Феодосия были засыпаны, и их месторасположение удалось потом найти с большим трудом, – вспоминает первый наместник возрождавшейся Лавры архиепископ Ионафан. – На большой глубине строители нашли облицовочную первую плитку. Сверху разбитого основания была проложена канализационная труба: делалось так, чтобы православные больнее испытали закрытие Лавры в 1960 г. и не ходили за водой из колодцев. (…) Кругом грязь, запустение.
Здание нынешней семинарии совершенно разбитое, стояло уродливо перед входом на территорию Дальних пещер. В самих пещерах святые мощи… были завернутыми в простую тонкую материю. Все прежнее церковное облачение, согласно их сану, из-за сырости прогнило, и было заменено работниками музея на дешевые лоскутки. Многие мощи были открыты. Группы экскурсантов могли свободно дотронуться до них. Был случай, когда кто-то грубо отломал перст у одного из преподобных и тогда их стали закрывать стеклом. Из подземных храмов только церковь прп. Феодосия внешне была благопристойной, но в алтаре престолов не было. Их использовали как склады. Церковка Благовещения, ископанная самим преподобным Феодосием, пребывала в полном забвении и запустении».

– На сегодня лаврская братия отреставрировала все шесть пещерных храмов, – рассказывает «2000» наместник Лавры митрополит Вышгородский и Чернобыльский Павел. – Сегодня мы, благодаря взаимопониманию с проектным институтом и Киево-Печерским заповедником приступаем к подготовительному этапу реставрации гробниц, укреплению стен, проведению электричества. Для этого проведено лазерное сканирование всего комплекса Дальних, Ближних и Варяжских пещер для построения его трехмерной компьютерной модели. Забили сваи возле сада. Ведь там насыпная территория с 1812 года. Кстати, этот радующий взгляд сад был дико запущен, когда начал возрождаться монастырь. Братия не один месяц выкашивала заросли крапивы и кустарник. Если же говорить о «наземной» части монастыря, то в его нынешних пределах было восстановлено практически все – даже те храмы и корпуса, от которых оставались отдельные фрагменты стен, а то и лишь фундаменты.

– Именно поэтому вы активно принялись за возрождение и «верхней Лавры» – территории заповедника, находящейся сегодня вне вашей юрисдикции?

– Храмы на территории заповедника мы, несмотря на не всегда безоблачные отношения с его бывшими руководителями, реставрируем, ремонтируем, восстанавливаем благодаря добрым людям, уже давно. Можно сказать – с тех пор, как был отстроен Успенский собор.
Когда мы в конце 90-х приступили к росписи и оборудованию храма, то пришли в ужас: забиваешь крепление в стену, а оно проходит насквозь и проваливается! Оказывается, строители положили лишь полкирпича с внешней стороны и полкирпича – с внутренней. А между ними строительный мусор. Контрфорсы отошли на 5–7 см. Соответственно, в храм затекает вода. Штукатурка облетела, все позеленело. Арка с аркой не совпадают – ничего нельзя сделать симметрично. С тыльной стороны даже крышу не покрасили. Но средства «освоили». Если бы мы срочно не начали ремонт, храм за год-два пришел бы в состояние послевоенных руин.

– Что за «добрые люди», о которых вы упомянули?

– Вы же понимаете, что за те пожертвования, которые верующие оставляют на службе, сегодня – в годы независимости – ничего не соорудишь. Если раньше тысяча кирпича стоила 16 рублей (я в свое время на стройке работал), то сегодня… Остается непрестанно благодарить Бога за людей, приходящих к нам. И Господь по нашим скудным молитвам посылает им просимое. К примеру, вы читали, наверное, об исцелении от слепоты девушки, которая ходила к иконе Божией Матери «Всецарица» в Теплом храме. Ей все врачи ставили диагноз «опухоль зрительного нерва». Но она прозрела. Родители в благодарность сегодня хотят что-то сделать для монастыря.
А за Успенский собор взялся Александр Викторович Клименко – нынешний председатель Государственной налоговой службы. Андрей Петрович Клюев в благодарность за милость Божию реставрирует пещеры и Трапезный храм. Я очень благодарен Вадиму Новинскому, который с нуля построил кладбищенский скит.
За 19 лет моего наместничества у меня в гостях побывало ну не менее 30 президентов. Я очень благодарен Владимиру Владимировичу Путину за то, что он помог в свое время. Я благодарен русским предпринимателям, которые помогают до сегодняшнего дня.

– А чем конкретно Путин помог?

– Он одним из первых перечислил деньги, когда у нас самые большие проблемы с Успенским собором были.

– Тут следует уточнить, что не только Успенский собор, но и упомянутый Трапезный храм находится на территории музея. То есть, вы направляете столь значительные пожертвования «мимо» монастыря. И это притом, что музей, в общем-то, неплохо зарабатывает – на сдаче помещений в аренду бесчисленным фирмам, на билетах на колокольню, на праве фотографировать и на многом другом. Да и сам вход на территорию заповедника стоит недешево (в отличие от бесплатного – в монастырь). Ну и, конечно, прямое государственное финансирование реставрационных работ, не считая зарплат за «сохранение наследия». При этом монахи, реально занимающиеся сохранением, зарабатывают себе сами.

– Мы направляем целевые пожертвования не «мимо монастыря», а на Церковь в целом – на сохранение ее наследия, и, надеемся, на ее будущее. А шедевр русско-византийского стиля Трапезный храм, который еще недавно стоял весь в трещинах, уже полностью обновлен снаружи, включая крышу. Сейчас я обратился в институт, чтобы подготовили документацию на внутренний ремонт. На территории заповедника монастырь также отремонтировал внешнюю стену-ограду, корпус №3. Мы обновили им систему отопления по всей Верхней Лавре.
Монастырь готов и дальше реставрировать архитектурные памятники, но многие из них заняты организациями, не имеющими отношения ни к истории, ни к Церкви.

– Тут-то и зарыты корни конфликта всей прогрессивной общественности с «ретроградом» Павлом.

– Никто из нас не без греха. Да, действительно, я человек строптивый, как говорят – скандальный. Вы нигде не слышали, чтобы я защищал лично себя. Но, если вы заметили, я отстаиваю каноническое Православие, его чистоту и единство. А вместе с тем, историческую территорию, святыни Киево-Печерской лавры.

– Скажите мне, на каком основании на территории Лавры, которую почти 1000 лет строили монахи на принадлежавшей им земле, действуют Итальянское посольство, представительство табачной фирмы «Филип Моррис», авторемонтное предприятие, инфекционная больница, бесчисленные офисы, мастерские художников, театральные студии, школы танцев и т.д.? И никто не возмущается.

–Да, интересно было бы посмотреть на реакцию римской общественности, если бы итальянский МИД подсуетился насчет представительства Жмеринского табачно-ферментационного завода на территории Ватикана. Впрочем, для нас любое европейское представительство, где бы то оно не находилось – Высшее Благо.

– Для Церкви производители табака в святом месте – насмешка. И, к сожалению, руководители нашей страны, ни бывшие, ни сегодняшние, на подобные вещи не обращают внимания. Потому-то для них Павел и скандальный. Когда скандалят сегодня люди за свой бизнес, за место под незаконное строительство, которое они купили – это им понятно. А чего бороться за Лавру, которая, как они полагаю, «ничья» – непонятно.
Да, это не моя собственность. Но это собственность Божия, и хозяйка здесь – Божия Матерь. Поэтому, когда хотели на месте обувной фабрики (напротив входа в «нижнюю Лавру») построить три тридцатиэтажных отеля, я предупредил, что мы ляжем костьми. Тогда и начались первые информационные кампании против меня. Писали, что я ворочаю миллионами. Я хотел бы иметь сегодня такие деньги – чтобы отремонтировать 30-й корпус. Это возле Трапезного храма – корпус, который художники занимают, и попросту его разрушают.

– У них же целый Дом художника есть!

– И еще шесть помещений по Киеву.

А насчет различных художественных музеев, которые мы якобы ратуем на улицы выгнать, так буквально через дорогу сооружен «Мистецький арсенал», площади которого могли бы вместить все имеющиеся экспонаты Киево-Печерского историко-культурного заповедника.

– В музее Ивана Гончара, который также находится на исторической территории Лавры…

– …я вам больше скажу: и территория «Мистецького арсеналу», и Феодосиевский монастырь, находящийся сегодня в плену у анафемы (т.н. «патриарха Филарета», – Д.С.), и тысячи гектаров пахотной земли, все это принадлежало Лавре, которая содержала 25 тыс. рабочих, обеспечивала детские приюты, дома престарелых. Сегодня мы не имеем ни земли, ни корпусов. Мы здесь все арендуем, но все равно помогаем детским домам. И стараемся творить милостыню втайне, по Евангелию: «Пусть левая твоя рука не знает, что делает правая».

– Поэтому о благотворительной деятельности Лавры никто и не знает. Может, расскажете об этом нашему изданию первому?

– Подумаем.

– Но позвольте мне вернуться к музею Гончара. Там некие авангардные «митцi» решили устроить перформанс под названием «Початок світу», расклеив по Киеву афиши с изображением распятия. Только на Кресте обнаженная женщина явно похотливого вида и надпись: «Танець української ідентичності». Благо дело, Киевский русский клуб и движение «Православный выбор» устроили массовое пикетирование музея, и выставка была отменена.

– Это лишнее подтверждение тому, что здесь место лишь музеям, имеющим отношение к истории Церкви и Лавры (как, например, музей книгопечатания, иконописи, древней церковной утвари). Мы уже имеем печальный опыт компромиссов. В 1995 году Сергей Кролевец был поставлен директором заповедника с моего согласия. Я знал, что Сергей Павлович – непростой человек, но также знал, что он специалист. Но не мог предвидеть, что в «оранжевом» 2004 г. специалиста смогут окружить «революционные» прохвосты всякие и начнется война с монастырем. Нас стали называть москалями люди, чьи дети учатся в Америке, Канаде, Австрии…

– При этом «специалисте» чуть ли не был загублен интерьер знаменитого храма Спаса на Берестове. Может, специально – потому что это усыпальница основателя Москвы Юрия Долгорукого?

– Мы уже реставрируем этот храм.

– А тем временем «грехи» у вас только прибавляются. С 2010 г. за вами числится немилосердие – попытка выселить инфекционную больницу. «Зеркало недели» на сей счет даже теорию разработало. Мол, «по мнению многих экспертов» (оцените оборот, придающий мысли недостижимый уровень достоверности) «поспешное освобождение территории Верхней Лавры» (которое – «поспешное» – спустя три года так и не произошло) – «проект скорее политический». А «политичность проекта» состоит в том, что «там должна разместиться резиденция патриарха Московского» (вообще-то, не политика, а предстоятеля Церкви, в лоне которой действует Лавра). И далее: «очевидцы утверждают, что уже сегодня территорию «зондируют» московские архитекторы, планируя предстоящий евроремонт в будущих палатах патриарха» (ZN.ua).
Остается только порадоваться за коллег, чья аналитика зиждется на свидетельствах неких «очевидцев», способных распознать на территории Лавры во множественном числе «московских архитекторов», да еще занимающихся «зондированием территории» – дисциплиной, пока что неизвестной за пределами редакции «ЗН».

– Как раз в «резиденции» Патриарха мы с вами сейчас и беседуем. Когда Святейший приезжает в Киев, я отдаю ему этот дом.

Что же касается лечебницы, то еще в 2003 г. между Минздравом и Украинской Православной Церковью было подписано соглашение о сотрудничестве. Я уже тогда просил правительство предоставить инфекционной клинике новое помещение, соответственно оборудовать его и лишь затем перевести на новое место.
Но следует иметь в виду, что для всего христианского мира Киев является «Иерусалимом земли русской». Число паломников и путешественников, приезжающих целенаправленно к здешним святыням, значительно превышает число туристов, желающих увидеть другие исторические или архитектурные объекты города. Нигде в мире нет такого обширного комплекса — действующего монастыря, как Киево-Печерская лавра. И пребывание здесь светской инфекционной больницы выглядит, мягко говоря, неуместным.

– И, наконец, «самый смертельный» ваш «грех»: «Павло збудував в Лаврi ресторан». Киевский еженедельник «Уикенд», правда, побывал в этом – постном, отметим, кафе, и особо предосудительной роскоши там не обнаружил.

– Знаете, дорогой мой человек, если вначале к нам приезжали по 100–200 паломников или туристов в день, то теперь их десятки тысяч. Монашеская кухня не в силах всех прокормить. Одно время образовывались такие очереди, что просто чаю невозможно было попить. Поэтому мы организовали на территории кафе и трапезные, где люди могут перекусить.
Теперь прихожане, которые несут там послушания, имеют работу и получают хоть скромную, но зарплату, а паломники – возможность подкрепить свои телесные силы, не понеся при этом больших затрат, потому что цены более чем умеренные. Там можно купить лаврскую выпечку, шоколад, рыбу. Тем из сотрудников монастыря, у кого нет возможности организовать какое-нибудь торжество в городских кафе, мы идем на встречу и разрешаем скромно отметить его в стенах Лавры. Также после крестин часто люди приходят в лаврское кафе, чтобы в кругу близких разделить радость, и это обходится заметно дешевле, чем в городе.

Я считаю, что это своего рода забота о ближних.

P.S. 30 марта митрополит Павел молитвенно отмечает 19-ю годовщину своего служения на посту наместника Киево-Печерской Лавры. Последние из этих лет прошли в ожидании того, что власть, представленная, казалось бы, его единоверцами, наконец-то выполнит взятые на себя обязательства по рекомендации ПАСЕ о возвращении религиозным организациям их собственности. Представитель правящего большинства в прошлом составе парламента Василий Горбаль даже подготовил соответствующий проект закона. Увы, рука Чечетова даже не вздрогнула. Дождется ли достойного подарка митрополит к 20-летию своего наместничества?
Дмитрий СКВОРЦОВ

27.03.2013 Evgen Церковь и СМИ