Митрополит Бориспольский Антоний: «Если есть угроза войны, надо остановить бойню»

10.02.2014 top

Управляющий делами Украинской Православной Церкви митрополит Антоний — человек современный. На его рабочем столе большой монитор — владыка непрерывно отслеживает новости с Майдана, смотрит прямые трансляции в интернете. Во время разговора с журналистом Фокуса на одном из сайтов появляется новость о том, что в Лавре поселили «титушек». Возмущённый митрополит Антоний спрашивает, видели ли мы их на территории Лавры. Мы не видели, но новость уже облетела интернет.
- Как Вам кажется, Украина прошла точку, за которой мирного урегулирования ситуации быть не может?
- Хочется верить, что нам удастся найти мирное решение политического кризиса. Главное, чтобы все (и власть, и оппозиция, и гражданские активисты) осознали ответственность перед страной, перед украинским народом. Уже не время ультиматумов. Нужно идти на уступки и искать компромисс.
- Какова роль церкви в таких конфликтах?
- Церковь всегда исполняет миротворческую миссию. Ещё в Древней Руси духовенство пыталось мирить князей. К сожалению, не всегда общество прислушивается к голосу церкви. И сегодня с первого дня противостояния мы призывали к примирению, предлагали объявить мораторий на использование силы. Но произошло обострение ситуации, и мы молимся, чтобы Господь вразумил людей остановить насилие и вернуться к мирному диалогу.
- Краткое перемирие на улице Грушевского случилось после того, как перед протестующими встали три монаха вашей церкви. Вы знали, что они планируют это сделать?
- Это была личная инициатива монахов, которые утром 21 января встали между отрядами милиции и протестующими и призвали всех к примирению. В результате удалось остановить противостояние почти на 22 часа. На протяжении дня туда приходили и другие священники нашей церкви, которые сменяли друг друга. Я поддерживаю такое проявление христианской совести наших священников.
- Что вы чувствовали, когда узнали, что в конфликте погибли люди?
- От вести о гибели людей на Майдане моё сердце наполнилось одновременно и страхом, и печалью. Было очень чёткое ощущение того, что мы приблизились к грани, за которой пропасть. Я это чувствую и сегодня. Молюсь за нашу страну, за народ, чтобы Господь дал нам всем мудрость сохранить мир.
- Многие из тех, кто сегодня у власти, — прихожане УПЦ и, вероятно, прислушиваются к мнению её иерархов. Наверное, вы разговаривали с ними. Как вам кажется, они понимают, что происходит?
- По долгу своего послушания я общаюсь со многими политиками как со стороны власти, так и с оппозиционными. Мы стараемся призвать их к принятию сбалансированных и ответственных решений. Но здесь возникает другой глобальный вопрос: насколько наши политики в своих действиях готовы руководствоваться религиозными постулатами? Если мы считаем Украину христианской страной, то и профессиональная деятельность отечественных политиков должна базироваться на заповедях Божьих. Но, как мы видим, сфера политической деятельности остаётся далёкой от христианских норм.
Чтобы прекратить насилие, каждый должен следить за своим сердцем. Как только в нас рождается гнев, как только мы ощущаем ненависть и приступы агрессии, нужно остановиться и не переступать опасную грань. И политики, и другие публичные люди должны обдумывать каждое слово, чтобы не подталкивать народ к насилию.
- Протестующие утверждают, что протест — это «революция достоинства». Что такое с церковной точки зрения человеческое достоинство?
- Библия нас учит, что человек сотворён по образу и подобию Божьему. В каждом человеке, несмотря на наше несовершенство, сохраняется образ Божий. В этом и есть суть человеческого достоинства. Мы должны быть достойны своего Творца, который призывает нас к святости. Вот почему достоинство — это ещё и ответственность. Поэтому с христианской точки зрения понятие «достоинство» имеет в первую очередь нравственное значение. Мы должны воплощать в своей жизни моральные нормы, и лишь тогда такая жизнь будет достойной.
- Согласно теории либерализма, у человека есть права, которые он может защищать любыми методами. В частности, право на жизнь и безопасность. Есть ли вещи, которые люди должны защищать в борьбе?
- Любое насилие церковь считает злом. Но бывают случаи, когда христиане вынуждены принимать участие в вооружённой борьбе. Как сказано в Основах социальной концепции нашей церкви, в тех случаях, когда речь идёт о защите близких или о возобновлении нарушенной справедливости, церковь может разрешить своим членам принимать участие в боевых действиях. Более того, церковь всегда с особым уважением относилась к людям, которые ценой собственной жизни сохраняли жизнь и безопасность близких.
- Что делать, если граждане готовы и хотят бунтовать против государства, власти? Какова суть власти? Например, Христос говорил, что кесарю нужно отдать должное, то есть кесарево, а апостол Павел утверждал, что власть от Бога.
- С библейской точки зрения, появление государственной власти было обусловлено грехопадением первых людей. Государство появляется как необходимый элемент жизни в повреждённом мире. И функция государства — защита как отдельной личности, так и общества в целом от опасных проявлений греха. Такое служение власти благословляется церковью. Хотя бывают случаи, когда власть не соответствует своему предназначению. Мы знакомы с примерами, когда власть заставляла своих граждан отречься от Христа или призывала к другим греховным деяниям. В тех случаях, когда церковь считает нравственно недопустимым подчиняться приказам власти, она оставляет за собой право призвать своих членов к мирному гражданскому неповиновению. Но решение об этом может приниматься только высшей церковной властью.
- Как вы считаете, чем обусловлена жестокость, которую проявляют участники конфликта? Как можно найти потерянную человечность?
- Думаю, что сейчас весь мир более жестокий. Это связано с атмосферой, в которой воспитывается и живёт человек. Посмотрите, чем наполнен телеэфир — кровь, насилие, смерть. Нужно возвратиться к нравственным ценностям, на которых воспитывались наши предки. Нужно вспомнить Закон Божий. Это ведь не рамки, сковывающие свободу человека. Это пространство, благодаря которому люди остаются людьми. Жестокость характерна не только для происходящего в Украине. Она присутствует в конфликтах всегда и везде.
Когда я служил в армии, военный конфликт в Афганистане был в разгаре. Я спрашивал друзей, которые возвращались оттуда, насколько сложно убивать человека. Они отвечали, что когда ты видишь кровь товарища, наступает перелом — прорываются неуправляемые инстинкты, которые подавляют человека, управляют им. Надо остановить бойню. Лишь тогда можно задуматься над тем, что делаешь.
- Когда Блаженнейший Владимир заболел, стало понятно, что УПЦ переживает кризис. В церкви активизировались две группы — одна поддерживает расширение автономии от Москвы, вторая наоборот. Так ли это?
- На протяжении более двух десятков лет Блаженнейший митрополит Владимир был и остаётся гарантом стабильности и единства церкви. Он для всех нас пример служения, и мы усердно молимся, чтобы Господь продлил дни его жизни. Что касается разговоров о кризисе, могу ответственно заявить: информация преувеличена. Иногда журналисты оценивают ситуацию в церкви, используя подходы к оценке политических тенденций. А это неправильно. Церковь живёт по своим правилам, у нас есть свой механизм решения вопросов. Блаженнейший многократно объяснял, что статус, который имеет сегодня Украинская православная церковь, — самый оптимальный для её внутреннего развития и миссии. Возможно, у кого-то свои подходы, но это не так страшно. Дискуссия в церкви должна быть, чтобы каждый мог свободно высказывать своё мнение. Главное, чтобы разномыслие не приводило к церковным расколам. Есть удивительная формула, приписываемая блаженному Августину, которой все мы должны следовать. Звучит она следующим образом: «В главном — единство, во второстепенном — разнообразие, во всём же — любовь».
- Возможно ли в Украине религиозное единство? Имею в виду не экуменическую, а скорее мировоззренческую единую позицию.
- Если вы имеете в виду единую позицию по социальным вопросам и вопросам общественной морали, то сегодня религиозные конфессии Украины демонстрируют более или менее единый взгляд. В частности, в дни нынешнего политического кризиса представители разных церквей и религиозных организаций заняли единую позицию. Мы все вместе однозначно заявили, что необходимо остановить насилие и искать пути к примирению. Если же понимать мировоззренческое единство шире, как общий взгляд на мир, на его устройство, на назначение мира и человека, то здесь нужно быть честным. Различные религиозные системы имеют свои, иногда довольно разные взгляды. И наша цель именно в том и состоит, чтобы вопреки всем этим различиям искать те сферы, в которых мы могли бы совместно работать на благо нашей страны и нашего народа.
- Среди прихожан УПЦ (МП) немало верующих, не воспринимающих Россию как соратника в политическом и мировоззренческом смыслах, но сознательно остающихся именно в стенах этой церкви. В то же время УПЦ и РПЦ очень близки друг к другу. Не вызывает ли это внутренний конфликт или напряжение в церкви?
- Я не чувствую у наших прихожан антагонизма к России, впрочем, как и к другим странам-соседям. В церковь приходят, чтобы спасти свою душу, руководствуясь Священным Писанием и Преданием. Для подлинно верующего, или, как мы обычно говорим, воцерковлённого человека самым важным является верность догматическому учению церкви и её каноническому устройству. Все другие мировоззренческие аспекты и политические пристрастия не должны привноситься в церковную жизнь. Иначе церковь перестаёт быть церковью, а превращается в общественную организацию.
Украинская православная церковь является самоуправляемой частью Русской православной церкви с правами широкой автономии. Поэтому, во взаимоотношениях между Украинской Православной Церковью и Русской Православной Церковью применимо не слово «близость», а «единство».
- Каким должно быть православие XXI века?
- Церковь является Телом Христовым. Поэтому она во все времена должна прежде всего сохранять верность Христу, хранить неискажённой Благую Весть о спасении человека во Христе. Вместе с тем во все времена церковь пользовалась для осуществления своей миссии теми средствами, которые являлись эффективными. Поэтому мы должны использовать все новые технические возможности для свидетельства миру о Христе, о вечных христианских ценностях. Сегодня у нас есть и интернет-страницы, и радиопрограммы, и программы на телевидении. Мы должны говорить с современным человеком понятным языком, не предавая при этом собственной идентичности.
- Как церковь относится к роскоши и любви к богатству среди своих служителей?
- Большая часть нашего духовенства живёт в материальном плане очень скромно, я бы даже сказал бедно. Многие просто выживают, и то за счёт собственного хозяйства, поэтому говорить о роскоши среди священнослужителей в целом — неправильно. Хотя есть и другие примеры. Сейчас много молодых священников, они общаются с разными людьми, в том числе с богатыми и состоятельными. Иногда они не выдерживают искушения роскошью. Знаете, есть выражение — «модный священник». Вот в этом выражении акцент делается на слове «модный», а не на слове «священник». Во всём должна быть умеренность. Роскошь никогда не помогала священнику исполнять свои пастырские обязанности, наоборот, она создаёт барьер между ним и паствой. Возникает недоверие к тому, что он проповедует. Ведь главное подтверждение слов — это личный пример, собственное поведение. Поэтому мы убеждаем наше духовенство через устные или письменные распоряжения, чтобы их материальное положение, вернее, соблазн от него, не становился преградой для исполнения их священнических обязанностей.
- Почему вы решили избрать служение церкви?
- У меня не было болезненного выбора, кем быть. Уже в 5-м классе отчётливо понимал, что буду священником. Я вырос в селе, где есть монастырь, куда я часто ходил. Нас туда водила мать, всю семью. После окончания средней школы хотел поступать в семинарию. Но епископ Мукачевский и Ужгородский Савва (Бабинец) меня предупредил, что будет очень трудно потом служить в армии. Почти все, кого забирали в армию из семинарии (отсрочки не предполагалось), служили в стройбате. Поэтому я сначала отслужил срочную службу в Сибири, а потом поступил в Московскую духовную семинарию. Могу привести случай из армейских лет, который сегодня кажется курьёзным. Учебка, в которую я попал, считалась образцовой. Но поскольку я не был комсомольцем, меня не ставили в караул. Говорили, мол, некомсомольцу оружия доверять нельзя. Хотя в действующей военной части на это уже не обращали внимания, и закончил я службу в должности заместителя командира взвода. Таким было отношение в атеистическом советском государстве к человеку, который открыто заявлял, что он верующий. Сегодня вся наша семья связана со служением в храме. Я священнослужитель, мой брат — священник в Закарпатье, а сестра замужем за священником — настоятелем Благовещенского храма в Праге.
- Сложно было поступить в семинарию?
- Во второй половине 80-х годов, когда я поступал, уже не было открытых гонений на церковь, не было репрессий против священнослужителей. Однако государство, исповедовавшее атеистическую идеологию, стремилось всячески ограничить деятельность церкви, при первой же возможности закрывались храмы, не допускалось поступление в монастырь молодых людей, желавших монашеской жизни. В отношении абитуриентов духовных семинарий, а их тогда на весь Советский Союз было всего три (в Москве, точнее, в Загорске, в Ленинграде и в Одессе), была такая уловка. Сразу же после того, как ты подавал документы в семинарию, информация автоматически поступала в область, район, город, село, словом, туда, откуда ты приехал. Государственные органы воспринимали это как ЧП и старались всеми доступными методами воспрепятствовать поступлению молодого человека в семинарию. В частности, военкомат сразу направлял за тобой машину, чтобы забрать тебя на переподготовку, как раз на время вступительной экзаменационной сессии. Причём могли приехать и днём, и ночью. Поэтому все, кто сдавал документы в семинарию, дома не ночевали. Мне повезло: на автостанцию я ушёл одной дорогой, а приехали за мной по другой дороге, так что мы разминулись.
Я со своим другом-односельчанином, который также поступал в семинарию, весь летний период гостил в Полтаве, куда к тому времени перевели служить владыку Савву. И там я чуть не утонул. Мы вместе с владыкой Саввой ездили купаться на Ворсклу, причём ранним утром, на заре, насколько помню, ему так рекомендовали врачи. Ночью была сильная гроза, и на месте, где мы постоянно купались, берег и русло подмыло. Мой друг Вася (сейчас протоиерей Василий, служит священником в Раховском районе Закарпатской области) этого не учёл. Мы с берега смотрим, что он то появится, то уйдёт под воду. Сначала мы подумали: он просто балуется, но потом поняли, что тонет. Я прыгнул в воду, но когда нырнул за ним, он внезапно оказался у меня на плечах и мёртвой хваткой ногами зажал мне голову и шею. Не могу сказать, как долго я находился под водой, но хлебнул изрядно, и только водитель, увидевший, что Вася над водой дышит, а меня не видно, понял, что случилось. Он схватил Васю за волосы и стащил с меня. У меня даже не было сил плыть. Возможно от испуга, от стресса, но каким-то образом под водой я сообразил, с какой стороны ближе берег, и стал по дну в этом направлении карабкаться. Меня быстро нашли, вытащили и откачали. Наверное, около месяца во рту был неприятный привкус воды. Так что моё поступление в духовную семинарию связано с разными событиями. Хотя как верующий человек я должен сказать, что во всех событиях своей жизни я чувствую заботу и Промысел Божий. В этом духовная сила верующего человека.
Focus.ua

УЖГОРОД. Вітальне слово Предстоятеля УПЦ учасникам конференції до 100-річчя Сиготських процесів

Афонский старец Парфений: «Если Украина войдет в Европу, с ней приключится худшее, чем с Грецией»