Изяслав Адливанкин: «Игрок — это диагноз»

01.03.2006 archive, Вестник №54, Православный взгляд

Изяслав Адливанкин: «Игрок — это диагноз»

«Меня затянула опасная трясина, и жизнь моя — вечная игра». Сегодня такой сценарий актуален для очень многих молодых людей. Специалисты говорят о новой болезни — игромании, которая сродни наркомании, имеет не менее тяжелые последствия, но лечится значительно труднее. Игромания, лудомания, гэмблинг — все это названия одной страсти. Заболеть ею может каждый.
Если алкоголизм и наркоманию все давно признали болезнями, то лудомания все еще считается странностью, особенностью темперамента отдельно взятого индивида, азартным видом проведения досуга. Между тем количество игровых автоматов в Украине растет в геометрической прогрессии…
Подробнее об этой болезни, ее причинах и последствиях в интервью с Изяславом Адливанкиным — заведующим миссионерским отделом душепопечительского центра Св. прав. Иоанна Кронштадтского.

— Как получается, что homo ludens перестает помнить о том, что он sapiens?
— Он не «помнить перестает», он уже этого вспомнить не может….

— Игрок — это диагноз?
— Безусловно.

— Почему игра вдруг становится болезнью?
— Большинство электронных игр просто на это рассчитано.

— Все спортивные игры немыслимы без чувства азарта, да и в работе он должен быть непременно. Где же грань, за которой азарт становится врагом?
— Давайте задам встречный вопрос. Играют два человека: у одного на выигрыше стоит 10 рублей, у второго — миллион. Вот между ними эта грань. Автоматы специально настроены таким образом, что они дают 98% отдачи. То есть вся их задача — вызвать зависимость, азарт. А живут автоматы на двух оставшихся процентах. В Лас-Вегасе автомат работает на 98% отдачи, а всего лишь 2% остается владельцам автоматов. Но они полностью компенсируются постоянными клиентами, больными, зависимыми людьми. Надо представить, как это влияет на человека… Только что разговаривал с женщиной, которая говорит: «Целых 98%?! Так можно пойти поиграть!» Вот и все.

— Генри Форд рекламировал «Линкольн Континенталь» как автомобиль, который «проникает в душу, а не в карман». А что поражает, куда проникает, современная игровая индустрия?
— В дух, душу, тело, карман, культуру, общество, государство…

— Что вы думаете об отношении власти к игорному бизнесу?
— Она преступна, а в основном, просто подкупна…

— Как вы считаете, стоит ли законодательно менять что-либо в отношении операторов игорных заведений и их гостей, игроков?
— Несомненно, да, здесь количество больных в прямой зависимости от “толерантности” со стороны государственных структур. Особенно необходимо контролировать “компьютерные клубы”, основные посетители которых дети и подростки. Здесь формируются свои формы зависимости, которые, как правило, умножают количество юных правонарушителей.

— Есть мнение, подкрепленное западной статистикой, что среди игроков казино наибольший процент патриотичных людей. Так ли это?
— Не рассматривал проблему в таком ракурсе… Впрочем, если рассматривать игру как средство снятия стресса, то сегодня, во время вполне понятного массового «стресса патриотов», или, иначе говоря, людей с повышенной чувствительностью к общественно-политическим процессам, — вполне возможно. Тип личности в волнующей нас теме — фактор существенный, возможно, лудоманы и патриоты имеют онтологически общую психологическую типологию.

— Как вы начали изучать азартные игры?
— Я начал изучать не азартные игры, а игроков. Пациентов, точнее.

— А есть какие-то отличия лудомана отечественного от его иностранного собрата?
— Это очень тонкий вопрос. Отличия, в первую очередь, существуют в самой ментальности. И здесь наблюдается интересная вещь: русская ментальность именно в этом вопросе имеет более мощный иммунитет, с одной стороны, а с другой стороны, если человек попадает в подобного рода проблему, то он более зависимый, чем западный.

— В чем различие между интеллектуальными и азартными играми?
— Первые предполагают еще одну степень захвата и привлечения к игре еще одной социальной прослойки, со своим специфическим складом мышления.

— Многие с пеной у рта утверждают, что игрок игроку рознь. Некоторые приписывают себе определение не «патологический игрок», а «игрок профессиональный». В чем разница? Лечить нужно и тех, и других игроков?
— В отношении игрозависимости понятие “игрок профессиональный” нужно рассматривать как специальный термин, обозначающий степень зависимости. Как правило, наиболее тяжелой. Но, не забывая, конечно, при этом, что мы имеем в виду под игрой: сейчас мы говорим о проблемах, связанных с игровыми автоматами.
В лечении нуждаются и те, и другие, но «профессиональные» игроки очень редко это осознают и почти не обращаются за помощью.

— «Карты, деньги, два стола» — эта троица извечна. Чего можно еще ожидать после карт (азартных игр) и денег?
— Деградации, преступлений…

— Какие факторы риска увеличивают опасность развития игромании?
— Во-первых, элементарная социальная неустроенность. Во всех ее аспектах: дом, конфликты с людьми и многое другое. Финансовая неустроенность, ведь многие люди начинают играть потому, что у них нет денег и они им действительно нужды, мы не можем здесь говорить о пагубной страсти, есть люди, которые отчаянно нуждаются в деньгах и лукавый подводит к такому экстремальному для них моменту — игровому автомату. И вдруг, как правило, они бросают туда рубль, а получают — тысячу. Автомат так устроен… И все…

— Для кого лудоманы опасны больше, для себя или для общества? И в чем это проявляется?
— Исходя из масштабов, это явление настолько же социальное, как алкоголизм и наркомания, увы. Оно — органическая часть и следствие потрясшего страну духовного обнищания и иных катастроф, ведь человек — часть общества. Проявляется все в том же — деградация, преступность.

— Можно ли говорить об эпидемии лудомании?
— Несомненно, да. Более того, глядя на стремительный захват игровым бизнесом наших городов, можно говорить об эпидемии ужасающих масштабов. Притом об эпидемии, против которой нет вакцины.

— Несмотря на то что улицы городов наводнены игровыми автоматами, наплыва больных в больницах нет. С чем это связано?
— Одни не знают, куда идти, а другие не знают, что с ними делать. А вообще все, как и со СПИДом, — еще “не осознано”. Но решать проблему необходимо. Нужно учитывать и тот факт, что на рынке “нью-психологических” услуг по лечению лудомании появляются и откровенные целители, маги и сугубо сектантских формирования.
Беспокоит и то, что погрязшая в грубом материализме и развивающаяся по канонам финансовой корпорации “химическая медицина” может быть здесь не менее опасна. Как и гомеопатия. Все быстрые решения, порожденные “конъюнктурой”, здесь опасны.
К “академической психиатрии”, берущейся лечить лудоманов, есть просьба (исходя из практических наблюдений): здесь лучше активный мыслительный процесс, нежели его торможение химическими средствами. Активный приводит к стрессу, осознанию зависимости, утрат, в общем, всей пагубности положения. Часто на самом пике этого процесса, в несомненно опасном кульминационном, пограничном состоянии, приходит достаточно твердое решение о необходимости что-то изменить — обстоятельства, окружение, жизнь. Именно в такие моменты включаются мощные силы подавленной человеческой воли и, если хотите, механизмы второй сигнальной системы, превалирующей над животными рефлексами. А под психотропным дурманом продолжает действовать в данном случае убийственная своей механистичностью — первая сигнальная система. Дурман проходит — рефлексы остаются, потом все еще сложнее. Сроки здесь не поддаются никакому прогнозу.

— Игроманы, пришедшие к врачу говорят: «Помогите, чтобы я не так много проигрывал!» Подобная мотивация принесет успех в лечении? Какова должна быть истинная мотивация?
— На первом будут и уже спекулируют разные вышеупомянутые “психотехники”.
О мотивациях же… Конечно, большую роль играют связи с семьей, окружение и т.д. Но в основном именно тот факт, что эти самые крепкие и сокровенные человеческие связи перестают играть свою изначальную роль и отступают перед автоматом, при том без “химического агента” (как у алко- и наркозависимых), и есть один из факторов-признаков не просто зависимости, но особо глубинного поражения личности. Единственной мотивацией, объективно предполагающей положительный прогноз, на мой взгляд, в данном случае являются “угрызения совести под кровом православного храма”. Притом именно в таком синтезе, здесь первое без второго бывает даже опасно.

— «Многие великие люди тоже играли! Так что играть вовсе не зазорно», — заявляют многие игроки. И, правда, достаточно вспомнить Достоевского, Пушкина, Гоголя… Что на это можно возразить?
— Игра игре рознь, времена — временам и человек — человеку. Здесь вопрос в мотивациях и последствиях.

— Спорить с человеком о том, что его взгляды неверны, наверняка самая опасная ошибка, которую может совершить как врач, так и близкие. Как показать лудоману, что мысли о везучести и «системе», обыгрывающей автомат (казино), ошибочны?
— Во-первых, подавляющее большинство лудоманов с опытом хорошо знают, что все «выигрывающие» системы — блеф. Игроки знают и то, что выиграть у автомата в принципе невозможно. Это только новички еще о чем-то грезят, бывалые играют тупо и обреченно.
Кому-то из неискушенных полезно узнать о том, как просчитывают их владельцы игральных систем, но “старики” хорошо понимают, что “когда два человека бросают с двух сторон “столбика-автомата”, к примеру, по 100 рублей, то автомат сразу откладывает себе примерно по 15 с каждого, а за возврат остальных дерутся между собой их недавние собственники”…

— Можно ли родственникам успокаиваться, если близкий человек перестал играть в азартные игры?
—Ни в коем случае. Вообще-то все зависит от здравомыслия родственников, ибо попечение попечению рознь, а в данном случае требуется особо тонкое понимание проблемы, и в первую очередь того, что это болезнь. Но успокаиваться — ни в коем случае.
В отношении проблемы игрозависимости трудно определить признаки выздоровления. В данном случае, как и в отношении профилактики СПИДа, нужно вести речь об изменения всего образа жизни, а не о каких-то частных переменах. Периоды «не-игры» на фоне ставшего обычным «жизненного статуса» ни о чем не говорят, а лишь усыпляют бдительность как самого зависимого, так и окружающих. Срыв может произойти совершенно непредвиденно в любых «благоприятных» условиях после месяцев и даже лет перерыва.
Напоследок я хотел бы еще раз подчеркнуть, что, как говорят исследования, форма и степень зависимости от старых механических “одноруких бандитов” и новых электронных разная. У посетителей современных игровых салонов картина зависимости несравненно, принципиально более тяжелая. Не вдаваясь здесь более в подробности, еще раз скажу, что это связано с тем, что современные игровые автоматы, построенные на базе компьютерных технологий, программно учитывают целый ряд параметров человеческого организма: особенности частотного восприятия звука и света, биомеханические, нейродинамические, рефлекторные, нейролингвистические и иные процессы и реакции. Все это возможно учтено соответствующими специалистами и именно в целях направленного формирования зависимости. К этому, для полноты картины, нужно добавить еще ставшие “естественными” дурные наклонности, уже сформировавшие “открытую личность”. Невозможно современному человеку при условии общения определенного времени с современным же игральным автоматом остаться независимым от него! Невозможно изменить физические законы. Но воля человека и милосердие Божие могут освободить духовное человеческое существо от их пагубного сочетания. Лечение лудомании — это дело не «клиницистов», а духовников и моралистов. Хорошо, если сообща.

Беседовал Владимир Сорока

01.03.2006. МОСКВА. Русская Православная Церковь негативно относится к экранизации романа-бестселлера «Код да Винчи»

Епископ Шаргородский Пантелеимон, викарий Винницкой епархии: «Я вижу и всегда ощущаю над собой Покров Пресвятой Богородицы»