Главный редактор журнала «Przeglad prawoslawny» Евгений Чиквин: «Думаю, нам удалось что-то сделать для пользы Церкви»

01.07.2005 archive, Вестник №46, Тема номера

Главный редактор журнала «Przeglad prawoslawny» Евгений Чиквин: «Думаю, нам удалось что-то сделать для пользы Церкви»

— Евгений, поздравляем вас со славным юбилеем. Сегодня вы, несомненно, возвращаетесь мыслями к событиям двадцатилетней давности. Может, можно было бы все начать по-другому?
— Все началось из нужды. Хотя в Польше двадцать лет тому назад не было так сложно как в Советском Союзе, ведь мы были самым «веселым бараком в социалистическом лагере», Католическая Церковь уже в те годы могла издавать около сотни периодических изданий. У православных же кроме одного официального и богословского издания не было ничего. Именно тогда в молодежной православной среде возникла идея организовать издание.
Большая заслуга в этом деле архиепископа Иеремии, который будучи преподавателем Варшавской Христианской Академии в 1970-х собрал нас — православных студентов разных вузов воедино и начал воцерковлять. На эту миссию он посвятил десять лет своей жизни. Мы были детьми крестьян, и редко кто за тяжелым трудом видел книгу. Но наши родители были простыми верующими людьми и мы это ценили. Нам же приходилось, как людям образованным, давать ответ о своей вере на более высоком интеллектуальном уровне.
У молодых братчиков, которых в Варшаве насчитывалось около сотни, выработалось понимание того, что в период унии светские люди защищали свою Церковь. Главной заслугой владыки Иеремии (тогда еще человека светского, что для нас было тоже очень важно в том), что он научил нас давать ответы о Православии всякому вопрошающему и вызвал желание нести Благую Весть в массы.

— Каким образом ваша идея воплотилась в жизнь?
— Раньше мы пытались издавать какой-то бюллетень, даже выпустили несколько номеров, но всякий раз сталкивались с большими преградами. Удавалось его печатать на четырех языках, потому что знали, для православных людей Польши всегда был важным национальный вопрос. Всегда среди лидеров были белорусы, но мы старались никого не обидеть. Эта попытка была неудачной. В 1983-м я осознал, что нам надо иметь какую то возможность высказываться. Энтузиазма додал мне покойный владыка Антоний Блюм, который, поддерживая нашу деятельность, сказал: «Ваша реакция похожа на реакцию людей, которые посмотрят какой то фильм, и увлекаются настолько, что жаждут поделиться переживаниями с другими». Действительно, мы нашли себя в Церкви, и надо было передать это кому-то еще. А как это сделать? Мы же не были священнослужителями.
Благо мне удалось найти контакты с меконфессиональной христианской организацией, которую возглавлял Казимир Моравский — человек высоконравственный и благородный, который решился нам помочь. Позже только я узнал, что на уровне столичного ЦК решался вопрос, могут ли светские православные издавать свою газету.
Тогда это было приложение на восемь страничек к изданию этой Христианской ассоциации. В те дни думалось, что моя роль заканчивается, когда начинаются какие-то технические проблемы. Но оказалось, что среди нас нет профессиональных журналистов. Я пошел к епископу Савве (нынешнему Митрополиту) и рассказал, что есть возможность издавать, но некому писать. Он же в ответ: «Если некому, то делай сам».
Я технарь. Моя профессия — инженер-железнодорожник. Вторая сотрудница Алла Матренчик — студент исторического факультета. Так мы начинали. Не зная в действительности всей тяжести этого труда, дерзнули, и с Божией помощью дело пошло. Вначале наше издание было малооригинальным. Мы спасались чужими текстами, что-то переводили. Через два года один священник меня надоумил: «Женя, ты делаешь журнал для священнослужителей, а их убеждать не надо. Надо что-то другое».
Так случилось, что к нам пришли профессиональные журналисты Анна Радзюкевич и Михаил Болтрик. Они спокойно могли сделать карьеру в светской прессе, но решились перейти в наше скромное издание, желая послужить Церкви. Правда, я их призывал полтора года. С того времени у нас появился репортаж, короткая информация, что обычно для светской, но даже сейчас редко встречается в церковной прессе.
Сужу после недавнего посещения журналистского форума в Москве. Чаще всего наши издания носят форму такого себе «бюллетеня правящего архиерея» — где наш владыка служил и с кем встречался.
Аня первым делом сказала, если мы хотим, чтобы нас читали, мы должны делать журнал не хуже, а даже лучше профессиональных изданий, хотя бы среднего звена. Во многом наша популярность, ее заслуга. Я как главный редактор, также в числе тех, кого она безжалостно вычеркивает и сокращает, но это к добру. Главным их достижением считаю то, что наши читатели после просмотра «Обозрения» отождествляют себя с Православием как с религией не чуждой их сердцу.
Позже журнал, где появлялось приложение, перестал существовать, и кончились финансовые возможности нашей ассоциации, но так Бог дал, что нам удалось до этого времени организовать свою типографию. Благодаря Георгию Андреюку — выпускнику нашей богословской Академии и швейцарскому стипендиату (учился типографскому делу), до сегодняшнего дня наша ситуация более-менее стабильна.
Думаю, будь мы при каком-то приходе или епархии — в таком виде этот журнал бы не выходил. Не имея никакой церковной поддержки в финансовом плане, мы имеем некую независимость, возможность высказывать свое мнение, которое не всегда совпадает с официальным мнением Церкви. С самого начала стараемся показывать универсализм Православия, и в тоже время переживаем за трудности и испытания православных в других странах.

— На празднованиях мы видели не только простых читателей, но и многих людей науки. И все они говорят: «Наше «Обозрение»… Как удалось привлечь к чтению интеллигенцию?
— Думаю, что немалую роль играет тот факт, что наше меньшинство проживает в инославном государстве. И православный в Польше, независимо от социального положения осознает, что на работе, в общении или другом роде деятельности каждому надо дать ответ: «Что такое Православие». У католиков о Нем мизерные сведения, и чаще всего предвзятое отношение. Журнал остается пока что единственным изданием, дающим информацию на таком уровне. Мы также пишем о судьбах, о жизни и о переживаниях людей, какими они есть. Не «гнем» какой-то идеологической линии, но стараемся держаться принципов.
Важно то, что «Обозрение» в свое время часто поднимало те инициативы, которые уже назревали. Пример с югославской войной. Люди переживали, находясь в тотальной дезинформации. Они чувствовали интуитивно, что новости с официальных источников — ложь. Когда Польша только что вступила НАТО, мы не побоялись «дать импульс», и весьма удивились, поскольку началась неимоверная всеобщая поддержка. Люди на приходах собирали для единоверных братьев гуманитарную помощь. Они выражали свои скрытые чувства в другой форме.
Я думаю, что это является выражением скорбного исторического опыта унии и разных гонений. Мы же веками жили на рубеже латинской и русской цивилизации. Они не должны обязательно сталкиваться и воевать, но у нас в народе испокон веков выработалось чувство солидарности к гонимым единоверцам, и глубже выражено, чем у других.
Редакция отстаивала и законные права Супрасльского монастыря. Постоянно поддерживаем бедные приходы. Обращаемся к читателю и организовываем всякие акции — помогаем приобрести колокола или починить церковную кровлю. Читатели отзываются и считают, что все вместе выражаем какие-то чаяния и порывы наших душ.

— В инославном обществе вы себя приписываете к оппозиционным изданиям?
— Скорее нет, но ратуем о повышении национального сознания, ведь большой контингент среди наших прихожан составляют те, которые ассоциируют себя с православными поляками, хотя это далеко не так. Это важно для наших маленьких национальных меньшинств, находящихся в не очень благоприятных условиях. Ведь в польской политике есть такие группы правых, которые хотят вывести свои корни непосредственно от политических деятелей междувоенного периода. Мы никого первыми не трогаем, и никогда не радуемся бедам других, но когда нас обижают, мы вступаем в споры. Наш тираж не настолько большой, чтобы повлиять на общественное мнение, но кто хочет, получает о Православии объективную информацию.
Думаю, наибольшим достижением стало доказательство неправомерности посяганий католиков на Супрасльскую обитель. Тогда мы вступили в спор с целой школой местных историков, занимающихся перекручиванием исторической правды. Мы воспрепятствовали передаче государством имущества инославным. Дошло до того, что мы подали на одного из профессоров в суд. Для нас очень важна судьба этого святого места, основанного много веков назад киево-печерскими монахами. Связь с Киевом имеет большое значение в духовном и общественном плане.

— Евгений, а как вы подбираете темы?
— В редакционной политике стремимся удовлетворять вкус читателя. Стараемся, чтобы в каждом номере был один-два репортажи, такие, чтобы брали за душу. Приятно, когда люди говорят: «Я там был, и когда читал ваш материал, то аж всплакнул».
Раньше целью, было просвещение всего общества. Первые годы нашего существования верующие догадывались о существовании Православия разве что в Греции. О Западе никто и не слыхал, а насчет Советского Союза, решили, что там уже веру задавили вообще, лишь мы — маленький островок Православия среди бушующего моря. Эту ситуацию нам удалось исправить. Для наших людей всегда важно, что творится во Вселенском Православии, в позитивном смысле. Мы никогда не пишем о церковных конфликтах. Считаю, что распространять об этом информацию, подобно распространению греха.

— Известно, что на Белосточчине успешно развиваются другие православные информационные ресурсы. Можно ли говорить, что в вашем регионе создано некое церковное медиа-пространство?
— Кроме телепрограмм на центральном и местном телевидении, у нас есть несколько радиопередач. Кроме того, существует православная радиостанция «Ортодоксия», созданная по инициативе местной молодежи. Они на волонтерских основаниях занимаются созданием программ, слушают жители целой области, а также пользователи сети Интернет.

— Евгений, вы как депутат польского парламента, как-то лоббируете интересы вашего издания?
— Журнала, конечно, нет. Я работаю в комиссиях по культуре и национальных меньшинствах. Считаю, что мое главное задание как депутата, чтобы юридические права Православной Церкви Польши стояли не хуже чем у католиков. Сегодня наше государство как член Евросоюза приняло достойные для Православия законопроекты, соблюдающие общепринятые нормы демократии. И наша страна в этом вопросе может быть даже каким-то образцом. С 1991-го года все недвижимое имущество, кроме двадцати трех спорных храмов, расположенных на юге страны, находятся в ведении Церкви.

— А как обстоит в вашей Церкви проблема богослужебного языка?
— У нас, кроме всего прочего, одним из факторов, определяющих любовь народа к церковно-славянскому, было гонение на церковь польского правительства перед войной. Апогея оно достигло в 1938 году, когда власти способствовали разрушению 140 церквей на Холмщине и Подляшье. Присутствовало насильственное введение польского языка в богослужебную и церковную жизнь. Из-за этого в народе возникло мышление, отождествляющее Православие с церковно-славянским, а кто переходит на польский вероятно хочет перетянуть собратьев в унию или католицизм так, чтобы они этого и не заметили. Есть попытки в некоторых городах служения на польском для молодежи второй Литургии, или, по крайней мере, проповеди. Но это могут делать священники, имеющие большой авторитет.
Для нас очень важен церковно-славянский язык. Неоднократно мы писали, что вместо того, чтобы тратить усилия на переводы, лучше приложить их для познания прекрасных глубин кирилломефодиева творения. Это можно осуществить, поскольку ныне в школе за государственных счет православные могут учить детей основам веры. Почему же нельзя хотя бы несколько уроков посвятить изучению церковно-славянского? Ведь польский язык — это балтийский диалект славянского.
Для меня положительным кажется то, что во всех славянских государствах мы имеем возможность слушать богослужение на понятном языке. И за этим языком есть большое будущее, если Европа не будет далее игнорировать свою другую часть. Такой политический проект объединения Европы бесперспективный. Восточная Европа имела свой индивидуальный путь развития и этого игнорировать нельзя, а церковно-славянский — главный показатель нашей культуры и духовности.

— Вы в этом направлении предпринимаете какие-то шаги?
— У нас есть позитивный опыт в плане организации православных лагерей, когда наша молодежь в «диаспоре» (я имею ввиду православных на Западе Польши, оторванных от своих восточных корней) приезжает на Белосточчину, и в результате ежедневного общения со сверстниками начинает свободно говорить по-русски или на местном украинско-белорусском диалекте. Во времена моего руководства братством таких лагерей было около шестнадцати, ныне меньше. С вступлением в Евросоюз, повысились санитарные и прочие требования. Теперь мы с трудом, и даже полуофициально, попадаем в лес или на луг.

— Евгений, за эти двадцать лет не накопилось чувство усталости от работы?
— Дело в том, что за эти годы я соединял издательскую деятельность с функциями народного избранника. Когда готовился законопроект о церковно-государственных отношениях или о национальных меньшинствах, вся редакция и читатели на страницах «Обозрения» принимали активное участие в обсуждении вопроса и выработке правильной концепции.
В результате принятия второго закона власть обязывается сохранять культуру и язык других народностей. Практическая сторона проявляется в образовательном процессе на местном уровне. Если в селении проживает более двадцати процентов неполяков (в нашем регионе это чаще всего белорусы), название улиц, населенных пунктов и местности может обозначаться двумя языками, а в органах местной власти должен быть хотя бы один чиновник, знающий язык меньшинства, на случай желания жителей общаться с представителями государства на своем родном. Этот закон принимался в нашем парламенте на протяжении пятнадцати лет и имеет самую длинную историю. Я очень рад, что при большом сопротивлении правой части, когда некие параграфы принимались перевесом всего нескольких голосов, законопроект получил юридическую силу.
Но это не идет в сравнение в законом о Церкви, принятом в 1992-м. Ведь до этого времени, хотя и формально, на нас распространялся Президентский Указ 1938 года. Благо, тогдашней власти хватило ума не приводить его в действие. Он был просто абсурдный. К примеру, там было положение о том, что епископ не может даже нанять при храме сторожа без согласия на то воеводы (чиновника областного уровня). Считаю, что новый закон также поможет хотя бы на чуть-чуть притормозить процесс полонизации. Кстати государство до сегодняшнего дня никак не осудило происшествий того времени.

— И в ближайшей перспективе этого примирения не ожидается?
— Скажу вам откровенно, наши люди к этому и не особо стремятся. Настоящей сатисфакцией для православных стала канонизация мучеников холмских и подляшских. Мы молимся им и достойно почитаем, а что для простого человека политическое пустословие? Своим коллегам при обсуждении данного вопроса я говорю, что это был однозначно грех, который остается на вашей совести, и призываю делать выводы.
Я повторю слова наиболее знаменитого польского художника Ежи Новосельского: «Православие в Польше настолько мало, что у него даже нет соблазна играть в обществе какую-то политическую роль, но оно существует настолько реально, что каждый, кто хочет, может к нему прикоснуться». И это тоже важно. Свидетельством стремления наших верующих к живому Православию наверное и являются эти громадные красивые храмы, построенные в современности.

— На страницах вашего издания часто появлялись острополемические материалы, в частности, актуальные и для Украины. Евгений, чем вызвано ваше крайне отрицательное отношение к унии и расколам?
— Думаю, что раскол — это один из модернизированных вариантов унии, это церковная болезнь и настоящий грех. Нам, православным полякам, украинский народ очень близкий, потому что мы получили из Киева свет Христов. Многие века мы были связаны с Киевом — нашим бывшим церковным центром, позже с Почаевской Лаврой, и это чувство единства осталось на генетическом уровне.
Поэтому мы переживаем за раскол, существующий в вашей Церкви, и считали, что об этом нужно доносить правду до читателя. Может это поможет хотя бы одной заблудшей душе вернуться из пагубного пути.
Униатов, хвала Господу, на Белосточчине нет еще с 1838 года. Были, правда, попытки неоунии, когда местному населению хотели навязать мысль о том, что Православие у москалей, Католицизм у поляков, а у местного населения — униатство. Но подобные стремления были тщетны, несмотря на то, что близлежащая Берестейщина — родина униатства.

— О чем может мечтать редактор с двадцатилетним стажем?
— Не могу сказать, что я полноценный редактор, поскольку являюсь самоучкой, но и в будущем я хочу не заниматься какой то другой работой кроме журналов и книг. Желаю осуществлять проекты, свидетельствующие о нашем общем историческом прошлом, прежде всего между славянами. В этом контексте намечается сотрудничество с издательством Киево-Печерской Лавры в издании Супрасльского Ирмология, не так давно найденного в Киевских книгохранилищах.
Думаю, что стоило бы переиздать и труды наших заблудовских первопечатников, которые создали здесь первые книги. Я убежден, если бы это были латинские произведения, то непременно там бы уже стоял музей. Достижения наших предков Ивана Федорова и Петра Мстиславца творивших в Польше, Белоруссии и Украине, просто огромнейшие.
Я тронут наградой. Для меня это великая честь получить орден Преподобного Нестора Летописца, поскольку знаю Блаженнейшего Владыку Владимира еще с 1980-х как авторитетного и известного иерарха. Его крестоношение, на фоне того, что происходит ныне в Украине, героичное. Я сыновне благодарен ему за память о скромных трудах нашего коллектива. Мы надеемся, что Милостью Божией будет залечен раскол и каноническая Украинская Православная Церковь сможет беспрепятственно исполнять свою спасительную миссию. И чем скорее, в первую очередь ваши политики, поймут разрушительное действие раскола, тем лучше будет для целой страны, а в первую очередь для них самих.

Беседовал Василий Анисимов

Межконфессиональные отношения

01.07.2005. ВОЛОДИМИР-ВОЛИНСЬКИЙ. У єпархіальному училищі відбувся випуск