03.10.2006. КИЕВ. «Партия регионов. Официальный информационный сервер»: «Брестская уния и современность»

03.10.2006 Расколы, ереси, секты

Польские правящие круги не признавали в Речи Посполитой иной восточной церкви, кроме униатской. Все, кто отрицал униатство, были в их глазах уже не последователями греческой веры, но еретиками. Да и униатство оказалось в Польше верой «второго сорта», недостойной элитарных кругов, принимавших католицизм. Православие же считалось верой не просто «холопства» вообще, как уния, но верой недостойного «холопства», того, которое в силу своей мнимой дикости и отсталости неспособно, мол, подняться на более высокий уровень религиозного и общественного понимания.

Дорога к унии

Присоединение украинских земель к Речи Посполитой, благодаря объединению Польши и Литвы в 1569 году, открывало перед польскими магнатами и шляхтой перспективы колонизации новых территорий. Встревоженная западной Реформацией, которая подорвала могущество католической церкви, польская шляхта больше не настаивала, как это было раньше, на секуляризации церковных имений в коренной Польше. Ведь на Востоке теперь можно было получить прекрасные земли с крепостными почти «за так», или вообще бесплатно. А католическая церковь со своим идеологическим авангардом – иезуитами – стала знаменем экспансии шляхты на «кресах» и борьбы против православной «схизмы», которой прикрывались великодержавные интересы Польши.
Так случилось, из правды слова не выкинешь, что поляки получили поддержку от части высшего православного духовенства. Собравшись в 1590 году в Бельске, четыре епископа западно-украинских земель – Гедеон Балабан, Дионисий, Леонтий и Кирилл Терлецкий – решили заключить унию с Ватиканом, предав православную веру и собственный народ. Позже Балабан отказался от идеи унии, но его место занял митрополит Михаил Рогоза.
В начале октября 1596 года в Бресте собрался церковный собор для провозглашения унии. Она была объявлена под соглашательской частью собора 6 октября. «Оппозиционеры» унии, собравшись в доме князя Острожского, решили сохранить Православную церковь. Но король Сигизмунд III уже 15 октября унию утвердил. Униатское духовенство, как и католическое, освобождалось от налогов. Принявшая униатство местная шляхта получала право занимать государственные должности наряду с польской шляхтой, а униаты-мещане уравнивались в правах с католическим мещанством. Польские власти считали унию обязательной для всех православных. Таким образом, Православие оказалось, по сути, вне закона.

Миф о «европейском выборе»

В прежние времена галицко-волынские князья порой вынуждены были обращаться к Риму, и на то были серьезные причины: с Востока подпирали монголо-татары, а рядом находились поляки и еще более воинственные венгры. Но, во-первых, такие контакты всегда рассматривались как временные, а, во-вторых, никогда не было и речи о перемене веры. Так или иначе, восточно-славянское население западных земель Руси продолжало оставаться в лоне Православия.
Обращался к Риму, например, князь Данила Галицкий. Разгромив на Сане поляков и венгров, которые сообща помогали его конкуренту Ростиславу Черниговскому, князь в 1250 году был принят ханом Батыем и сохранил свое княжение, после чего венгерский король поторопился выдать свою дочь за Льва Даниловича. И только стремление Данилы избавиться от «опеки» со стороны монголов заставило его искать контакты с папой римским Иннокентием IV на предмет соединения церквей – без этого русского князя не могли принять в крестовый поход католических государств против ордынцев. Однако, убедившись, что о походе серьезно никто не помышляет, князь «заморозил» отношения с Ватиканом.
Папа даже предлагал Даниле королевский титул в награду за соединение с римской церковью. Но князь титулом не соблазнился. «Рать татарская не прекращает: как же я могу принять венец раньше, чем ты окажешь мне помощь?», — отвечал папе Данила. В 1254 году, когда князь гостил в Кракове у своего польского коллеги, туда прибыли послы от папы с короной. Данила, однако, отказался от встречи с послами под тем предлогом, что негоже ему встречаться с ними в чужой земле. На следующий год послы снова появились с короной и обещанием помощи. Данила после уговоров матери корону принял, но это событие осталось без последствий. Сохранив королевский титул в интересах международного престижа Галицко-Волынского государства, Данила, одновременно, прервал все связи с папой.
В силу этих фактов, нельзя согласиться с мнением некоторых историков «национал-демократической» ориентации, что «коронация Данила и предоставление Галицко-Волынскому княжеству статус королевства было еще одним весомым шагом Украины в направлении Европы». Князь в Европу отнюдь не стремился, да и Европа в то время еще не осознавала себя в качестве единой цивилизации и не являлась таковой на деле. Данила старался сохранить и, по возможности, расширить пределы своего государства («примучение ятвягов», освобождение древнерусского Люблина от поляков, поход на Вроцлав и т.д.). О тактическом характере политики Данилы в отношении Ватикана говорит и то обстоятельство, что когда папа Александр V, преемник Иннокентия, напомнил князю отдельной буллой о его «обязательствах» перед Ватиканом, последний просто не ответил.

Жизнь под унией

Иначе развивались события после Брестской унии. То, что при Даниле и его преемниках было примерами удачной политической тактики, со времени унии стало долговременным курсом. Западные земли втягивались в орбиту Рима и основанной на католицизме и обновленной этикой протестантизма Западной цивилизации. Водораздел этих цивилизаций прошел по территории Украины, оставив в душе ее основного народы глубокие раны, которые дают знать о себе и сегодня.
Польские правящие круги не признавали в Речи Посполитой иной восточной церкви, кроме униатской. Все, кто отрицал униатство, были в их глазах уже не последователями греческой веры, но еретиками. Да и униатство оказалось в Польше верой «второго сорта», недостойной элитарных кругов, принимавших католицизм. Православие же считалось верой не просто «холопства» вообще, как уния, но верой недостойного «холопства», того, которое в силу своей мнимой дикости и отсталости неспособно, мол, подняться на более высокий уровень религиозного и общественного сознания.
Полонизация украинских земель сопровождалась серьезными изменениями в их экономической жизни. Католическая шляхта, захвати лучшие плодородные земли, в погоне за увеличением экспорта хлеба в вечно голодную Европу переходит к созданию плантационных фольварочных хозяйств и усилению барщины. В первой четверти XVII века формируются гигантские земельные комплексы князей, только номинально подлежащих контролю государственной администрации. Например, на территории имения Вишневецких действовали одна власть и одно право – князя.
Всего лишь 10 княжеских семей владели 55% земельного фонда Украины.
Предубеждения католиков в отношении местного населения диктовали и соответствующий стереотип поведения. Сформировалась магнатская вседозволенность, о которой говорили «яко на Украине». Почты и вооруженные отряды польских магнатов, их многочисленные управляющие и надсмотрщики, торговцы в их питейных заведениях, также преимущественно из числа иноверцев, делали конфронтацию с каждым днем все сильнее. Несоединимость шкалы ценностей, соционормативной культуры ускоряли социальный взрыв. Ведь все отрицательные изменения в общественной жизни ассоциировались в сознании православных именно с магнатами-поляками и с их разноплеменной челядью – носителями чужого режима и чуждой цивилизации.
Эту сумму антагонизмов, накопившихся в сфере взаимоотношений представителей двух цивилизаций в общественной жизни и быте, Богдан Хмельницкий охарактеризовал кратко и исчерпывающе: «Поляк и спокойствие на Руси вместе существовать не могут».

Волеизъявление народа

В результате началась серия восстаний, в 1648 году закономерно переросшая в мощное освободительное движение под руководством гетмана Богдана Хмельницкого. Вскоре Хмельницкий обратился за помощью к Москве. Царь Алексей Михайлович какое-то время сомневался, поскольку поддержка украинцев означала войну с Польшей. Между тем, правительство Хмельницкого вновь и вновь ставило вопрос о вступлении в русское подданство. Наконец, Земский собор 1653 года принял соответствующее решение. А в январе 1654 года на Переяславской Раде в присутствии царского посла представители казачества и крестьянства приняли клятву верности Москве.
Данный акт юридически оформлял воссоединение Украины и России, явившееся следствием волеизъявления народа. В определенном смысле это было продолжением политики собирания древнерусских земель. Политики, заметим, которая пользовалась поддержкой во всех восточнославянских землях.
Верно, что идеи независимости или продолжения вхождения в Польшу (существовал и Крымско-Турецкий вариант, аукнувшийся впоследствии бесчинствами турок в Подолии, нанесших туда «визит» по приглашению известного «европеоцентриста» Пилипа Орлика) действительно имели хождение среди части казацкой старшины. Были полковники, которые в Переяславе отказались присягать царю. Но не они определяли суть происходящего. Все было решено заранее, поскольку воссоединения хотел народ.
Нельзя назвать случайностью тот факт, что митрополит Иов Борецкий еще в 1624 году ставил перед царем вопрос о воссоединении. Уж кто-кто, а Православная церковь, оставшаяся в тяжелое время унии вместе с народом, хорошо знала его настроения!
Даже противники украинско-русского единства в те минуты, когда оказываются способными мыслить объективно, признают, что воссоединение было не чем-то искусственным, а глубоко закономерным. Известный культуролог Иван Дзюба на третьем Всемирном форуме украинцев говорил: «Трагедию 1654 года объясняем недальновидностью Богдана Хмельницкого, не спрашивая себя, а кто же это на… площади в Переяславе кричал: «Хотим под царя белого, царя московского!»
Спустя 50 лет с небольшим истины 1654 года вновь были доказаны миру. Только небольшая часть украинского войска восприняла призыв Мазепы перейти на сторону шведского короля. Подавляющее большинство осталось верным Петру I и, следовательно, своей религии и культуре: «а чтобы отстать от Царя и царства Христианского и передать себя в волю Монарха Лютеранского, попирающего иконы Святых и сквернящего среды и пятницы мясоедением, о том и слышать не хотели». В этой цитате как раз и сосредоточена суть всего, что происходило в 1709 году: войско и народ не могли отказаться от традиционных веры и культуры и обратиться к чужим. Швеция в то время уже была лютеранской, но это ничего не меняло для украинцев – и католицизм, и лютеранство были одинаково чужды народу. Самосознание народа определялось уже цивилизационной принадлежностью.

День сегодняшний

Со времени Брестской унии прошло 410 лет. В истории прямых дорог не бывает. Случилось так, что православные вновь разобщены. На месте исторической Руси-России, всегда являвшейся сердцем Православной цивилизации, появился ряд новых государств. Одно из них – Украина, нынешний президент которой Виктор Ющенко вынашивает идею создания в стране т.н. поместной церкви. Выступая в августе на четвертом Всемирном форуме украинцев, Ющенко подчеркнул: «… когда мы говорим о политическом взаимопонимании, речь идет и о поместной церкви». Как он пояснил, «с национальных позиций, с позиций Украинского государства, мне, как православному, больно смотреть на тот раздор, который господствует в православных христианских церквах Украины».
Единство Православия – оно вроде бы и хорошее дело, если бы только не было нескольких «мелочей». Почему каноническая Украинская Православная Церковь должна воссоединяться с никем не признанными филаретовскими раскольниками? Почему власти на местах, особенно в Западной Украине, откровенно поощряют захваты храмов УПЦ со стороны других конфессий? Почему вокруг проблемы единства суетятся униаты, а их кафедра перебралась в Киев в то время, когда основная масса приходов находится в Галичине? Почему, наконец, в Ватикане «с пониманием» относятся к идее поместной церкви в Украине? И т.д.
Невольно у сторонников канонического Православия появляются мысли, и они, видимо, не лишены оснований, что речь идет о том, чтобы путем создания «поместной церкви» осуществить новую унию Православия с Ватиканом, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Главное среди них – перемена цивилизационного кода основной части народа Украины, перевод его в Западную цивилизацию, как случилось это с основной массой населения западно-украинских земель, находившегося с 1596 года под сенью Ватикана.
Видно, Запад еще не лишился соблазна, воспользовавшись распадом СССР, расширить пределы своей цивилизации, в том числе и за счет духовно-культурного подчинения всей территории Украины. Отсюда и постоянно подогреваемая идея поместной церкви.
Поэтому самое время еще раз посмотреть на уроки унии 1596 года, чтобы вновь не оказаться «Иванами, не помнящими родства» или, как говорил митрополит Илларион еще во времена Ярослава Мудрого, «пришельцами в земле не своей». А земля действительно окажется «не своей», если выращивать духовный хлеб и пожинать на ней, по словам Бенедикта XVI, «богатую жатву» станет Ватикан вкупе с глобализаторами из Вашингтона.
Виталий Дзюба, Иван Симоненко

03.10.2006. ІВАНО-ФРАНКІВСЬК. Вийшла з друку збірка релігійних пісень для дітей та юнацтва “Розквітає молитвою душа”

03.10.2006. ДНЕПРОПЕТРОВСК. В больничном благочинии епархии освящен еще один храм