Последний день жизни митрополита Владимира (Богоявленского)

01.05.2005 archive, Вестник №44, События

Последний день жизни митрополита Владимира (Богоявленского)
(из книги протоиерея Федора Титова «Памяти священномученика Владимира»)

В последние дни жизни митрополита гражданская война сопровождалась тяжкими последствиями для Киево-Печерской Лавры и закончилась чрезвычайною мученическою кончиною священноархимандрита. Ко всем описанным жизненным неприятностям, огорчениям и оскорблениям присоединилось еще и чрезвычайное нервное потрясение, перенесенное им под влиянием происходившей в Киеве вооруженной борьбы украинских и большевистских войск. Владыка мужественно переносил посланное свыше испытание, ничем наружно не показывал своего действительного душевного состояния, совершал, по обыкновению, церковные службы, и только частые молитвенные восклицания и вздохи его говорили окружающим, что старец-митрополит сильно страдает…
Первые признаки гражданской войны, начавшейся в Киеве, дали знать о себе в Лавре 15 января с залетевшего артиллерийского снаряда, а 16 января стали попадать и ружейные пули, к счастью, не причинившие никакого разрушения в эти дни.
17 января, в среду, во время непрерывного свиста ружейных пуль, треска пулеметов и гула орудий митрополит Владимир совершал в Великой церкви Лавры, перед литургией, акафист Успению Божией Матери с епископами Феодором Прилукским и Пименом Балтским и старшею братиею Лавры. На всех производило впечатление внешнее спокойствие, с каким держал себя во время богослужения старец-митрополит.
В последующие дни января на территорию Лавры залетали по временам пули и артиллерийские снаряды, которые стали причинять существенные повреждения различным лаврским зданиям.
21 января, в воскресенье, когда в Киеве несколько стихла канонада, митрополит Владимир совершал Божественную литургию в Великой церкви Лавры в сослужении старшей братии Лавры.
22-го января начался ружейный и орудийный обстрел Киева большевиками со стороны Дарницы, пули и снаряды стали чаще попадать на территорию Лавры. В ночь на 23 января 1918 г. происходила сильная канонада. В начале 9-го часа утра 23 января Лавра оказалась под сильнейшим и ожесточенным обстрелом большевиков со стороны Дарницы и Никольских Слободок. Озлобление большевиков против Лавры вызвано было, как впоследствии оказалось, донесениями большевистских разведчиков о том, будто с лаврской колокольни производятся наблюдения и стрельба из пулеметов по большевикам. В действительности, разумеется, ничего подобного не было.
В этот день в Лавру попало неисчислимое количество артиллерийских снарядов и пуль — шрапнельных и ружейных, которыми были произведены весьма значительные повреждения в различных зданиях Лавры, причем пострадали существенно даже такие сооружения, которые уцелели во время татарского разорения Киева и Лавры в 1240 году.
Особенные разрушения оказались в зданиях Великой церкви, представляющей драгоценный памятник церковного зодчества ХІ-го века, лаврской колокольни, являющейся замечательным сооружением ХІІІ века, т. н. келарской палаты и лаврской типографии, построенных в ХVІІ веке.
Между прочим снарядом выбит карниз в средней абсиде главного придела Великой церкви Лавры в честь Успения Божией Матери, причем образовалась брешь на протяжении до трех аршин в длину и до полутора аршина в высоту, и силою удара повреждена каменная кладка. Некоторые снаряды попали внутрь храма и произвели здесь более или менее значительные повреждения. Но особенно пострадала крыша церкви, где оказалось до 38 сорванных листов и не менее 150 отверстий различной величины. Очень сильно пострадало величественное здание колокольни и в нем особенно колонны второго (дорического) и третьего (ионического) ярусов. В третьем ярусе, на северной стороне, правая импостная колонна, поддерживающая архивольт над просветом, совершенно разбита и обвалилась, осталась только нижняя часть колонны, так что пята арки, опиравшейся на эту колонну, оказалась навесу и поддерживается железными связями. Здания лаврской типографии в жилой части и т. н. келарской палаты, или «башни Мазепы», с восточной стороны, почти полуразрушены.
Можно отметить еще одно из попаданий в Лавру во время ужасной канонады 23-го января. Над южными дверями, ведущими со двора В Крестовоздвиженскую церковь, на Ближних пещерах, находится икона Казанской Божией Матери. В эту икону попала шрапнельная пуля, пробила в стекле отверстие и углубилась в икону на том месте, где приходится сердце Богомладенца. Вид этой иконы производит потрясающее впечатление на верующих богомольцев. Даже некоторые большевики в изумлении останавливались впоследствии пред этою иконою…
К вечеру 23 января большевики овладели Лаврою, и тогда в ней начались дикие насилия и проявления варварства, пред которыми бледнеют известные нам из древних летописей сказания о грабежах и насилиях, производившихся дикими монголами во время разорения Киева и Лавры в 1240 году. Вооруженные толпы людей врывались в храмы, с шапками на головах и папиросами в зубах, производили крик, шум, безобразия во время богослужения, произносили невыразимые ругательства и кощунства над святынею, вламывались в жилища монахов днем и ночью, стреляли над головами смертельно перепуганных стариков, производили неописуемые литературно осквернения святынь, избивали стариков, грабили, что только попадалось под руку, останавливали монахов днем на дворе, заставляли их раздеваться и разуваться, обыскивали и грабили, издевались и секли нагайками, хватали случайно сказавшихся в то время в Лавре посторонних, особенно военных — офицеров и генералов, предавали их жестокой смертной казни… Подобные насилия происходили в течение всего дня 24 января, когда со стороны города доносился сильный орудийный гул. Такими насилиями и открытыми угрозами — всех монахов перебить и перерезать или всех их собрать в один корпус и взорвать на воздух — Лавра и все живущие в ней были совершенно терроризированы…
Митрополит Владимир наружно казался спокойным, крепился, мужался, хотя по временам начал обнаруживать нервное беспокойство. До 23 января он жил в верхнем своем помещении, оставаясь большую часть один, продолжал вести обычный регулярный образ жизни, занимаясь даже литературным трудом. 23 января ему посоветовали перейти в нижнее помещение, куда он пригласил к себе епископа Прилукского Феодора, который до того времени жил в квартире наместника и с которым затем не разлучался до конца своей жизни. Вместе с ним митрополит Владимир сутки провел в алтаре нижнего храма во имя св. Михаила, первого митрополита Киевского, а ночью они отдыхали в соседнем с Благовещенскою церковью помещении.
24 января, в среду, перед литургиею, митрополит Владимир служил в Великой церкви акафист Успению Божией Матери. Чтение акафиста митрополитом, по наблюдениям сослуживших ему, отличалось особенною проникновенностью и задушевностью.
Ночь на 25 января вся Лавра проводила без сна, в сильнейшей тревоге. Всю ночь братство оставалось в храме на молитве, причем непрерывно служились молебны и пелись акафисты… Митрополит Владимир также всю ночь бодрствовал. Особенный переполох произвело имевшее место в эту ночь нападение четырех вооруженных мужчин и одной женщины в одежде сестры милосердия на квартиру наместника. Они произвели тщательный обыск, забрали некоторые ценные вещи, ели, пили чай, а глубокою ночью трое из них выходили на «разведку», во время которой ограбили казначея и благочинного…
С раннего утра 25 января начались новые насилия и грабежи в Лавре. Об этом было сообщено коменданту, который поместился в одном из корпусов лаврской странноприимницы и который распорядился тогда поставить караул у всех ворот Лавры. Лавра сказалась в полном осадном положении… Запрещено было даже звонить в колокола…
25 января около трех часов пополудни три вооруженных солдата в сопровождении послушника Георгия Кулинича, назначенного благочинным для сопровождения их, осматривали лаврскую квартиру митрополита. Сам митрополит в это время был в нижних комнатах дома. Осмотрев тщательно все комнаты, причем келейник открывал все шкафы и ящики, они нашли под постелью ключи от несгораемой кассы. Келейник взял ключ у солдата и передал его через швейцара митрополиту. Последний, в сопровождении епископа Феодора, поднялся наверх и сам открыл солдатам кассу. Осмотрев ее, солдаты забрали золотую медаль и ушли вниз, где также произвели обыск во всех помещениях.
Вечером того же дня, в начале седьмого часа, в Экономические (северные) ворота Лавры вошли пять вооруженных людей. Один из них, одетый в черную кожаную тужурку, был командиром других. Все они накануне того дня (24 января) обедали в лаврской трапезе. Руководитель их, бывший тогда в матросской фуражке, остался недоволен черным хлебом, какой был подан им к обеду, бросил хлеб на пол и сказал: «Разве я свинья, чтобы есть такой хлеб?» Монах-трапезник заметил на эти его слова следующее: «У нас, господа, лучшего хлеба нет. Какой нам дают, тот мы и подаем». Войдя в ворота, солдаты направились прямо к часовому, обратившись к которому, командир грубо спросил: «Кто тебя здесь поставил? Где твой докумен?» Часовой подал свой документ. «Это — билет гайдамацкого полка. Товарищи! Его надо расстрелять!» — закричал руководитель. Товарищи подняли винтовки. Часовой стал просить пощады. Тогда руководитель сказал: «Бросьте его! С ним разделаемся после!» Затем, обращаясь к монаху, который стоял невдалеке, руководитель спрашивает: «Где митрополит живет?» Монах, видевший матроса и товарищей его накануне в трапезе, ответил: «Дом его около того места, где вы кушаете, там он и живет». Командир на это сказал: «Мы его сегодня заберем». Когда командир с товарищами пошли дальше, часовой, обращаясь к монаху, сказал: «За что он хотел расстрелять меня? Он же сам меня поставил здесь». Монах отправился за солдатами и вслед за ними вошел в трапезную. Между ним и обедавшими солдатами произошла беседа, из которой наиболее замечательны следующие места. Обращаясь к монаху, предводитель убийц говорил: «Почему у вас комитетов нет? Везде комитеты, а у вас их нет». Монах ответил: «У нас и не должно быть комитетов, мы — монахи». Матрос: «Вы только миллионы и тысячи собираете». Монах возразил: «У нас больших денег нет, хватает только на одежду и пищу». Тут вступает в разговор один из четырех, дотоле молчавших солдат, и говорит: «Что ты говоришь? Я знаю здесь все, я двенадцать лет жил в Лавре, жил и в Китаево, и в Голосеево. Я знаю, что Амвросий, ваш наместник, получает 12 000 рублей, а митрополит — 200 000 рублей, знаю, сколько и ты получаешь, и вот тот брат, что подает, — он три рубля получает». Матрос снова вступает в разговор и, обращаясь к монаху, спрашивает: «Отец! Скажи, что у вас в пещерах? Все оттуда вынесем и рассмотрим. Если там ничего не окажется, или окажется воск, или тырса, — всех вас перережем». Монах: «Что я вам буду говорить? Если я вам буду говорить, вы все равно не поверите. Теперь ваша власть, пойдите, посмотрите и узнаете правду».
Матрос: «Ты знаешь, кто был отец Серафим? Отец Серафим был вторым лицом после царя, потому-то Серафим и святой. Вот и ваш митрополит Владимир будет святой».
Матрос: «Ты знаешь, кто Христа распял?» Монах: «Книжники и фарисеи». Матрос: „Книжники, фарисеи и ваши архиереи и митрополиты… А за что распяли? За то, что Он стоял за простой народ».
Затем матрос встал, за ним поднялись солдаты, и они пошли из трапезной, причем матрос, обращаясь к монаху, сказал: «Больше вы митрополита не увидите».
После 6-ти с половиной часов вечера на парадном входе митрополичьей квартиры раздались три резких звонка, и в открытую дверь вошли пять вооруженных солдат во главе с матросом. Матрос спросил: «Где Владимир митрополит? Мы желаем с ним переговорить». И, не ожидая ответа, четыре солдата пошли прямо наверх, а один сел на диване в передней. Швейцар закричал вслед солдатам: «Митрополит не наверху, а нанизу, пожалуйте сюда». Солдаты возвратились и направились за швейцаром к келии архимандрита Амвросия. Проходя мимо монаха, один из солдат сказал: «Мы желаем переговорить с митрополитом. Мы идем сейчас из трапезной, и нам там братия жаловалась, что он не разрешает совета. С ним нужно переговорить, чтобы он разрешил совет, чтобы было так, как у нас».
Швейцар прошел в нижнее помещение митрополита, куда за ним вошли убийцы. Митрополита здесь не оказалось, так как он был в помещении архимандрита Амвросия. Швейцар и солдаты пошли туда. К ним вошел епископ Феодор, которого убийцы спросили: «Ты будешь отец митрополит?» Тот ответил, что не он, и пошел сказать митрополиту Владимиру о приходе солдат. Митрополит вышел в переднюю и, обращаясь к солдатам, спросил их: «В чем дело?» Его повели в нижнее его помещение. Туда вошли трое солдат, а один остался на карауле, у дверей. Нельзя было слышать, о чем солдаты говорили с митрополитом. Но все-таки отдельные звуки долетали до слуха стоявших в передней, причем казалось, будто солдаты говорили с митрополитом о деньгах.
Через пять минут митрополит с солдатами вышли из своего помещения. Митрополит был возбужден и, проходя мимо епископа Феодора и архимандрита Амвросия, обратившись в их сторону, сказал: «Вот, они хотят уже расстрелять меня» и при этом развел руками… Следовавший за ним матрос грубо закричал: «Иди, не разговаривай! Кто тебя будет расстреливать? До коменданта пойдешь!»
Митрополиту швейцар подал комнатную легкую рясу, и он пошел с убийцами наверх. Поднявшись на первую площадку лестницы, ведущей в верхний этаж, митрополит остановился и, обращаясь к сопровождавшим его убийцам, сказал: «Ну, господа, если вам угодно расстрелять меня, расстреливайте здесь же на месте, я дальше не пойду». Матрос на это заметил грубо: «Кто тебя расстреливать будет? Иди».
Наверху митрополита и трех сопровождавших его убийц встретил келейник, который открыл дверь в залу и после того подал митрополиту ключ, которым сам митрополит открыл дверь в спальню, куда вошел он и три убийцы, а келейника последние не пустили туда, и он с другими келейником оставался в буфетной комнате. В запертой спальне убийцы оставались с митрополитом около 15-20 минут. Что там происходило, остается неизвестным. Позже, когда убийцы увели митрополита из Лавры, келейники нашли в спальне, на полу, разных местах комнаты разорванный шелковый шнурочек, ладанку и серебряную нательную иконку. Через 15-20 минут после прихода наверх митрополит Владимир вышел из своей спальни, окруженный тремя солдатами, в рясе, с панагиею на груди и белым клобуком на голове. Келейник Филипп встретил его в передней и хотел подойти к нему под благословение. Матрос оттолкнул его от митрополита, грубо заметив: «Довольно кровопийцам кланяться, кланялись, будет»… Но келейник решительно стал подходить к митрополиту, который и сам приблизился к нему, благословил его, поцеловал и, пожав руку, сказал: «Прощай, Филипп!» Вслед затем митрополит вынул из кармана платок и вытер слезу на левом глазу. По словам того же келейника, митрополит был спокоен, и, казалось, будто он идет на обычное служение литургии… На лестнице сказал: «Прощайте!»
Митрополит сначала вышел за двери своего дома на лаврский двор один в сопровождении убийц. Через несколько минут после его выхода из дома швейцар Феодор оделся и пошел за ним. Выйдя из дома, он спросил сторожа, куда повели митрополита. Сторож сказал, что на Экономические ворота, и пошел к этим воротам, но часовой не пропустил его далее. Узнав об этом, келейник Филипп сам побежал за митрополитом, но и его часовой не пропустил в ворота. При этом келейник спросил часового: «Знаете, кто повел владыку?» Солдат ответил: «Как же не знать, один из них поставил меня здесь часовым». Один из лаврских монахов видел, как убийцы вели митрополита через двор к Экономическим воротам. Митрополит шел окруженный солдатами. Впереди всех шел матрос. Подойдя к углу Великой церкви, солдаты закурили папиросы. Митрополит, дойдя до главного входа в Великую церковь, остановился, обратился к храму и стал молиться. Идя далее, он напевал что-то про себя. Дойдя до Экономических ворот, он снова остановился, обратился к иконе святителя Николая и, перекрестившись, поклонился. Привратник — монах Софроний открыл обе половинки ворот и пропустил митрополита и его убийц, скрывшихся в ночном мраке…
Через несколько минут после того два лаврских монаха, стоявших на дворе и делившихся между собою своими впечатлениями по поводу случившегося, услышали сначала четыре, а через полминуты еще два частых выстрела. После первых четырех выстрелов один из них сказал другому, что владыку расстреливают. Подошедший к ним в это время третий монах заметил: «Для убийства столько выстрелов слишком много…»
В это самое время к ним стали приближаться 12-15 солдат, быстро бежавших от Великой церкви с фонарями. Это были матросы, которых послал комендант Лавры, по просьбе наместника, которому сообщили о том, что солдаты увели митрополита из Лавры. Один из бежавших спрашивает монахов: «Батюшки! Провели митрополита?» Монахи: «Провели за ворота». Они побежали за ворота и через 15-20 минут возвратились обратно. Один из монахов подошел к матросу, шедшему позади всех, и спросил его: «Нашли владыку?» «Нашли, — ответил, матрос, — так всех вас по одному повыведем».
Впоследствии оказалось, что убийцы отвели митрополита Владимира от лаврских Экономических ворот шагов на тысячу, свернули с дороги, ведущей из Лавры в город, на несколько шагов влево и там на небольшой полянке среди крепостных валов расстреляли.
Акт медицинского осмотра тела убиенного митрополита показывает, что архипастыря-мученика расстреливали разрывными пулями и кололи холодным острым оружием.
Это подлинный текст «Акта освидетельствования тела высокопреосвященнейшего митрополита Киевского Владимира, убиенного 25 января 1918 года, произведенного (освидетельствования) 26 января того же года».
Тело митрополита Владимира оказалось, при освидетельствовании, в умеренно окоченелом состоянии; руки полусогнуты и сложены на туловище, причем пальцы правой руки сложены для крестного знамения; правая нога полусогнута в коленях, а левая выпрямлена, на тело надето нижнее белье. На лице замечается разница в окраске правой и левой половины. На покрасневшей правой щеке, кроме мест хронического воспаления с поверхностным изъязвлением кожи, замечаются узкие ссадины свежего происхождения, на которых видна сукровица, растекающаяся по щеке. На полтора сантиметра выше угла правой глазной щели имеется рана около трех миллиметров в диаметре с неровными краями, по всей вероятности, огнестрельного происхождения. В левой темянно-затылочной области имеется резаная рана с неровными краями, проникающая всю толщу покровов головы с обнажением кости, длиною два сантиметра. Под правым ухом, вблизи угла челюсти, имеется рана, колотая длиною в три миллиметра. На правой стороне, в области усов, имеются три колотые раны губы. В области правой ключицы огнестрельная рана с обожженными краями величиною около двух миллиметров в диаметре, — ниже ее вершка на полтора, имеется огнестрельная, по всей вероятности, рана до полусантиметра в диаметре. Задняя стенка подкрыльцевой ямки представляет собою разорванную рану величиною в небольшой кулак; эта рана имеет на средине кожаную спайку, тоже надорванную; мягкой части из мышц и кожи в этой ране перерваны и частью вырваны; частей реберных костей, расположенных в области этой раны, недостает, а междуреберных мышц не имеется, и вся правая полость груди открыта. В правой поясничной области по подмышечной линии имеется горизонтальная колотая рана длиною до трех сантиметров, из которой торчит часть сальника. В левой подмышечной области, у края восьмого ребра, имеется рана, проникающая всю толщу покровов, круглого очертания, с равными краями, слегка пропекшимися, около полусантиметра в диаметре. В области рукоятки грудины, у левого ее края, имеется рана до двух миллиметров шириною, колотого характера. Из записанных повреждений — огнестрельные раны: в правый висок — слепая, в верхнюю часть правой половины груди, с выходом в правую подмышечную область, — раны, носящие характер действия разрывных пуль, а также колотая рана живота с выпадением внутренности — сальника, должно считать смертельными. Соответственно описанным ранам тела на одежде убитого как верхней — теплой шубы, так и нижних — рясе, и подряснике — имеются разрезы. На клобуке, в нижней правой части его, соответственно надглазной ране имеется круглая дыра, закопченная дымом в окружности, в задней часта клобука имеются три прорванных дыры, соответствующих местам ранений головы. Освидетельствование тела убитого митрополита Высокопреосвященного Владимира производил врач статский советник Алексей Городецкий.
По словам одного случайного очевидца мученической кончины митрополита Владимира, убийцы привезли последнего к месту расстрела на автомобиле.
Когда убийцы вывели митрополита из автомобиля и остановились на площадке, то архипастырь-мученик, будто бы обратился к своим убийцам с такими словами: «Что, вы здесь меня хотите расстрелять?» Один из них сказал: «А что же? Церемониться с тобою?» Тогда митрополит попросил у них времени помолиться Богу. Один из убийц сказал: «Но только поскорее». Тогда митрополит возвел руки кверху и сказал: «Господи! Прости мои согрешения — вольные и невольные и прими дух мой с миром. Потом он благословил крестообразно обеими руками своих убийц и сказал: «Господь вас благословляет и прощает». И после этого, когда митрополит еще не успел опустить рук, послышались три выстрела, и митрополит упал. Тогда убийцы подошли к митрополиту и еще в лежачего сделали несколько выстрелов…
Имеется и другое свидетельство, идущее, будто бы, от одного из убийц, о том, что когда митрополита расстреливали, то он благословлял своих убийц…
Тело мученически скончавшегося митрополита Владимира оставалось на месте убийства до утра следующего дня. В Лавре узнали о трагической кончине митрополита от тех посторонних мирских людей, которые случайно проходили мимо того места, где совершилась ужасная драма, и затем явились в Лавру. Около 9 часов утра монастырская братия получила точные сведения о смерти своего священноархимандрита. Решено было тотчас же взять тело убиенного митрополита и перенести в Лавру. Для этого нужно было, прежде всего, получить разрешение от тогдашней власти. Когда это разрешение и пропуск были получены, от кого следует, то лаврский архимандрит Анфим в сопровождении четырех санитаров с носилками отправился к месту убийства, имея на груди епитрахиль и держа в руке крест и пропуск. Совершив краткую Литургию на месте кончины и положив тело на носилки, около одиннадцати часов дня принесли его в Михайловскую церковь, где, как сказано, убиенный митрополит проводил последние часы своей жизни.
После медицинского осмотра убиенного митрополита и снятия фотографий с него тело митрополита было облачено по чину в архиерейскую одежду и положено посредине той же церкви. Сейчас же после того была отслужена панихида по убиенному митрополиту наместником Лавры архимандритом Климентом вместе со старшею братиею Лавры. В тот же и следующие дни служились заупокойные литургии и панихиды по убиенному митрополиту как в Лавре, так и в других храмах г. Киева.
27 января (в субботу) в десять часов утра в храме киево-софийского митрополитского дома во имя священномученика Макария, митрополита Киевского, панихиду совершал митрополит Платон, экзархат Кавказский, представитель Московского Патриарха на Украинском Церковном Соборе, в сослужении с епископом Екатеринославским Агапитом и многочисленным киевским духовенством.
В тот же день в Михайловской лаврской церкви Литургию совершал Прилукский епископ Феодор. 28 января (воскресенье) в Михайловской церкви в Лавре заупокойную литургию совершал епископ Балтский Пимен в сослужении со старшею братиею Лавры, причем проповедь во время запричастного стиха произносил иеромонах Алексий. После Литургии у тела убиенного митрополита была отслужена панихида. В тот же день, в три часа по полудне, панихиду в Михайловской лаврской церкви у тела убиенного митрополита совершал митрополит Платон, экзарх Кавказкий, вместе с епископами — Агапитом Екатеринославским, Пахомием Черниговским, Никодимом Чигиринским, Пименом Балтским и старшею лаврскою братиею, а также представителями киевского городского духовенства и духовными членами украинского церковного собора. После панихиды был отслужен парастас в той же церкви и с участием тех же архипастырей и духовенства. 29 января в восемь часов утра тело убиенного митрополита Владимира было положено в гроб и перенесено в Великую церковь Киево-Печерской Лавры. Церемония перенесения тела была совершена митрополитом Платоном, экзархатом Кавказкам, с участием тех же архипастырей, лаврской братии, представителей киевского духовенства и духовных членов украинского церковного собора, в присутствии многочисленного народа.

Пасхальное послание Патриарха Московского и всея Руси Алексия II архипастырям, пастырям, монашествующим и всем верным чадам Русской Православной Церкви

Советник Посольства России в Украине Сергей Кузнецов: «Константинопольский Патриархат мог бы занять в консолидации Мирового Православия подобающее ему место — первого среди равных»