Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл: «Западная система противоречит принципам религиозной жизни»

01.09.2006 archive, Вестник №60, Православный взгляд

Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл: «Западная система противоречит принципам религиозной жизни»

Председатель Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, участвовавший в торжествах по случаю юбилея хиротонии Блаженнейшего Митрополита Владимира, встретился со студентами Киевской духовной академии. На этой встрече он рассказал об основных направлениях работы ОВЦС и ответил на вопросы слушателей. Мы публикуем ниже часть беседы с митрополитом Кириллом.
Эту беседу я хотел бы посвятить острым проблемам взаимоотношений Церкви с обществом и государством. Ведь от формирования этих отношений зависит образ Церкви и место религиозных ценностей в жизни современного человека. В XX веке, особенно во времена Советского Союза, Церковь претерпела много испытаний, внешних давлений, и из-за идеологии воинствующего атеизма религиозные ценности были силой вытеснены из жизни советского общества. Религии позволялось заниматься тем, что называется культом, т.е. исключительно обрядовой, богослужебной стороной. Деятельность Церкви ограничивалась пространством храма. Когда рухнул Советский Союз и исчезла идеология государственного атеизма, многие люди стали связывать с новыми открывшимися возможностями перспективу усиления влияния Церкви на жизнь общества. (Должен сказать, что эти ожидания в странах постсоветского пространства оправдались только частично). С одной стороны, есть огромные успехи: множество монастырей и храмов восстановлено с того времени. Но с другой стороны, практически во всех странах бывшего СССР возникают проблемы в первую очередь законодательные, то есть те, которые могут надолго определить характер отношений Церкви и государства. Сейчас идет огромная дискуссия по поводу преподавания основ православной культуры во всех бывших республиках Советского Союза. До сих пор государство законодательно не приветствует преподавание основ религии в государственных и муниципальных учебных заведениях. То же самое происходит и с армией. Совершенно очевидно, что верующие люди, которые служат в армии, должны иметь право на регулярное пастырское окормление на законной основе. Кое-где это происходит, кое-где нет. Часто все зависит от благорасположения чиновников. Если же вообще оценить всю систему отношений Церкви с государством, будь-то в России, в Украине, или в Грузии — на всем постсоветском пространстве, то большинство достижений, которое обеспечило движение церковной жизни, зависело во многом от тех личных отношений, которые складывались между Патриархом и Президентом, между руководителями той или иной республики и главой религиозного объединения, между архиереями и местными властями. У меня как-то спросили: а если бы в России Президент был неверующий? Я ответил, что было бы плохо. А если мусульманин? Тоже плохо, и вряд ли можно было бы предсказать последствия для Православной Церкви. Хотя в идеале в правовом государстве такого быть не может. Всегда будет играть роль человеческий фактор, но независимо от личности церковно-государственные отношения должны выстраиваться таким образом, чтобы у Церкви были права и возможности. Вот если бы так было в Украине или в другом государстве, то вне зависимости, кто является местным главным чиновником — человек, симпатизирующий Православной Церкви, или нет, — закон есть закон, и на его основании выстраивались бы законные отношения, которые, конечно, должны удовлетворять запросы Церкви.
Давайте проанализируем ситуацию, которая существует в Западной Европе и Америке, в так называемых цивилизованных странах. Там законы «существуют», и у Церкви есть возможность преподавать основы своей веры прямо или посредством школ и других учебных учреждений, а также работать в армии. Но религиозная ситуация однозначно разнится совсем не в положительную сторону, если сравнивать с постсоветским пространством. Религиозная активность людей в Восточной Европе, при всей этой законодательной неясности, при всех этих трудностях в церковно-государственных отношениях, которые время от времени возникают в том или ином месте, тем не менее выше, чем там. Возникает вопрос: почему? И от того, как мы отвечаем на этот вопрос, во многом может зависеть наше будущее. Западная система не предполагает никакой дискриминации религии. Но она предполагает нечто, что входит в противоречие с самими принципами религиозной жизни. Она предполагает, что религия — сугубо частное, личное дело человека. А раз так, то религиозная мотивация, т.е. оправдание поступков, может иметь место только на уровне личной или семейной жизни. Человек не может мотивировать свои общественно значимые деяния принадлежностью к Церкви или к религии. Более того, религиозный и религиозно-нравственный фактор перестали играть какую-либо значимую роль в формировании законодательства. Произошла полная секуляризация и отделение религии и светской жизни таким образом, что даже апелляция к нравственным ценностям, которые сохраняются в религиозных общинах, в том числе в Церкви, не принимается во внимание. Вы знаете известную историю с господином Кутюрюени. Он итальянец, католик, верующий человек. Его пригласили на должность председателя одной из европейских комиссий в Брюсселе. А в Брюсселе существует общеевропейское правительство, так называемая Европейская комиссия, внутри которой создаются подкомиссии, т.е. министерства. Господин Кутюрюени должен был возглавлять одно из общеевропейских министерств. И незадолго до вступления в должность он давал интервью. Его спросили, как он относится к той практике, которая сейчас существует на Западе, — уравнивание гомосексуальных браков с браками естественными. И он, как человек верующий, сказал: «Для меня, католика, гомосексуализм — это грех». Что плохого сказал этот человек? Он просто констатировал абсолютную и непререкаемую для него истину. Вот если бы спросили у кого-то из нас: как вы относитесь к разврату? Мы бы тоже ответили, что признаем это грехом. Человек сказал честно, что он признает грех грехом. Этого оказалось достаточно для того, чтобы снять господина Кутюрюени с должности. Это означает, что вводится запрет на профессиональную деятельность, если человек, претендующий на эту деятельность, стремится мотивировать свои поступки в общественной жизни своими религиозными убеждениями. И таких случаев много. Вот в Америке сейчас проходит кампания против рождественских елок. Против того, чтоб рождественские елки устанавливались в общественных местах как некий знак религиозной принадлежности. Какая странная вещь происходит! В Израиле, например, правительство закупает елки для того, чтобы христиане могли их устанавливать, а в США, которые еще до недавнего времени считались принадлежащими к так называемым христианским цивилизациям, запрещается это делать. Запрещается употреблять слово Бог, запрещается носить религиозные символы, как это было во Франции или в некоторых штатах Америки. Происходит вытеснение религии на обочину общественной жизни.
Почему это для нас имеет значение? По двум причинам. Во-первых, некоторые, например, украинские политики и политические силы утверждают, что государство должно стать частью Европейского Союза. Если такая перспектива будет реализовываться, то становится ясным, что ждет Украину в будущем. Кстати, в Чехии, которая присоединилась к Европейскому Союзу, недавно был принят закон, уравнивающий однополые браки с естественными. Более того, правительство заявило, что будет приветствовать, если в Праге на центральной Ратушной начнутся венчания однополых браков. И это при том, в Чехии большая католическая община, протестанты, есть Православная Церковь, но никто не спросил, как в Церкви будут относиться к этим законам.
Существует определенная опасность и для России. Россия не заявляет о своей готовности войти в Европейский Союз, но тем не менее она подписала целый ряд законодательных международных актов, которые предполагают главенство международных законов над национальными. И сегодня через Совет Европы в Страсбурге активно насаждаются вышеизложенные идеи. А где гарантия, что в какой-то момент Государственная Дума в России не будет вынуждена принять законы в соответствии с европейскими стандартами с посылкой на то, что европейские законы имеют приоритет по отношению к национальному законодательству. Поэтому опасность есть и для Украины, и для России, и для Грузии, и для любой другой страны, которая заявляет о своей готовности присоединиться к западной системе ценностей. Вот в данной ситуации нужно отличать одно от другого, как говорится, «мух от котлет».
Необходимо понимать, что в мире существуют разные политический балансы. С одной стороны, не Церкви давать комментарии этим балансам, но с другой — важна та система ценностей, в которой живет то или иное государство. И если Церковь отказывается влиять на эту систему ценностей, значит, она отказывается от своего пророческого служения. Нам иногда говорят: а что вы беспокоитесь — видите, как в других странах спокойно сидят, и вы сидите! Знаете, когда нас пугают апостасией и антихристом по всяким глупым поводам, то я это очень болезненно переживаю и всегда против этого протестую. Но мы не видим реальной апостасии в действиях, когда законодательство развивается таким образом, что в какой-то момент может подставить любого верующего человека перед лицом так называемой «двойной лояльности». Выходит, что надо быть лояльным закону, нарушая Закон Божий, либо быть лояльным Закону Божьему, нарушая закон государства. Я уже не раз говорил в Европе о положение человека по отношению к «двойной лояльности», когда он должен выбирать, с кем быть: с государством или Церковью. Здесь идет речь о апостасии и апокалиптических временах. Вот почему те процессы, которые развиваются сейчас в западном обществе, небезразличны для нас, верующих. Церковь, выстраивая свои отношения с государством и обществом, должна ясно понимать свои цели и задачи на сегодняшний день. А главная задача — сохранение религиозных ценностей в жизни современной человеческой цивилизации.
Теперь возникает вопрос: как мы должны это делать? Думаю, что для Православной Церкви не будет большого труда объединить православных в понимании важности всех этих задач. Хотя, к сожалению, есть люди ультралиберального настроения, которые не видят в этом опасности, или которые не желают их видеть, или которые даже содействуют скорейшей либерализации самой Православной Церкви. В истории Православия были такие движения, даже раскольнические, например, возникшее после революции обновленчество. Опыт показал, что такие течения внутри Церкви неопасны. Для Церкви наиболее опасные либеральные, консервативно-либеральные движения извне. Нужно помнить, что время от времени возникают такие либеральные течения, которые пытаются оказать влияние на Церковь. К счастью, безуспешно.
Ну, хорошо, а вне Православной Церкви у нас есть союзники? Или у нас одни враги? Должен сказать, что у нас много союзников. И очень важно строить внешнюю политику Церкви таким образом, чтобы этих союзников не потерять. При всех богословских и религиозных различиях нашими союзниками являются все те религиозные общины, которые основывают свою жизнь на традициях, предании. Потому что предание — это сохранение нормы веры и жизни. Чем отличается жизнь по преданию от вне его? Первая всегда предполагает норму. Вот почему мы говорим «ортодоксия» — правильная вера, потому что в нашем понимании есть и вера неправильная. А неправильная та, которая не соответствует норме, заложенной в нашем Предании. Нам, когда еще мы были студентами духовных школ, давали формулу, которая, к сожалению, в наше сознание не проникла. Нам говорили: Православие отличается от протестантизма тем, что Православие признает Священные Писание и Предание, а протестантизм только Писание, и приводилась цитата апостола Павла: «есть убо братие стойко, держите Предание, им же научились словом или посланием нашим». И все. А на самом деле это определение, эта дефиниция есть основной для понимания того, что есть Православие, — это вера, укорененная в Предание, а раз так, то оно оперирует понятием нормы веры («ортодоксия» — норма). А что такое не норма? Это отхождение от «ортодоксии». Если есть норма, то есть и понятие ереси. А если нет нормы? Можем мы говорить о ереси? Не можем. Потому что ересь мы можем определить только в том случае, если перед нами есть закон, норма. А если вы говорите, что нет нормы, не существует Предание… Тогда «сколько умов, столько и голов», и каждый может сказать, что «Я от Духа Святаго». И тогда личностная интерпретация Священного Писания, как это происходит в протестантизме, является законной и правильной, и вместо понятия «норма» появляется понятие «плюрализм мнений» (множество мнений). Выбирай, что хочешь: чай с сахаром, с молоком, с лимоном? Хочешь такое понимание Евангелия, пожалуйста. Понятие о Предании есть не только в Православии, но и в исламе, иудаизме, в традиционных религиях. Традиционные религии обладают преданием, конечно, не нашим. У них есть своя норма веры, которую они будут защищать от попыток разрушить эти нормы.
В общем, несмотря на то, что у нас разная вера (речь, конечно, не идет об объединении вер), мы становимся союзниками. Они, как и мы, тоже отстаивают Предание, выступают против плюрализма мнений и уничтожения истины. Поэтому среди великих моноистических религий у нас есть союзники. Среди союзников также католики, несмотря на всю болезненность и кризис наших отношений. Они тоже имеют Предание, не в полной мере совпадающее с нашим. А значит, в этом дискурсе могут быть союзниками.
А кто же против нас? Против нас — либерально настроенные силы. Против нас значительная часть протестантского мира, которая не признает никакой нормы веры. Я однажды спросил у кандидата на пост генерального секретаря Всемирного Совета Церквей: «Вы признаете такое понятие, как ересь?» На это он ничего не мог мне ответить. Нет понятия ереси.
Все точки зрения имеют право на существование. Философы называют наше время эпохой постмодерна. Чем наша эпоха отличается от других? Тем, что постмодерн отрицает идею истины. Утверждает, что объективной истины не существует. У каждого свои истина и правда. И каждый эту истину умеет хранить, отстаивать, пропагандировать. А вот объективной истины не существует. Поэтому и религия не имеет права настаивать на том, что она обладает истиной. Никто не обладает истиной. А если нет истины, то и нет истины нравственной, а значит, — нет понимания различия добра и зла. А если нет истины и никто не имеет права на то, что он обладает истиной, то нет и нравственной истины. А если нравственной истины нет, то и нет различия добра и зла. Что такое вообще нравственность — это способность человека отличать добро и зло. А если такой способности нет, то тогда все точки зрения имеют право на существование, и разрушается сама нравственность. А мы, верующие, можем сказать так: зло — это грех. А что если нет способности и возможности различать грех от добра и святости? Понятия греха в либеральной философии не существует. Я много раз себе задавал вопрос: как может прийти антихрист? Антихрист — это модифицированное зло, воплощенный дьявол, который будет пропагандировать зло. Может ли сейчас прийти к власти тот человек, который скажет, что убить — это хорошо, воровство — хорошо, насилие малолетних — хорошо? Нет. Но если в реальную практику жизни ввести идею постмодерна, где не существует реальной истины и нормы, то разрушится различие между добром и злом, уничтожится понятие греха. Вот тогда никаких препятствий для антихриста не будет. Ему будет очень даже просто это сделать. Сегодня нам кажется, что это фантастика и этого не может быть, ведь каждый человек знает, что такое добро, а что зло. Но, к сожалению, только кажется, что знают это различие. И вот эта дискуссия в отношении гомосексуальных браков со всей очевидностью показала, что, ссылаясь на свободу и права человека, люди готовы отказаться от объективного понимания различия добра и зла, святости и греха. И не просто отказаться, но и утвердить посредством закона. Вот почему наша брань не против плоти и крови, не против закона, политических партий, общественных движений, но против «начальства и властей, мирадержителей тьмы века сего, духов злобы поднебесной». Церковь не ведет политической борьбы, но ведет борьбу со злом. И если для этого нужно входить в законодательный процесс, выстраивать отношения с другими конфессиями и религиями мира, то Церковь должна это делать. Она никогда не должна оправдываться, что это не ее дело. Мы и глазом не успеем моргнуть, как это станет проблемой не только многих стран Запада, но нашей общей бедой. Но тогда уже может быть поздно.
Что же делается для того, чтобы обозначить позицию Церкви? Что в Украине, что в России, у людей есть какое-то очарованное отношение к западным законодательным схемам. Ведь важно пробудить сознание людей. И некоторые успехи в этом уже делаются, и нашей Церковью в том числе. Я хотел бы рассказать о двух очень важных, переломных событиях, которые произошли в этом году. Первым таким событием стал X Всемирный Русский народный собор, который прошел в начале апреля этого года в Москве. Собор принял исторический документ — Декларацию о правах и достоинствах человека». Когда документ был принят, то начался невероятный «крик» в либеральной прессе. Я на соборе делал главный доклад, и все телевизионные каналы Москвы транслировали. Не успел я поставить точку, как на одном из либеральных радио, «Эхо Москвы», началась истерика. Причем не дискуссия со встречными фактами и доказательствами, а просто истерика, мол, как попы посмели нас учить? Их дело «кадилом махать» и сидеть у себя в церквах. И второе: мол, Церковь вновь хочет, как в старые времена, захватить наши души, установить идеологический контроль, лишить свободы. Но ни одной интеллектуальной мысли не было сформулировано. Это меня успокоило и напомнило времена советской атеистической пропаганды, когда сказать нечего и эмоциями компенсируется недостаток ума. Это хороший признак, потому что нет аргументов, которые могли бы опровергнуть позицию Всемирного Русского народного собора по самому важному и судьбоносному вопросу современности о правах и свободе человека. И вот что сказал Собор. Во-первых, Собор признает важность человеческих прав и свобод, потому что Бог, создав человека, вложил в него свой образ и предназначил его к своему подобию. А сам Бог по природе своей свободен. Свобода — одна из важных, отличительных характеристик божественности. Бог свободен, и таковым он сделал человека, значит, отрицание свободы человека — дело богопротивное. А каждая политическая система подавляет человеческую свободу и вступает в противодействие замысла сотворения Богом человека. Собор же выступил в поддержку человеческих свободы и прав. Право — это способ и средство реализации человеческой свободы. Впервые в истории богословской и философской мысли была сформулирована следующая идея: существует различие между ценностью человека и человеческим достоинством. Либеральное понимание прав человека отталкивается от идеи человеческого достоинства. Там религиозной идеи, Бога и образа Божьего нет, а говорится, что каждый человек является ценностью и достоинством и как таковой обязан иметь свободу. Всемирный Русский народный собор опроверг этот тезис. И вот почему опроверг: а почему человек вне идеи Бога обладает высочайшей ценностью и достоинством? Если мы идею Бога убираем, то у нас остается идея эволюции. Человек — это одно из звеньев эволюционного процесса. И тогда возникает вопрос, почему именно это звено должно обладать высочайшей ценностью? А завтра начнут комбинировать людей с роботами: вставлять в человека микрочипы, добавлять память, давать дополнительную физическую силу, и, может, тот «человекоробот» будет гораздо совершеннее настоящего homo sapiens, может, станет обладателем высочайшей ценности и достоинства? Если теряется идея Бога, то исчезает объективное понимание ценностей человека. Вот это самый первый и важный тезис, провозглашенный Собором. Во-вторых, человек как носитель образа Божьего имеет непреходящую ценность. А что такое достоинство? Достоинство — это ценность человека в глазах других людей, это реальная цена человека. И возникает вопрос, неужто у каждого человека одинаковое достоинство: у подвижника, молитвенника, великого ученого, писателя, у человека, отдавшего свою жизнь за других, — и у насильника, убийцы, террориста? Что? У этих людей одинаковое достоинство, одинаковая ценность в глазах людей? Конечно, нет. Всемирный Русский собор сформулировал идею, которую невозможно опровергнуть, но она кардинально расходится с либеральной идеей одинаковой ценности людей. Собор заявил, что ценность природы у всех одинаковая, потому что в этой природе отображен образ Божий, а вот достоинство подобно подобию Божьему возрастает по мере нравственного взрастания личности. Не может быть безнравственного достоинства. Если достоинство безнравственное, то это уже не достоинство. А если так, то можем ли мы оправдать любое проявление человеческой свободы? А вдруг человеческая свобода начнет развиваться так, что будет ронять человеческое достоинство? А если, отталкиваясь от своей свободы, человек начинает воровать, насиловать, убивать, прелюбодействовать, разрушать семьи, заниматься коррупцией. Мы что, такую свободу и такое достоинство должны приветствовать? И вот что сказал народный собор: нравственная ответственность человеческой личности должна сопровождать реализацию свободы. Свобода будет только тогда во благо, когда она реализуется нравственной ответственностью человека. «Свобода от греха, но не свобода для греха», — говорил апостол Павел. Христианин не может принять идею свободы для греха, ведь это разрушает мироздание, это открывает путь антихристу, разрушает всю систему ценностей. Человеческое достоинство есть лишь тогда, когда оно соответствует нравственному достоинству человека.
Но есть ценность, которая не менее важна, чем достоинство и права человека. Для верующего человека вера в Бога выше всех материальных ценностей. В ином случае мы бы не имели мучеников. В системе религиозных ценностей сам факт мученичества, исповедничества свидетельствует о том, что вера в Бога — высочайшая ценность, потому что Бог есть самая высочайшая ценность. Мы говорим, что вера выше или, по крайней мере, не ниже прав и свобод. Вот система ценностей: вера, нравственность, Отечество. Отечество потому, что именно в любви к Отечеству выражается высшая заповедь и добродетель человека. «Кто любовь имеет, тот душу свою за други положит». Такой человек спасается и достигает высочайшей добродетели. Вот это и было сформулировано в декларации Собора.
Критика была сначала эмоциональной и задала вопрос: «А кто будет определять, что добро, а что зло»? И наши противники сами за нас ответили, сказав, что Православная Церковь, конечно, приписывает эту функцию себе и будет судить, что хорошо, а что плохо. А это, мол, мы уже проходили. Мы хотим жить свободно. Нам не нужна вторая КПСС. Мы хотим сами определять, что хорошо, а что плохо. На что мы неожиданно ответили: а кто же еще может? Подходит грешник к двери, за которой предмет его греха. Ему эту дверь открыть, либо не открывать. Кто будет определять, что хорошо, а что плохо? Какой такой духовник, авторитет? Сам человек в глубине своей совести в этот момент и определит, пойдет он по пути греха или остановится. Только человек определяет, что в данном случае он должен сделать, а значит, и определяет выбор в пользу добра или зла. А затем последовал наш встречный вопрос: а на основании чего человек делает этот выбор? Либеральные противники говорят, что на основании своего собственного разумения. Но Православная Церковь утверждает, что это не так. Если люди будут делать выбор на основании своего собственного разумения, то сделают его в сторону ксенофобии и терроризма. И это уже происходит. Эти вопросы очень волнуют наших либеральных собратьев. Их не волнует оскорбление религиозных чувств. Их совсем не волновала выставка в центре Москвы «Осторожно: религия», нарисованные плакаты, которые оскорбили религиозные чувства верующих, а также когда на выставке в московском Манеже рубили иконы для того, чтобы показать полную свободу и раскрепощенность человека. Но когда начинается конфликт в межнациональной сфере — это их беспокоит. И мы отталкиваемся от того, что их беспокоит, спрашиваем, как человек будет различать, что хорошо, а что плохо, если у него не будет объективного критерия? Церковь учит, что Бог так создал человека, что вложил в его сердце нравственный закон, т.е. способность отличать добро от зла. Но опыт современной жизни показывает, что нравственный закон может помрачаться. Поэтому задачей Церкви является поддержание нравственности в постоянном утверждении того, что правильно, а что неправильно, что добро, а что зло, что святость, а что грех. Многие не согласны с нами и утверждают, что Церкви здесь не место. Но мы отвечает, что это и есть наше место. Не в том, чтобы управлять поведением людей, но так воспитывать людей, чтобы не потерялось различие между добром и злом, особенно в эту эпоху постмодерна.
Была еще одна критика в сторону Всемирного Русского народного собора. Утверждали, что Русская Церковь консервативная, она не видит дальше своего горизонта, образованный Запад давно это решил еще на II Ватиканском соборе. Вам следует это только принять. Но все далеко не так. Православная Церковь сожалеет, что многие католические богословы согласились с либеральной идеей и потратили всю энергию своего ума на то, чтобы приспособить христианское богословие к либеральным стандартам. Мы очень сожалеем, что абсолютное большинство протестантских богословов на протяжении почти ста лет занималось только тем, чтобы приспособить христианское богословие к господствующим либеральным стандартам. Политкорректность стала самым главным и единственным направлением христианского богословия на Западе. Все дошло до еретического богословия в Латинской Америке. Тогда уже вообще все смешалось: Царствие Небесное и коммунизм — все вошло в соприкосновение. С моей точки зрения, это глубокое падение католического богословия, потому что все было смешано и разрушено. Но мы сказали, что многие богословы, и на Западе в том числе, робко, с постоянным оглядыванием на власть имущих все же пытаются что-то сохранить.
Так вот, мы считаем своим долгом напомнить западным братьям о нашем общем Предании. Постараемся единым голосом ответить на вызовы, которые нам бросает время. Этот диалог очень тяжелый. Собственно говоря, он с места никак не двигается. В богословском смысле стоят тяжелейшие вопросы, связанные с ролью Римского папы, проблемами унии и т.д. Тем не менее, несмотря на то что у нас есть реальная конфронтация на местах, все же мы можем попытаться вместе ответить этому либеральному миру и подчеркнуть ценности нашей веры, наших традиций? Я встретился с новоизбранным папой Бенедиктом XVI сразу после его интронизации и предложил эту тему. Он откликнулся. Это было для меня хорошим знаком. В преддверии второй встречи с папой мы провели в Вене совместно с католиками конференцию «Дать душу Европе». 30 богословов и интеллектуалов с одной и другой стороны. обсуждали тему соотношения либеральных и традиционных ценностей. И очень важно, что в единой декларации мы сказали о необходимости связывать права и свободы с нравственной ответственностью и необходимостью сохранения религиозных ценностей в жизни Европы и мира. Может, это первые шаги, их немного, но уже никто не скажет, что Русская Церковь сама по себе. Это говорит большинство христиан мира.
Дальше возникла еще одна мысль. Поскольку мусульмане и иудеи обеспокоены одним и тем же, нельзя ли сказать обо всем этом от лица всей мировой религиозной общины? Так возникла идея межрелигиозного саммита в Москве, чтобы сказать секулярному, либеральному миру, что абсолютное большинство жителей земли настаивает на том, чтобы свобода связывалась рамками. Что абсолютное большинство жителей земли настаивает на сохранении религиозных ценностей, на сохранении традиционной морали, что абсолютное большинство жителей земли верит, что источником нравственности является Бог, а не эволюционный процесс.
Когда мы обозначили эту тему, многие не верили, что у нас что-то получится. Слишком большие противоречия между религиозными общинами. Например, столкновения иудаизма и мусульманства на Святой Земле. Это же глубинные противоречия, политизированные, связанные кровью. Нам сказали: как вы посадите вместе главного раввина Израиля и главного шиитского аятоллу из Ирана. Риск был огромным. По известным причинам мы не пригласили папу Римского, ибо считаем, что тема его визита в Россию не стоит сегодня на повестке дня. Должен сказать, что папа Бенедикт XVI разделяет эту точку зрения. Взаимопонимание очень важно для наших двухсторонних отношений, потому что предыдущий папа Иоанн Павел ІІ считал делом своей жизни приехать в Россию, вне зависимости от уровня православно-католических отношений, тем самым осложняя эти отношения. Нынешний папа осознает, что визит не стоит на повестке дня. Папу не пригласили, но он послал в Москву пять кардиналов и двух архиепископов. Никогда такой большой делегации не было. На приглашение положительно откликнулись мусульмане, отправив в Москву первых лиц, ответственных за ислам, из большинства арабских стран. Иудеи тоже откликнулись положительно, и в Москву приехал главный раввин Израиля и главные раввины большинства европейских стран. Откликнулись и буддисты, но, к сожалению, далай-ламу пригласить не удалось. Вы знаете, что между ним и Китайской Народной Республикой существует много нерешенных вопросов, и они нащупывают пути к своему диалогу. Была большая опасность, что если приедет далай-лама в Москву и приедет китайская делегация, то может произойти некая конфронтация, которой мы не хотели. Прибыли главы всех мусульманских, иудейских общин, католики, представители Православной Церкви на самом высоком уровне. Те Патриархи, которые выше Патриарха Алексия II по диптиху, направили свои высокие делегации, чтобы не создавать протокольных трудностей. Все Православные Церкви были представлены либо на уровне глав, либо на уровне представителей. Саммит состоялся. Вышесказанные идеи были поддержаны мировыми религиозными лидерами, и все это вошло в декларацию, принятую по результатам этого саммита. Что мы можем сегодня сказать? Мы можем сказать тем, кто будет нас склонять к принятию законов, ставящих на один уровень гомосексуальные браки и браки естественные, всем тем, кто будет пытаться разрушать нашу нравственность, ссылаясь на права и свободы человека, что воля абсолютного большинства жителей Земли, которое связывают себя с религией, — иная воля. А это значит, что горсточка политиканствующих людей в Европе, Америке и других странах не может влиять на весь род человеческий. И пока будет так, у нас есть время до Апокалипсиса. Пока христианские и религиозные ценности будут сохраняться в жизни людей, у Церкви есть возможность продолжать свою спасительную миссию.
X Всемирный Русский народный собор и последовавший за ним саммит религиозных лидеров — это огромная победа, в первую очередь нашей Церкви, а вместе с нами и всех других Помесных Православных Церквей, христианских церквей и нехристианских религий мира. Важно, чтобы теперь декларация саммита была представлена в Петербурге на «большой восьмерке». Президент России Владимир Путин присутствовал на открытии саммита, он обещал представить декларацию саммита на «большой восьмерке». Я не думаю, что после этого все вопросы будут решены, но определились позиции сторон, стало ясным соотношение сил. Совершенно точно определена духовная и интеллектуальная парадигма этого спора. И сейчас можем сказать, что не в потемках блуждаем. У нас есть перспектива диалога между Церковью и светским обществом. Все хотят жить в мире и справедливости, а в условиях, когда мир глобализируется, очень важно, каким он будет. Если мы не защитим наши традиционные ценности, то мир будет построен по другим стандартам и образцам, и нас заставят одеть тот костюм, который нам не подходит ни по размеру, ни по нашему вкусу. Задача заключается в том, чтобы идеи, в том числе и сформулированные на саммите, содействовали построению такого мирового порядка и сохранялись бы в полной мере традиционные религиозные ценности, где не произошло бы их размывание, тем более их уничтожение, потому что это чревато глобальной катастрофой в условиях объединяющегося мира. Вот все эти мысли сегодня лежат в основе того, что мы условно называем внешней деятельностью Московского Патриархата: то, что касается взаимоотношений нашей Церкви с окружающим миром — миром политики, светским обществом, с другими религиями и конфессиями. Очень важно использовать эту сферу в отстаивании того, что является для нас, верующих людей, жизненно важным и необходимым.

Подготовил Максим Брусника

Олександр Яровий. Вода на Вогонь. Чи можна сполучити “цінності” сучасної Європи із цінностями православного народу?

01.09.2006.САРНИ. Розпочато будівництво будинку єпархіального управління