Архимандрит Николай Иоаннидис, профессор Афинского университета. Встреча православного и схоластического богословия в Византии

01.10.2006 archive, Вестник №61, Тема номера

Встреча православного и схоластического богословия в Византии

Архимандрит Николай Иоаннидис,
профессор Афинского университета

Богословские отношения между Востоком и Западом всегда были отношениями взаимного влияния. До XII века Восток оказывает значительное богословское влияние на западный мир. Труды великих отцов Востока (Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Иоанна Дамаскина и др.) переводятся и часто комментируются, как, например, труды Псевдодионисия Ареопагита Иоанном Скотом Эригеной (890). С XII века до падения Константинополя наблюдается обратное движение: влияние Запада на Византию.
Это влияние совпало с тремя последними веками Византийской империи, которые, не смотря на политико-экономический упадок, в котором находилась империя, явили большое духовное возрождение. Богословие, науки и искусства переживали необыкновенный расцвет. Этот период представил множество философов, математиков, врачей и других ученых. Однако у возрождения Византии было две стороны – гуманистическая и святоотеческо-богословская. Развитие гуманистического возрождения своими корнями уходит к философу Михаилу Пселлу и его ученику Иоанну Италу (XI век), оно нашло большую поддержку в лице императора Михаила VIII Палеолога, известного своими гуманистическими идеалами. Это гуманистическое движение в Византии было сходно с движением, которое наблюдалось в ту эпоху в Италии, а некоторые византийские гуманисты находились под влиянием западных гуманистов. Конечно, источником вдохновения византийского гуманизма был не антирелигиозный дух, как это часто случалось на Западе, однако этот гуманизм придавал Божественному Откровению второстепенное значение, а на первое место он ставил гуманистическое образование. Христианский авторитет был замещен великими философами древности. Платон и Аристотель приобрели большое влияние, их учение вошло во все высшие школы Византии. Древняя философия считалась фундаментальным критерием для истолкования различных богословских проблем.
Итак, в это время произошла встреча православного и схоластического богословия. Византийские знатоки латыни гуманисты Максим Плануд (1260-1310) и братья Димитрий (1325-1398) и Прохор (1330-1370) Кидонисы стали главными совершителями этой встречи. Первый перевел на греческий труды Блаженного Августина и иных писателей, а братья Кидонисы — труды Фомы Аквинского (1225-1274). Таким образом пришло в Византию августиново богословие, которое, в сущности, является синтезом христианства и платонизма-неоплатонизма, а вместе с ним пришло и схоластическое, томистское, богословие, которое является синтезом христианства и аристотелизма.
Главный переводчик трудов Фомы Аквинского Димитрий Кидонис был образованным высшим государственным чиновником, который служил у императоров Иоанна Кантакузина (1347-1354) и Иоанна V Палеолога (1354-1386). Живя во времена богословских и политических собеседований между латинянами и православными, он пришел к убеждению, что без знания латинского языка ему будет невозможно с успехом справляться с высокими государственными обязанностями, которые были на него возложены. Так он принялся изучать латинский, скорее всего у какого-то монаха из ордена доминиканцев, которые уже с XIII века обосновались в Константинополе и пропагандировали латинское учение посредством догматико-полемических сочинений против православных, таких как, например, Contra errores Graecorum, которые они использовали сообразно с обстоятельствами и как вспомогательные тексты для изучения языка. Так Димитрий Кидонис соприкоснулся с текстами латинского богословия, в частности с трудами великого латинского схоластика Фомы Аквинского. Восхищение его этим писателем было столь велико, что он предпринял перевод большинства его сочинений и постепенно обратился в римо-католичество. Вот сочинения Фомы Аквинского, которые перевел Димитрий Кидонис: 1) Summa contra Gentiles, сочинение философско-апологетического характера; 2) Summa theologiae, сочинение богословскосистематическое; 3) из систематического труда Quaestio dispytate перевел главу Quaestio potentia (О силе) и главу Quaestio де spiritualibus creaturis (О духовных созданиях); 4) De rationibus fidei contra Saracenos, Graecos et Armenos ад cantorem Antiochenum, полемический трактат против какого-то псалма Атиохея; 5) De articulis fidei et Ecclesiae sacramentis, конспект о положениях веры и таинствах Церкви; 6) Devotissima expositio super symbolorum Apostolorum, изложение Апостольского Символа; 7) Sermo де festo corporis Christi hobitus in consistorio pleno, Похвала Телу Господню.
Сочинения Аквината переводил и родной брат Димитрия Прохор Кидонис (например, De mundi aeternitate (О вечности мира).
С переводами сочинений Аквината византийский мир впервые пришел в соприкосновение со схоластическим богословием, которое в XI веке сформировалось на Западе. Целью этого богословия было объяснение и истолкование веры посредством разума, в результате чего вера согласовывалась со знанием, а Божественное Откровение – с философией. Схоластическое богословие опирается на философию Аристотеля, сочинения которого перевели и принесли на Запад арабы. Встреча аристотелевской философии с западным богословием средневековья родила схоластическое богословие, которое, в действительности, представляет собой аристотелизацию христианского богословия. Эта новая богословская система начала преподаваться в монастырских школах Запада и поэтому была названа схоластическим (то есть школьным) богословием. С Фомой Аквинским оно достигло своего наибольшего расцвета и составило особую богословско-философскую систему, получившую название томизма. Сам Фома был назван princeps scholasticorum. Фома Аквинский верил, что правильное рассуждение, то есть человеческая логика, будучи даром Бога, согласуется с «Божественным» и, следовательно, не существует никакого существенного противоречия между ними. Таким образом, мы можем приблизиться к Божественному Откровению и истолковать его посредством логики, поскольку, как говорит Фома, «с христианской верой согласна аподиктическая (доказательная) истина» и «познанное верой из Божественного Откровения не может быть противным естественному знанию». Следовательно, верующий может взойти к Богу, опираясь на человеческий разум. На пагубные последствия томистской системы по отношению к Божественным догматам красноречиво указывает, среди прочего, византийский богослов XIV века Иосиф Вриенний: «Я вижу, что Фома ошибается во многом… Он говорит, что Божия сущность видима, и платоновские идеи соединяет с Божественной природой, и считает, что в Боге то же самое сущность, сила и энергия. Также говорит, что в Боге сущность и лицо есть то же самое, и учит, что Божественные Лица имеют четыре свойства, и что Святой дух исходит и непосредственно и опосредованно от Отца, и многих из святых изглаждает из лика святых. В двенадцатой главе первого богословского своего сочинения он говорит: «То, что некоторые считают, что Бог видится чрез осияние Светлости Его, означает, что они не принимают, что сущность Его видима. Мы, однако, веруем, что достойные видят Божию сущность»… И вновь, в двадцать шестой главе говорит: «В Боге нет сил и энергий, а есть только сущность»… И в тридцатой главе: «В Боге сущность и лицо есть то же самое». Это лишь некоторые замечания Вриенния, которыми он свидетельствует против Аквината.
Это новоявленное латинское богословие, пришедшее в Византию с переводами томистских сочинений, нашло отклик у многих византийских гуманистов, которые были названы филотомистами. Ими были даже написаны некоторые сочинения в защиту схоластического богословия. Византийскими филотомистами являются братья Димитрий и Прохор Кидонисы, Мануил Калека, братья Андрей и Максим Хрисоверги и ставший впоследствии кардиналом Виссарион.
В то же время сформировалось и резкое противодействие по отношению к томизму у многих других византийцев, которые были названы антитомистами. Ими были написаны многие антитомистские сочинения. Византийскими антитомистами являются Нил Кавасила, Матфей Ангел Панарет, Макарий Анкирский, Иосиф Вриенний, Димитрий Хрисолор, Марк Евгеник и исихаст второй половины XIV века Каллист Ангеликуд Меленикиот. Все они являются представителями святоотеческо-богословского течения, противоположного гуманистическому течению. Они были в большинстве своем монахами-исихастами и представляли главное богословское течение этого времени. Их идеалом было единение с Богом посредством пути добродетелей и аскезы. Достижению этой цели они посвящали всю свою жизнь. Живя в эпоху богословского возрождения, они были воспитаны и получили образование в том же духе, что и гуманисты. Однако отличие состояло в том, что они занимали у различных философских систем только некоторые внешние элементы, сохраняя неповрежденным Божественное Откровение. Встреча латинского и православного богословия предоставила им удобную возможность узнать латинское вероучение и, таким образом, помогла им лучше отстаивать свою веру как на собеседованиях о соединении церквей, так и в каждом случае проникновения латинского богословия в область православного вероучения. Следствием различий между этими течениями, касающихся как их отправных предпосылок, так и их целей, стало то, что их представители пришли к столкновению.
Одно очень важное антитомистское сочинение, которое мы должны упомянуть, – это творение исихаста Каллиста Ангеликуда «Против книги Фомы Аквинского, глаголемой, якобы, Против Эллинов». Этим творением антитомист Каллист опровергает главу за главой сочинение Аквината Summa contra Gentiles. Следуя построению опровергаемого сочинения, он включает в свой труд следующее: Богословие и внешняя премудрость, или Об отношениях веры и человеческого разума. Простота, сущность и энергии Божии. Познание Бога, или О Боговидении. Об отношениях Лиц Святой Троицы и исхождении Святого духа. Стоит привести выборочно названия некоторых разделов этого сочинения: I. Познание Бога согласно Фоме. 1. Блаженство и последняя цель, к которой движется человек. 2. Блаженство и неподвижность души. 3. Воздействие Божией сущности для познания Бога, или Об осиянии. 4. Видение Бога как только эсхатологическое событие. II. О Боговидении и осиянии нетварного света согласно Каллисту Ангеликуду. 1. О блаженстве и его природе. 2. Изъяснение блаженства повествованием. 3. О том, что такое богословие. 4. Ум. Его отличительные свойства и преображение. 5 . О сердце. 6. Осияние и Божественный Свет. 7. Отличительные свойства Божественного Света. 8. Неприступность Божественной сущности.
Из этого становится видно, что речь здесь идет о совершенно другом богословском понимании, касающемся «больных» богословских тем, о которых мы упомянули, то есть тех тем, которые обсуждались тогда между православными и западными схоластиками или между православными византийцами и их соотечественниками, находившимися под влиянием схоластического богословия.
За основу для обнаружения причин расхождения схоластического богословия с православным мы должны взять, согласно как с Каллистом, так и с другими православными писателями, истинное вероучение Церкви, касающееся настолько догматов, насколько и духовной жизни, а вместе с этим и знание западного образа мысли и вообще духовного состояния Запада. Для православных богословов и учеников святых отцов, которые (ученики) и сами имели богатый духовный опыт, истинная вера и здравая духовная жизнь всегда тесно связаны между собой. Наихудшим уклонением от истинного вероучения Церкви был схоластический способ постижения Божественных догматов, в чем удостоверились византийцы из переводов западных схоластических сочинений Аквината и других писателей. Они обнаружили, что нововведения схоластиков состоят не столько в ошибочном понимании определенных догматических положений, сколько вообще в способе, с помощью которого они подходят к богословию Церкви. На упрочение такого удостоверения сильно повлияли исихастские споры, которые возникли как противодействие православного греческого богословия против западного схоластического богословия. И действительно, эти споры исихастов со схоластиками показали византийцам, что православная вера и православный способ богословствования – это единственное, что истинно. Византийские антитомисты-антисхоластики, подлинные продолжатели этой исихастской традиции и в духовной жизни, и в богословии, это как раз и хотят показать — что наибольшее различие между восточными и западными богословами состоит в способе подхода к таинству богословия. Восточные богословы мыслят согласно со святоотеческим способом, тогда как западные согласно со схоластическим способом. Осознание этого различия в богословствовании есть первый шаг к познанию того, что необходимо прежде всего сделать, чтобы достигнуть полного и истинного единства веры – того, что, как известно, волновало тогда Церковь. Поэтому византийцы, видя и понимая фальшь богословского духа западных богословов по причине преобладания рационалистических аристотелевских начал, осознали, что только с возвращением к подлинному апостольско-святоотеческому образу мысли о божественных вещах может быть преодолена схоластика и что этот образ состоит прежде всего в приобретении духовного опыта посредством жизни во Христе.
Конечно, схоластики почитали и употребляли учение святых отцов, но они анализировали его в рационалистическом духе и образе мысли, придавая особое значение знанию и разуму. Такой способ богословствования уменьшает роль Святого Духа в жизни и мысли Церкви и подменяет отчасти его роль человеческим разумом, который желает подойти к догматам с человеческими силлогизмами. Но Божественные догматы преданы нам от Духа Святого чрез Отцов, и это есть подлинная и истинная вера нашей Церкви. Догматы — это сама истина, а истина не нуждается ни в каком бы то ни было испытании, ни в каком-то очищении. Если человеческий разум хочет достигнуть области сверхразумной истины, то это значит тогда, что человек хочет взойти на место Бога. Однако в таком случае мы будем верить, скорее, людям, а не Богу. С такими тенденциями западное богословие стало чрезмерно философским и рационалистическим. Оно непрестанно старалось с помощью философии истолковать то, что выше естества. Но только лишь с помощью философии человек не может постигнуть сверхразумную истину, так же как не может быть посвящен в таинство Троичного Бога, ибо предметом философии является сущее, тогда как Бог – «сверх всякого сущего» Творец, и таким образом Бог есть цель богословия, а не философии. То же богословие, которое превосходит человеческие познавательные возможности и может достигнуть истинного вышеестественного знания, –это православный метод богословия святых отцов Церкви, который всегда опирается и основывается на вере и, следовательно, убеждает и удостоверяет намного больше, чем человеческие мыслительные процедуры и доказательства. Обращение к Святому Писанию и апелляция к святым отцам и Вселенским Соборам является гарантией знания и истины, ибо только в них находится истинное знание, поскольку истинное знание есть знание во Святом Духе. Все боговидцы-писатели того времени удостоверяют, что человеческие силлогизмы помрачают ум, тогда как изречения святых просвещают душу. Силлогизмы есть изобретения людей, иногда неверующих и лукавых, глаголы же Святого Писания и святых отцов есть плоды Святого Духа. Поэтому они не принимают всякое кажущееся разумным человеческое понятие за истинный догмат Церкви и не позволяют, чтобы богооткровенное богословие подчинялось философии, старающейся естественными средствами доказать то, что выше естества и выше разумения. Последнее случается только тогда, когда мы теряем веру в Божественное Откровение и учение святых отцов и примем философию и схоластическую логику как необходимые предпосылки для того, чтобы достигнуть истинного знания. Однако православные, знают, что христианская вера «не от человек [есть], … но Иисусом Христом и Богом Отцем» (Гал. 1, 1), как говорит апостол Павел. Христос для того открыл истинную веру, чтобы люди уверовали, что Бог действительно явился во плоти и что единственно истинное таинство благочестия есть то, что нам предано чрез апостолов.
Самая больная причина богословского повреждения латинян, согласно антитомисту Иосифу Вриеннию, состоит в старании всяким образом доказать «божественное» силой человеческих силлогизмов. Речь здесь идет о схоластическом способе подхода к Божественным догматам, — о том, что уже стало видно византийцам. Конечно, византийцы не отвергают совершенно человеческую логику и философию, но желают показать, что роль их второстепенна, когда речь идет о богооткровенных догматических истинах. В качестве осязаемого примера они приводят святых отцов, «светильников Церкви», которые, говоря о Боге, употребляли силлогизмы и доказательства. Однако они это делали в критические моменты, когда истинной вере угрожала опасность искажения от различных еретиков, которые с помощью человеческих силлогизмов и выводов ее искажали или изменяли. У отцов, однако, человеческий разум не был решающим критерием для их богословия, ибо они никогда не употребляли силлогизмы без того, чтобы не огорчаться. К тому же они употребляли их только во времена догматических сражений, для того чтобы опровергнуть злословие еретиков. Таким святоотеческим способом византийские антисхоластики опровергали неприемлемое для православных учение латинян в особенно критический момент для Церкви. Поэтому они считали, что на латинские теории, которые обычно были чисто умственными произведениями, будет правильным отвечать и с помощью силлогизмов, чтобы доказать, что умственный латинский метод не только чужд для православного духа, но и не доказывает, в действительности, истину. Истина обретается в отеческой мудрости, то есть во Святом Духе, который выражает догматические истины в мудрости святых отцов и не объемлется человеческими умственными силлогизмами. Конкретно, когда потребовалось показать несовместимость Filioque с догматическим преданием Церкви, а также и множество нелепостей, следовавших из Filioque, они без колебания употребляют силлогизмы, желая таким образом логикой посрамить логику. Поэтому, обращаясь к латинянам, они говорят: «Если хотите, давайте сегодня, когда ничто серьезное нам не препятствует, испытаем «логически» наши различия, чтобы увидеть, куда нас ведет логика». Также они употребляют примеры и образы, но не ради доказательства, а ради ясности. Итак, становится ясно, что такие силлогизмы, когда они употребляются святыми, не имеют всегда догматического характера, но приводятся «икономически», «приточно», и «полемически», чтобы способствовать наиболее полному пониманию Божественного вероучения.
Следовательно, ошибка латинян состоит не в употреблении логики, а в их отказе признать то, что человеческая логика ограниченна и имеет пределы и что она не может достигнуть истинного знания, которое только Святой Дух открывает. Латинские схоластики не смогли осознать пределов человеческой логики и истинного богословия, тогда как православные поняли правильно, что человеческий ум ограничен и имеет пределы, и поэтому добровольно подчинили себя личному, благодатному, духовному опыту святых отцов, которые явились и остались истинными и подлинными богословами, как это доказывает «в добродетели непревзойденное их житие и ангельский их образ жизни и чудес их сила». Этот святой благодатный опыт имели византийские антитомисты и антисхоластики, и поэтому яснейшим образом они проповедали, что наша православная вера обретается не в сложных речах, не в силлогистических уловках, но в правости смыслов и в вещах «по природе неизменных». Встреча православного и схоластического богословия в Византии явилась событием огромного значения, потому что православное богословие смогло познакомиться с латинским и посредством его увидеть отличие подлинной истины от искаженной, приобрести осознание самого себя и вновь изложить верный, правильный, православный метод богословствования таким образом, чтобы не только продолжить диалог этих двух богословий, но и стать образцом богословского диалога для всего последующего времени.

Геннадий Макаров. Мазепа возвращается…

Игумен Тихон (Полянский), кандидат философских наук. Православный приход перед вызовами современного мира