Україна Православна

...

Официальный сайт Украинской Православной Церкви

Архиепископ Львовский и Галицкий Августин, Председатель Синодальной Богословской комиссии Украинской Православной Церкви. Мультикультурализм, глобализация и неолиберализм

Доклад на международной конференции «Мультикультуризм и этнополитические модели XXI века», Женева, 3 декабря 2005 года
Центральной идеей современной социально-политической мысли является создание так называемого “планетарного этоса”. Планетарный этос – это попытка создания единой экономической, политической, социальной и культурной модели мирового развития в XXI веке. Синтез таких явлений современности, как глобализация, неолиберализм и мультикультурализм, есть не что иное, как фундамент планетарного этоса или планетарной цивилизации, которая, по мнению (или по плану) мирового сообщества, в скором будущем вытеснит “атавистические” национальные модели развития.
Очевидно, чтобы обсуждать эту тему, сначала необходимо проанализировать каждое из явлений в отдельности.
Я неоднократно, в предыдущих выступлениях, высказывал свою точку зрения на проблемы глобализации и либерализма.
На мой взгляд, понятие глобализации имеет положительную коннотацию, когда под ним подразумевается естественное сотрудничество между государствами и народами, новые возможности для коммуникации и совместных действий.
Полезность создания межгосударственных союзов, имеющих целью объединение усилий в политической, экономической и экологической областях, а также совместную защиту от внешней угрозы, помощь жертвам агрессии и решения глобальных проблем человечества – самоочевидна. Любой здравомыслящий христианин не станет отвергать возможность участия Церкви в таких процессах. Именно поэтому, по благословению Священноначалия, я принимаю участие в работе ряда христианских международных организаций.
Однако, у глобализации есть и негативная коннотация — “глобализм”, когда под внешне, казалось бы, благими намерениями (например, под лозунгом за создание единого мирового рынка, установления правового государства и демократии), на самом деле, скрывается стратегия определенных стран или коалиций, направленная на порабощение менее развитых государств. Здесь мы видим также нескрытые претензии на господство идеологии, легитимизирующей неограниченные действия игроков либерального рынка, беспрецедентную концентрацию власти в руках самопровозглашенных правителей, а также повсеместное насаждение неолиберальных стандартов. Впрочем, последствия такой стратегии мы видим сегодня в ежедневных новостях из “горячих точек” и мест, где осуществляется так называемые ”миротворческие операции”, что еще раз показывает всему миру, куда может вести “дорога, устланная благими намерениями”.
Это же можно сказать и о мультикультурализме — явлении, которое, как я полагаю, возникает как попытка ответить на вопрос: что будет происходить с отдельными этно-национальными культурами в эпоху глобализации?
Если понимать глобализацию как сотрудничество между государствами и народами, то в таком контексте мультикультурализм понимается как своеобразный культурный диалог — “мультикультуралистский дискурс”. В этой связи будет уместно вспомнить классификацию мультикультурализма, которую предлагает известный немецкий социолог Франц-Олаф Радтке. По его мнению, необходимо различать несколько типов мультикультуралистского дискурса: социально-педагогический, кулинарно-цинический, реактивно-фундаменталистский и прагматически-хозяйственный (на нем нет необходимости останавливаться более подробно, так как он связан скорее с сознательной иммиграцией капитала и его владельца, нежели с мультикультурностью ).
Первый тип являет собой своеобразную идеальную модель мирного общежития, когда мультикультурализм понимается как мирное сосуществование различных этнических и религиозных сообществ, каждое из которых мыслится как носитель особой культуры. Казалось бы, что именно такое понимание мультикультурализма наиболее адекватно отображает все стремления современного общества к созданию единого “планетарного этоса” в котором все этно-национальные культуры будут мирно сосуществовать и взаимодействовать в ходе межкультурного диалога.
Но утопичность такого понимания мультикультурализма – очевидна. Она, несомненно, красиво выглядит на бумаге. Однако, отображенная во всевозможных пактах и декларациях, данная модель, как показала практика, совершенно не работает в условиях современной действительности. Ведь в реальности мы сталкиваемся либо с кулинарно-циничным, либо с реактивно-фендаментальным мультикультурализмом. Кулинарно-циничный мультикультурализм есть не что иное, как воплощенное в реальной жизни первого типа мультикультурализма – социально-педагогического. На практике он может выглядеть следующим образом: да здравствует различие, но при условии сохранения существующего социального, экономического и политического порядка! Мы рады приветствовать и уважать вашу инаковость и культуру, однако при том условии, что наше благополучие не потерпит ущерба, а вы останетесь там, где вы есть… В этой связи мне вспомнилась один анекдот. Американца спрашивают: насколько близко вы знакомы с русской культурой? И он отвечает: о, очень близко… Я живу напротив русского ресторана…
“Реактивно — фундаменталистскую” форму мультикультурализма представляют активисты этнических меньшинств. Они предлагают полностью порвать с ценностями и нормами, сложившимися в рамках современной либеральной демократии. Сопротивление это вполне оправданно, и объясняется противоречием императивов неолиберализма и традиционализма.
Но при этом именно реактивно-фундаменталистский мультикультуризм превращает, как мне кажется, мультикультуризм из диалога в идеологию, сознательно подменяя культурные и этнические различия социально-экономическими. Яркой иллюстрацией этого являются сентябрьские события во Франции, которые обусловлены, на мой взгляд, более социально-экономическими факторами, нежели национальными.
Современная социально-политическая мысль предполагает наиболее приемлемым выходом из подобной конфронтации согласование ценностей и создание единого планетарного этоса. Каким же образом это можно осуществить?
Поскольку ценности носят для человека внесознательный, императивный характер (культура является вековым способом адаптации данного этноса к его условиям жизни — почти инстинктом), то, соответственно, единственным путем такого согласования является признание важности каждой ценности, входящей в каждую из всего многообразия культур.
Подобной попыткой согласования, или, если точнее, универсализации ценностей, была, как мы полагаем, «Всеобщая Декларация прав человека». Но, вместе с тем, невзирая на все декларации, били, пакты и так далее, мы вынуждены констатировать повсеместное нарушение прав и свобод человека как на национальном, так и на международном уровне. И это — лишнее свидетельство того, что попытка создания планетарного этоса, с единой универсальной ценностной и мильтикультурной системой, является очередной утопией.
В чем же заключается причина полного, беру на себя смелость сказать, провала этой модели мирового развития? Ведь очевидно, что стремление к общению изначально присуще человеческой природе, а поиск всемирного сближения и общения, или так называемый диалог цивилизаций, является одним из высочайших выражений этого стремления!
Для того, чтобы конкретно ответить на этот вопрос, необходимо согласиться, что единственной адекватной моделью развития современного общества является межкультурный диалог.
Диалог – это, по определению, форма общения (коммуникации) двух и более равноправных участников, в основе которого лежат общие интересы сторон и целью которого является взаимопонимание и совместная реализация поставленных задач. Фундаментом любого диалога (а межнационального диалога в особенности!) должны быть принципы взаимоуважения и равноправного партнерства.
Цели и задачи диалога цивилизаций необходимо определить четко и ясно, ибо сегодня (впрочем, как и во все времена истории рода человеческого) краеугольным камнем человеческого общежития остается принцип, исчерпывающе сформулированный испанским социальным мыслителем Хосе Ортегой-и-Гассетом: “Цивилизация – это прежде всего воля к сосуществованию”.
Однако, согласно здравому смыслу, воля к сосуществованию предполагает в качестве обязательного условия признание за другим права на существование. Именно в этом и заключается проблема, связанная с выбором фундаментальных приоритетов цивилизационной модели развития общества, выработка которой и является конечной целью межнационального диалога.
На современном этапе такими приоритетами, как было отмечено выше, является создание планетарного этоса, составляюще которого — глобализация, неолиберализм и мультикультурализм. И, как показывает опыт, внедрение этой цивилизационной модели, ее практическая реализация, приводит, в результате, к возникновению военно-политических, культурно-религиозных, национальных и иных противостояний, свидетелями которых мы являемся. Их причиной является сопротивление консервативного начала и традиционалистического мировосприятия форсированному (если не сказать насильственному), утверждению неолиберальной модели развития общества. В таком контексте, это сопротивление вполне оправданно и объясняется противоречием императивов неолиберализма и традиционализма. Особенно остро эта проблема стоит сегодня перед православным миропониманием.
Либеральная идеология, в основе своей, антропоцентрична. Ядром ее является принцип: человек — мера всех вещей. Причем не просто человек, а человек падший, находящийся в грехе. Ведь, по учению Церкви, “человек сотворен по образу и подобию Божию, но грех исказил красоту образа” (свят. Василий Великий).
К сожалению, понятие об искаженной природе человека совершенно неприсуще секулярному либерализму, провозглашающему падшего человека центром мироздания, а его свободу и желания – критерием справедливости общественного устройства.
Либеральная идеология чужда, а во многом, я бы даже сказал, враждебна не только православному, а вообще христианскому сознанию как таковому. Ибо либерализм – это торжество идей языческих, идей, которые утвердились в культуре Западной Европы в эпоху Возрождения, когда вместе с возвращением к античной культуре происходила, по сути, духовная инволюция европейской общественной мысли, совершавшей движение вспять: от ценностей христианских — к регрессивной этике античного язычества.
В таком контексте, противостояние традиционного православного миропонимания неолиберальной модели развития — это не противостояние Востока и Запада, а извечная борьба христианства с язычеством и идолопоклонством, так как либерализм, говоря словами Арнольда Тойнби – это триумф “идолопоклонства в наиболее порочной форме поклонения человека самому себе”.
Именно этим и объясняется последовательное и целенаправленное вытеснение из жизни современного общества евангельской нормы веры. Именно поэтому западные “либералы-язычники” пытаются порой представить Православие своеобразным “врагом открытого общества”, обвиняя нас, православных, в экстремизме и нежелании участвовать в межкультурном диалоге, необходимость которого обусловлена историческими реалиями.
Но ведь Бог не связан никакой естественной или исторической необходимостью: человек сам, в своей свободе должен решить: будет ли для него и для его общества грядущее Царство Божие Страшным судом или брачным пиром.
Православные — не враги свободы и межкультурного, цивилизационного диалога! Происходя из теоцентрической духовной традиции, воспринимающей антропоцентризм как чуждое для себя мировоззрение, мы готовы относиться к нему с пониманием, однако никогда не примем его в качестве абсолютной и истинной ценности! Ибо такой ценностью для нас всегда будет Бог, а свобода для нас – это, прежде всего, свобода во Христе для создания Царства Божия.
Мы также не хотим участвовать в постройке очередной Вавилонской башни, коей является, в нашем понимании, глобализация на модели межкультурного диалога, которая основана на неолиберальных ценностях. отвергающих Бога, и провозглашающих человека владыкой мира.
С другой стороны, неолиберальные ценности — это ценности человеческие, а следовательно, ценности тленные и недолговечные, каковым является и их творец – человек. Именно этим и объясняется возникший ныне кризис либеральной идеологии, а также неспособность либеральных ценностей стать ценностями общечеловеческими.
Отсутствие абсолютной ценности, которой в любой религиозной системе выступает Бог, ведет, в результате, к повсеместному пренебрежению этими ценностями, к их релевантности, а следовательно, к вседозволенности, которую насаждает современный либерализм. Об этом еще в XIX веке сказал великий русский писатель Достоевский Ф.М. в романе “Братья Карамазовы”: “Если Бога нет, то все позволено”.
Создание единой цивилизационной модели развития межкультурного диалога не противоречит православному миропониманию. Но повсеместное насаждение секулярных неолиберальных ценностей как единственно возможной и истинной ценностной системы противно не только православному, а и любому другому религиозному мировосприятию. Надо согласиться, что на роль общепризнанного универсального стандарта может претендовать лишь такой стандарт, который органически совмещается с национально-культурными и религиозными традициями принявших его стран.
Именно в таком контексте нравственный долг стран, принадлежащих к православной духовно-культурной традиции, должен заключаться в том, чтобы предоставить мировому сообществу свое видение проблемы и призвать его к возобновлению дискуссии в изменившихся исторических обстоятельствах.
Неоценимую роль в этом процессе могут сыграть совместные усилия Поместных Православных Церквей, прежде всего, в рамках диалога с иными церквами, деноминациями и религиями.
Церковь не должна ставить перед собой задачи политического или экономического переустройства мира. История христианства показала, что христианином можно оставаться при любых режимах и в любых социально-экономических условиях. У христианина всегда есть то, что не зависит от изменяющегося внешнего мира, то, что составляет основу его жизни – Христос, вера и Церковь, цель которой состоит, прежде всего, в нравственном преображении человека и мира. Именно в этом и заключается роль Православной Церкви в процессах глобального развития и диалога цивилизаций.
Таким образом, первым шагом к цивилизационному диалогу является, несомненно, труднейшая, но отнюдь не безнадежная попытка совместного поиска баланса между современными универсальными моделями развития общества, с одной стороны, и сохранением национально-культурной и религиозной идентичности отдельных народов — с другой.
Надо помнить, что многоразличные национально-религиозные стандарты по своей природе вовсе не являются дестабилизирующими факторами, какими их пытаются порой представить, а напротив, могут стать действенным фактором стабильности и жизнеспособности общества.
Очевидно, именно при таких условиях мы совместными усилиями сумеем заложить основы подлинно многополярного общества, зиждущегося на стандартах, которые, обеспечивая права и свободу всех людей, сохраняли бы (а не разрушали) традиционные национальные ценности. И, возможно, сможем выработать эффективную модель развития общества в XXI веке.

Фото Александра Данилевского