Петр Симоненко. Крестовый поход против Украины

01.09.2004 archive, Вестник №36, Церковь и власть

Петр Симоненко. Крестовый поход против Украины

Системный кризис, поразивший в последнее десятилетие все без исключения сферы жизнедеятельности украинского общества, не мог не затронуть его духовных, нравственных основ. В результате насильственного навязывания дорвавшимися до власти национал-демократами при попустительстве правящего кланово-олигархического ре­жима чуждых украинскому народу так называемых «западных ценностей» — индивидуа­лизма, собственнического эгоизма, нравственного нигилизма — подорвано духовное един­ство народа, разрушено ощущение людьми своей жизненной перспективы, все более явными становятся признаки морального упадка и нравственного разложения.

Особенно опасной выглядит ситуация в сфере межконфессионных отношений. Православная церковь как один из важнейших источников духовной целостности и нравственной силы украинского народа утратила свое единство, оказалась в состоянии раскола. Это обстоятельство не может не тревожить граждан Украины, независимо от того, являются ли они ревностными прихожанами или нет.

При этом объективный, непредвзятый анализ положения, в котором оказалось сегодня украинское православие, неизбежно приводит к выводу о том, что причины кризиса выходят далеко за рамки внутрицерковных отношений. Некото­рыми своими соображениями по этому поводу я и хочу поделиться с читателями.

1. Глобализация и конфликт духовных ценностей

По моему глубокому убеждению, разрушение Советского Союза, социалистиче­ского сообщества государств Восточной Европы и последовавшая вслед за этим рестав­рация в них капитализма породили у Запада надежды на осуществление его давней стратегической цели — достижения мирового господства, планетарной гегемонии и уста­новления «нового мирового порядка». После победы в «холодной войне» Запад выдви­нул и конкретный план осуществления этой цели, воплотившийся в масштабных концеп­циях глобализации мировых отношений.

В теоретическом плане эти концепции основываются на идее универсальности, а потому — обязательности для всех стран так называемых западных цивилизационных ценностей и моделей развития. В качестве всеобщей идеологии глобализации объявлен либерализм как единственно приемлемая и единственно верная концептуальная основа общественного развития, независимо от традиций и национальных особенностей той или иной страны. При этом ни о каком многообразии мира и о свободном выборе путей раз­вития глобалисты не хотят даже слышать, придавая тем самым либерализму характер тоталитарной идеологии. Неслучайно все другие концепции развития рассматриваются глобалистами крайне враждебно, попросту отвергаются ими.

На практике глобализация означает фактически насильственную унификацию все­го разнообразия цивилизаций и культур, существующих на нашей планете, их подгонку под западные стандарты, приведение их к какому-то общему знаменателю, параметры которого будет определять исключительно Запад. В конечном итоге интересы народов и стран он подменяет интересами международного капитала, интересами Запада, провозглашая их интересами всего человечества. Один из идеологов современного американ­ского гегемонизма профессор Самюэль Хантингтон с предельной откровенностью пишет о целях глобализации: «Запад пытается (и впредь будет пытаться) сохранить свое веду­щее положение и отстоять собственные интересы, определяя их как интересы «мирового сообщества». Эта фраза превратилась в нечто вроде коллективного эвфемизма (заме­нив собой выражение «свободный мир»), задачей которого является обеспечить глобаль­ную легитимность той деятельности, которая служит достижению интересов Соединен­ных Штатов и других западных держав» [1, 536].

В области политики глобализация означает навязывание всем государствам и на­родам мира несвойственных им историческим традициям моделей политического уст­ройства, насаждение и поддержка марионеточных, антинародных режимов, ориентиро­ванных не на национальные интересы своих стран, а на интересы «мирового» (читай — западного) сообщества. Причем, стремясь установить новый мировой порядок на осно­ве собственных о нем представлений, Запад присвоил себе «эксклюзивное» право ка­рать и миловать целые страны и народы, узурпировав мировое правосудие.

С экономической точки зрения глобализация — это навязывание всем странам еди­нообразной модели экономического развития, основанной на идеях «свободного рынка», «открытой экономики», отстранения государства от решения хозяйственных вопросов и экономическое подчинение всех стран интересам транснациональных корпораций («что хорошо для ТНК — хорошо для всего мира!»); полная деформация национально-хозяйственных комплексов, создание такой экономической ситуации, когда в той или иной стране развиваются только те отрасли, к которым проявляют интерес мировые фи­нансово-промышленные корпорации, при этом национальные потребности экономическо­го развития стран полностью игнорируются. Все это высокопарно именуется «включени­ем стран в мировую систему хозяйственных отношений».

В культурно-духовном плане глобализация предполагает отказ народов от своей национально-культурной самобытности, насильственное навязывание им западных ду­ховных ценностей и образа жизни.

В своих гегемонистских планах глобалисты особое место отводят бывшим совет­ским республикам. Распад СССР и начавшаяся вслед за этим капиталистическая рестав­рация в бывших советских республиках открыли дорогу не только для усиления здесь политического и экономического влияния Запада, но и создали предпосылки для уста­новления его идеологического господства. Взломав границы некогда единого геополити­ческого и социокультурного пространства, Запад начал полномасштабную идейно-духовную интервенцию против народов бывших советских республик.

Главная цель этой интервенции — подорвать основу культурно-исторического, ду­ховного единства братских народов Беларуси, России и Украины, навязать им западную систему взглядов на мир и общество, прервав таким образом преемственность культур­ной традиции, разрушив саму структуру этой культуры. Ведь по определению известного американского социолога Рональда Инглегарта «культура представляет собой систему воззрений, ценностей и взглядов, широко распространенных в обществе и передающихся из поколения в поколение» [2, 252}, причем «культура... в разных обществах может ока­заться различной». Одновременно Инглегарт утверждает, что культуру «нельзя сводить к случайному набору ценностей, верований и навыков...; она представляет собой страте­гию выживания» народа и его государства [3, 278].

Отсюда напрашивается закономерный вывод: разрыв культурной преемственности тождественен уничтожению культуры народа, а уничтожение культуры превращает его носителя — народ — в уязвимый и беззащитный перед лицом чуждых культурных влияний, лишает его самобытности, неповторимости, а значит — лишает будущего. Именно этого и добиваются глобалисты, пуская в ход изощренные методы и приемы внедрения в соз­нание нашего народа идей и ценностей совершенно чуждой ему духовности.

Вспомним, как еще во времена «перестройки» практическим инструментом идео­логической интервенции против СССР Запад избрал внедрение в сознание советского народа разрушительных идей о приоритетности «общечеловеческих ценностей». При этом под «общечеловеческими ценностями» понимались исключительно западные цен­ности, а носителями таких ценностей выступали, естественно, лишь американский народ и народы стран Западной Европы. И это неудивительно, ведь Запад издавна отождеств­лял свою культуру с культурой всего человечества, а свою цивилизацию считал вообще единственной на планете, все прочие высокомерно относя к «варварским и диким». По­этому Запад и возводит свои собственные ценности в ранг «общечеловеческих».

Об истинном смысле подмены данных понятий более чем красноречиво свиде­тельствует недавнее предложение британского премьер-министра Тони Блэра рассмат­ривать НАТО не как военно-политический блок, а как инструмент защиты и распростра­нения «общих западных ценностей». Это означает, что любой, самый наглый акт натовской агрессии впредь следует расценивать как выполнение высокой миссии по утвер­ждению «общечеловеческих ценностей», невзирая даже на нормы международного пра­ва. Неслучайно именно «защитой ценностей» объяснял НАТО свою агрессию против Югославии, ставшую вопиющим нарушением принятых международных правовых норм. Весьма красноречиво в этой связи утверждение немецкого профессора Роберта Шпеманна о необходимости установления Западом «диктатуры ценностей», поскольку, по его мнению, для Запада «действовать от имени «сообщества ценностей» является более важным, чем соблюдение норм международного права» [4].

Идею «приоритетности общечеловеческих ценностей» подхватили все явные и скрытые апологеты буржуазной реставрации в СССР — от диссидентов до Горбачева. Ис­полняя роль пятой колонны Запада, они начали наперебой уверять советских людей, что те долгое время жили «неправильно», исповедуя идеалы и ценности, которые якобы ле­жат за рамками духовных приоритетов «всего цивилизованного человечества». Подоб­ные проповеди должны были вызвать у советских людей сомнения в правильности из­бранного ими исторического пути развития, породить в их сознании чувство своей собст­венной цивилизационной неполноценности, вызвать восхищение Западом и желание копировать его опыт.

После распада Советского Союза Запад приступил уже к открытой идейно-духовной экспансии на Восток. Важнейшей составляющей этой экспансии наряду с навя­зыванием прозападных идеологических взглядов и мировоззренческих представлений и стала экспансия на постсоветское пространство чуждых восточной культурной традиции религий — католицизма и протестантизма, составляющих духовную основу западного со­общества и проповедуемых им ценностей.

2. «Западные ценности» против православия

Планетарное утверждение чисто «западных» религий, ослабление, а по возмож­ности — и искоренение тех религиозных систем, которые выступают оппонентами католи­цизма и протестантизма (в первую очередь — православия) неслучайно занимает важ­нейшее место в планах Запада по реализации идей глобализации. Ведь духовное разо­ружение незападных стран и деморализация их народов — главная предпосылка их пол­ного подчинения политическим и экономическим интересам Запада.

Не случайны и те особо активные усилия, которые предпринимает Запад именно для подрыва влияния православия, поскольку многие идейные и духовные основы канонического православия и исповедующих его народов мало совместимы с западными ценностями и даже находятся в непримиримом противоречии с ними.

Если, например, либеральные взгляды, господствующие на Западе, проповедуют максимальное ослабление функций государства, то православие традиционно отстаива­ет сильную государственную власть, придавая ей сакральное значение. Теория «право­славной симфонии» предусматривает нравственную власть, придерживающуюся во всех своих начинаниях основополагающих принципов православной морали и этики, власть, подкрепленную духовным авторитетом церкви.

Запад постоянно говорит о «верховенстве права», пытаясь все человеческие от­ношения регулировать исключительно юридическими методами, по существу обожеств­ляя право, в то время как православие стремится строить отношения между людьми на основе принципов христианской справедливости, морали и этики. В «Основах социаль­ной концепции Русской Православной Церкви» дается такая оценка праву: «Право при­звано быть проявлением единого божественного закона в социальной и политической сфере… Задача светского закона — не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царство Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад» [5, 2].

Если Запад под лозунгом «защиты прав человека» проповедует крайний, доходя­щий до эгоизма, индивидуализм, то православие так же традиционно отстаивает коллек­тивизм, общественную солидарность и взаимоподдержку. Причем протестантская этика обожествляет право частной собственности, а владение ею считает даром Божиим. Пра­вославие же полагает, что «имущественное положение человека само по себе не может рассматриваться как свидетельство о том, угоден или не угоден он Богу» [5, 1].

Добавлю к этому, что православие всегда стояло и стоит на позициях следования многовековой традиции, сформировавшей национальное самосознание народа, его националь­ную самобытность, чему в немалой степени способствует толерантность православия, его теснейшая связь с народной традицией. К тому же православие традиционно исходит из принципа совпадения церковной, канонической территории с территорией исторического расселения православного народа. Этот принцип практически исключает миссионерскую деятель­ность православной церкви на территории народов других христианских течений. К примеру, приходы Рус­ской православной церкви, существующие в США, окормляют выходцев из России и бывшего СССР, но вовсе не ставят перед собой задачу обращения в православие американцев.

Католицизм же и протестантизм исповедуют космополитический универсализм, ог­раничивающий национальный характер этих церквей в той или иной стране. Этим, в ча­стности, объясняется и откровенный религиозный экспансионизм католической церкви: управляемая из единого центра, она рассматривает в качестве объекта своего влияния все человечество, не считаясь с национально-государственными границами и практиче­ски открыто исповедуя принципы прозелитизма — переманивания в свое лоно прихожан других церквей. Причем фанатическая уверенность католицизма в своей непогрешимо­сти уже стоила человечеству неисчислимых жертв. Уничтожение целых цивилизаций и народов, кровавый мрак средневековья, окутавший человеческую историю на несколько столетий, традиции нетерпимости, неприятия всего «чужого» в европейской психологии — все это на совести католической, а вовсе не православной церкви.

Православная же церковь всегда отличалась высоким патриотизмом: на протяже­нии многих веков земли восточных славян многократно подвергались военным набегам и вторжениям, причем завоеватели всегда несли на своих знаменах символы чужой веры. (Кстати говоря, ни одна католическая страна не сможет вспомнить, чтобы ей пытались навязать православие.) Неудивительно, что православная церковь на протяжении сто­летий была вдохновителем всенародной борьбы белорусского, русского и украинского народов против иностранных захватчиков. Напомню, что и в 1941 году войну против гит­леровских захватчиков «священной» назвала не власть, а церковь, благословив весь со­ветский народ на подвиг мученичества и жертвенности.

Будучи на протяжении тысячи лет защитницей наших исконных, родовых ценно­стей, православная церковь остается таковой и сегодня. Поэтому коммунисты разделяют и поддерживают патриотизм канонической православной церкви, поскольку именно в нем видят залог восстановления ее единства.

Одновременно хочу отметить, что коренные различия между базовыми ценностя­ми православия и навязываемыми сейчас нашему народу западными ценностями не яв­ляются различиями сугубо идейно-религиозного характера — они пронизывают самое бы­тие, весь уклад жизни как протестантско-католических, так и православных стран и наро­дов. Нельзя забывать и о том, что само геополитическое и цивилизационное размежева­ние Европы на Запад и Восток, насчитывающее уже почти тысячу лет, ведет свое нача­ло от разделения христианской церкви на ее православную и католическую ветви. Именно раскол единой церкви обусловил и раскол Европы на две части, каждая из кото­рых пошла своим путем развития, создала свою, особую культуру, основанную в одном случае на православном, в другом — на католическом историко-духовном тезаурусе.

Кстати сказать, признает это и Запад, где широко распространены идеи С. Хантингтона о том, что существующие на нашей планете цивилизации мало совместимы, более того — конфликтны и антагонистичны по своей сути. И новое тысячелетие не вне­сет никаких кардинальных изменений в уже сложившееся положение вещей. Хантингтон, в частности, пишет: «На протяжении 45 лет главной демаркационной линией в Европе служил железный занавес. Эта линия сдвинулась на несколько тысяч километров к вос­току. Сейчас главная граница проходит по линии, отделяющей народы, представляющие западно-христианскую традицию (то есть католиков и протестантов. — П.С.), от мусуль­ман и православных» [6, 534].

Неслучайно на Западе весьма распространено мнение, что наступившее столетие будет веком столкновения не идеологий, а культур и религий. Поэтому Запад заблаго­временно занимает агрессивные позиции по отношению к религиям и церквям, которые он считает враждебными себе. И первым в этом списке «врагов», безусловно, стоит пра­вославие — доминирующая в Восточной Европе религия.

События на Балканах стали более чем убедительным тому подтверждением: во время войны в Югославии натовские бомбардировщики целенаправленно и методично наносили удары именно по православным церквям и монастырям. Ведь православные храмы — это воистину стратегические духовные объекты, само существование которых поддерживает моральный дух народа, мобилизует его волю к сопротивлению, волю к свободе. И сейчас неслучайно в Косово и Македонии Запад выступает надежным союз­ником албанских сепаратистов, используя исламский фактор в борьбе против правосла­вия.

В Косово, к примеру, уже после его оккупации натовскими войсками и при их мол­чаливом одобрении албанские боевики разрушили свыше сотни православных церквей и монастырей, многие из которых имели большую историко-культурную ценность. На тер­ритории Македонии боевики и сейчас уничтожают православные святыни, причем запад­ные страны практически никак не реагируют на эти варварские злодеяния. Следует отме­тить, что во время всех конфликтов в Югославии Запад неизменно становился на сторо­ну католиков и мусульман, возлагая всю вину на православных — сербов и македонцев. Естественно, что такая политика направлена на подрыв позиций православия не только на Балканах, но и в целом в Европе, в том числе — и в Украине.

Следует отметить, что православная Украина в последнее десятилетие стала объ­ектом духовной интервенции со стороны самых различных религиозных организаций — от мормонов до вишнуитов включительно. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к статистике: если в 1986 г. в Украине было зарегистрировано 6203 религиоз­ных организаций, то в 1997 г. — уже 18482, причем удельный вес православных религи­озных организаций сократился за это же время с 65,6% до 52,5% [7, 435-436].

Весь этот сонм проповедников, прикрываясь декларациями о свободе совести, ве­дет упорную и целенаправленную работу по разрушению духовного единства украинско­го народа, методично внедряя в его сознание чужеродные религиозные идеи и тради­ции.

Но главную угрозу для духовного единства украинского народа представляет мно­говековой исторический оппонент православия — католицизм.

3. Католический вызов украинскому православию

После распада СССР Ватикан, в полном соответствии с западными планами соз­дания нового мирового порядка, резко усилил духовный натиск на Восток. Причем пап­ский престол сыграл далеко не последнюю роль в развале содружества социалистиче­ских стран, а потом — и Советского Союза.

Ватикан, как известно, всегда видел в Советском Союзе своего главного врага, а в коммунизме — своего основного конкурента. Борьба Ватикана против стран социализма особенно активизировалась после того, как престол святого Петра в Риме занял нынешний Папа Иоанн Павел II. Воспитанный в духе агрессивной устремленности на Восток, свойственной польской католической церк­ви, Иоанн Павел II приложил огромные усилия для расширения позиций католицизма в советских республиках, прежде всего — в Украине.

В своей борьбе против СССР Ватикан тесно сотрудничал с политическими лиде­рами Запада, особенно с США. Например, еще в июле 1982 г. в Ватикане состоялась встреча Иоанна Павла II с тогдашним президентом США Р.Рейганом, на которой, по словам американского публициста К.Бернстайна, два лидера «условились способствовать начавшемуся распаду коммунистической империи» [8].

Плацдармом для отработки методов реализации выработанной стратегии была избрана родина Понтифика — Польша, где Ватикан развернул бурную деятельность по поддержке антисоциалистического движению. Визит Иоанна Павла II в эту страну в 1979 г. не случайно лидеры «Солидарности» рассматривают как день рождения этого проф­союза и начало организованной борьбы против социализма. А после крушения социа­лизма в Польше католическая церковь стала здесь главным духовным авторитетом, за­няла господствующие духовно-идеологические позиции в польском обществе.

После распада СССР католицизм стал претендовать на доминирующее положе­ние и в новых независимых государствах, в первую очередь — в Украине, что не может не вызывать беспокойства и тревоги у всех приверженцев православия.

И эта обеспокоенность вполне обоснована. Ведь римско-католическая церковь се­годня представляет собой мощную, предельно централизованную, жестко иерархичную мировую организацию. По существу, это невидимая империя, негласная сверхдержава с огромными политическими и финансовыми возможностями, подчиненными достижению сформулированной много веков назад стратегической цели — установлению мирового ду­ховного господства католицизма. Духовный экспансионизм был и остается главным со­держанием всей деятельности папского престола, это сама сущность католицизма.

Именно этим и объясняется необычайно возросшая в последние годы внешнепо­литическая активность Ватикана и, в частности, состоявшийся летом 2001 года визит Па­пы Иоанна Павла II в Украину. При этом нельзя не заметить, что в последнее время Папа особенно часто посещает страны, традиционно принадлежащие к православному ареалу, и особенно — бывшие советские республики. Нет сомнений: римский престол пытается прибрать к рукам огромные духовные пространства, оставшиеся, как ему кажется, «бес­хозными» после распада Советского Союза.

В Ватикане прекрасно понимают, что бывшие советские республики — Беларусь, Россию, Украину населяют преимущественно православные, причем, даже атеисты здесь являются, по существу, вневероисповедными православными: не посещая церковь, они ментально привержены православным идеалам, воспитаны на основе православной тра­диции. Они самым тесным образом связаны с той культурой, в основе которой лежит именно православное мировоззрение. Вот на этих людей Ватикан и собирается распро­странить свое духовное влияние. Поэтому борьба за души вчерашних атеистов и против православия — вот главное содержание политики Ватикана на Востоке.

При этом Ватикану не откажешь в тактической гибкости в реализации данной поли­тики. Именно с этих позиций следует рассматривать стремление Ватикана к сближению с православной церковью и, в частности, покаяние Папы Иоанна Павла II перед греческой православной церковью за беды, которые ей причинили католики. Это покаяние, которое так умилило наших национал-демократов, — не более чем тактический и, к тому же, весь­ма опасный для православия пропагандистский прием, обезоруживающий оппонентов католицизма иллюзией мирных намерений Ватикана. В действительности этот и подоб­ные шаги Ватикана — не более, чем новые тактические приемы католической экспансии на Восток, адекватно требованиям времени пришедшие на смену ранее практиковав­шимся насильственным методам.

Как известно, на протяжении столетий католицизм шел на Восток с огнем и мечем, однако добился весьма скромных успехов. Сегодня, преследуя те же цели, он продвига­ется туда с проповедями мира, единения, «братской» любви и милосердия. Иначе гово­ря, теперь Ватикан стремится добиваться своей стратегической цели методами «мир­ной» духовной интервенции. И никого не должны вводить в заблуждение заверения Ва­тикана в том, что он, дескать, рассматривает православие как «церковь-сестру». Доста­точно вспомнить, что Папа, несмотря на неоднократные просьбы Украинской православ­ной церкви отложить визит как несвоевременный, все-таки приехал в Украину, хотя даже западные СМИ называли его поведение некорректным.

Если проследить маршруты передвижения Папы по земному шару, то сразу обра­щает на себя внимание тот факт, что Римский Понтифик особенно охотно и часто посе­щает страны, наиболее неблагополучные экономически и нестабильные политически. И это вовсе не случайно. Ведь бедность и неустроенность, страх перед настоящим и неуверенность в будущем — вот та благодатная социально-психологическая почва для католической экспансии.

Именно в таких странах, к числу которых относится и Украина, активная деятель­ность Ватикана приобретает характер откровенной католической агрессии. В Украине за минувшее десятилетие ни одна конфессия, ни одна религиозная организация не укрепи­ла своего влияния настолько, насколько это сделала католическая церковь. Чтобы убе­диться в этом, достаточно обратиться к статистическим данным. Так, если в 1986 г. при­ходы Римско-католической церкви (РКЦ) имелись только в 9-ти областях Украины, то те­перь они есть во всех 25-ти.

Показательным является тот факт, что своим апостольским нунцием в Киеве Ва­тикан назначил архиепископа Николу Этеровича, который имеет весьма богатый опыт миссионерской деятельности, обращая в католическую веру туземцев Нигерии, Берега Слоновой Кости и Буркина Фасо. Теперь, полагают в Ватикане, опыт обращения в «ис­тинную веру» африканских язычников Этерович может с успехом применить и по отно­шению к украинским православным.

Особый удар по украинскому православию нанесло возрождение Укра­инской греко-католической (униатской) церкви — УГКЦ. Еще в 80-е годы Ватикан признал, что уния представляет собой ложный путь восстановления единства христианской церкви: при­соединяя благодаря ей лишь небольшую часть православных приходов, католицизм еще больше настраивает против себя весь православный мир, углубляет пропасть между двумя частями христианской церкви. Однако после крушения СССР римский престол не устоял перед соблазном расширить сферу своего влияния в бывших советских республи­ках именно за счет возрождения там униатской церкви.

В Украине, в частности, на Галичине, этот процесс сопровождался настоящим по­громом православия: униаты, опираясь на поддержку местных властей и при откровен­ном попустительстве Киева, насильственно захватывали православные церкви, террори­зировали священников и прихожан, провоцировали столкновения между ними. Кстати го­воря, Ватикан до сих пор не осудил подобные действия греко-католиков, что дает осно­вания думать о его причастности к данным событиям.

Один из мифов, который усиленно распространяют униаты и который обеспечива­ет им поддержку в определенных слоях населения — миф о якобы «подлинно националь­ном» характере своей церкви, которая на протяжении столетий единственная выступала истинной хранительницей украинской духовности, языка, культуры. Но ведь хорошо из­вестно, что Ватикан создал эту гибридную церковь с одной единственной целью — ис­пользовать ее как послушный инструмент продвижения католицизма на Восток. Эта цель остается актуальной и сегодня. Напомню в этой связи предельно категоричное и четкое откровение униатского митрополита Андрея Шептицкого о том, что «украинцы — лишь оружие Боже­ственного промысла, призванные вырывать Христианский Восток из клещей ереси (пра­вославия. — П.С.), водворить его в лоно апостольского престола и европейского сообще­ства» [9, 88].

Полностью зависимая от папского престола, униатская церковь шага не смеет сту­пить без санкции Ватикана. А Ватикан вовсе не намерен расширять самостоятельность УГКЦ, открыто игнорируя мнение ее иерархов. Папа, к примеру, оставил без внимания горячие мольбы униатов об учреждении в Украине греко-католического патриархата. Не стал он распространять юрисдикцию УГКЦ на заграничные униатские епископаты (сейчас они управляются ватиканской Конгрегацией восточных церквей), не вернул Мукачевскую епархию в подчинение Львовского архиепископата, отложил до лучших времен и беатификацию Андрея Шептицкого, несмотря на многочисленные просьбы униатских иерархов. Другими словами, Папа в полной мере дал почувствовать униатам их католическую «второсортность» и полную зависимость от Ватикана.

И после этого униаты и националисты еще смеют обвинять в «непатриотичной» подчиненности Москве Украинскую православную церковь! Но ведь связь украинского православия с Московской патриархией носит чисто символический, духовный характер, в то время, как униатская церковь находится у Ватикана в прямом административном подчинении.8

Следует сказать, что Ватикан достаточно пренебрежительно относится к нацио­налистическим потугам униатов, к их претензиям на статус «истинно украинской церкви». Впрочем, не более уважительно он относится и к самому независимому украинскому го­сударству. Достаточно сказать, что во многих официальных документах Ватикана укра­инцы по-прежнему (как во времена Австро-Венгрии) именуются «рутенцами» либо «руси­нами» [10]. И что удивительно, никаких открытых протестов по этому поводу ни со сторо­ны униатов, ни со стороны националистов почему-то не поступает. (Хотя нетрудно пред­ставить, сколь бурной была бы их реакция, если бы в документах Московской Патриар­хии украинцев называли «малороссами», хотя этот термин придумали вовсе не «москов­ские имперо-шовинисты», а чиновники канцелярии константинопольских патриархов еще в 13 веке; потом он широко употреблялся в Западной Европе, откуда, собственно, и при­шел в Москву).

Особо грозную опасность для православия таят в себе высказываемые в послед­нее время Ватиканом идеи о необходимости сближения католиков и православных, о восстановлении единства христианской церкви, формально разрушенного еще в 11 веке. Проповедь подобных идей является одним из методов «мягкой», «ненасильственной» агрессии католицизма против православия. Поэтому не стоит заблуждаться по поводу лукавых заверений Ватикана о его уважительном отношении к православной «церкви-сестре», которую он, дескать, рассматривает как равноправного партнера в деле утвер­ждения христианских ценностей и создания нового европейского духовного порядка. По­жалуй, никто так четко не прояснил этот вопрос, как немецкий кардинал Ратцингер, кото­рый не так давно безапелляционно заявил, что «церковью может считаться только та церковь, которая является католической и которая признает примат Папы» [11]. Ему вто­рит и глава УГКЦ кардинал Л.Гузар, который незадолго до визита Папы в Украину в ин­тервью российской «Независимой газете» особо подчеркнул, что униаты готовы мирно сосуществовать с православными, не предъявлять им никаких условий и требований, ес­ли только они признают власть Папы Римского [12]. Ясно, что восстановление единства христианской церкви Ватикан представляет себе лишь как полное подчинение правосла­вия власти Папы.

Другими словами, Ватикан, несмотря на все свои заверения, в действительности не считает православие равной себе церковью, и с этой точки зрения папскому престо­лу абсолютно все равно — каноническая ли это православная церковь, каковой является Украинская православная церковь, или самопровозглашенные безблагодатные группировки филаретовцев и автокефалистов.

Нет сомнения: в ситуации, когда православие в Украине ослаблено расколами, сближение с католицизмом может означать для него только подчинение Ватикану, новую унию с папским престолом, чего и добивается Рим. Причем союзниками Ватикана в этих планах окатоличивания Востока выступают не только греко-католики, но и самопровоз­глашенные церковные группировки, «церкви» украинского православного раскола — Украин­ская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) и Украинская автокефаль­ная православная церковь (УАПЦ).

4. Церковный раскол — заговор против украинского православия

Компартия Украины считает, что раскольничьи действия самопровозглашенных политико-церковных группировок представляют огромную угрозу не только для украинского право­славия, но и для духовного единства нашего народа. УПЦ КП и УАПЦ создавались при открытой поддержке униатов и антиправославных политических структур. Причем, не только украинских. Во время посещения Киева Збигнев Бжижинский, считающий Русскую православную церковь главным врагом США, провел самые теплые переговоры с руководством УАПЦ и УПЦ-КП. Они, ведя неустанную борьбу с Украинской Православной Церковью, успешно выполняют роль «пятой колонны» католицизма.

УАПЦ и УПЦ-КП не признаны православным миром, и, по существу, являются в этом мире изгоями — ни одна из поместных православных церквей не поддерживает с ними никаких контактов. Исключение составляют аналогичные расколь­ничьи группировки в других странах: в Болгарии, Росиии, Черногории, Греции. Иногда они пытаются создать некий раскольничий «интернационал», как это делал Филарет, стягивая в УПЦ-КП отлученных от церкви или запрещенных в священнослужении бывших клириков со всего мира, «производя» их в епископы или митрополиты.

Оказавшись в полной изоляции, самопровозглашенные «церкви» пытаются утвер­диться в обществе далеко не церковными методами — они ищут поддержки у неправо­славных религиозных организаций, политических партий разжигают в обществе междоусобицы, усиливая со­циальную напряженность. Тот лжепатриарх Филарет давно уже стал завсегдатаем президиумов руховских съездов. При этом руководство самопровозглашенных церквей широко эксплуатирует чисто политическую риторику, к месту и не к месту толкуя о необходимо­сти создания некоей «независимой украинской национальной патриотической церкви». Лицемерность таких заявлений более, чем очевидна: раскольники, разрушив единство украинского православия, теперь фарисейски пекутся о создании «единой, независимой» церкви!

К сожалению, их слушатели нередко забывают, что независимость церкви — поня­тие совсем иного рода, чем независимость государства, когда речь идет об обязательном для всех подчинении той или иной власти. Независимость канонической церкви уже га­рантирована ей неукоснительным соблюдением церковных традиций, канонов и правил семи Вселенских Соборов. Причем никакая внешняя сила не может произвольно изменить эти правила. Так же, как никакая «власть» не может заставить верующих посещать именно этот, а не иной храм. И практика украинского православного раскола подтверждает это.

Несмотря на однозначную политическую, финансовую и пиаровскую поддержку властей, ни УПЦ КП, ни УАПЦ так и не смогли привлечь на свою сторону большинства украинских православных. Не сумели они обеспечить и свое паритетное присутствие во всех регионах Украины — их вотчиной стали только ее западные области, да и там они вынуждены делить влияние своими союзниками по борьбе с УПЦ — униатами.

В то же время каноническая УПЦ объединяет около трех четвертей всех право­славных, ее приходы присутствуют во всех областях Украины, составляя во многих их них подавляющее, а то — и абсолютное большинство. Показательно, что все православ­ные монастыри на Украине остались верны каноническому православию. Как замечает в этой связи известный российский богослов диакон А. Кураев, «главный скандал в жизни филаретовской церкви заключается в том, что там нет монастырей. Да, на бумаге они существу­ют, но там по три-четыре монаха, которых, судя по их лицам, монахами назвать трудно. …Если в некой религиозной общине нет монашества, значит она не в состоянии зажечь в своих адептах жажду жертвенного служения, отдачи себя до конца. То, что за Филаретом нет монастырей, свидетельствует о некоем изъяне, который на церковном языке называ­ется отсутствием благодати» [13].

Совершенно очевидно, что раскол в церкви ослабляет украинское православие, что может быть на руку только ее религиозным оппонентам. В первую очередь — католи­цизму. Деятельность раскольников из УПЦ КП и УАПЦ (хотят они того или нет) объектив­но способствует усилению католицизма в Украине. Отвергнутые православным миром, раскольники жаждут любого международного признания — хотя бы и со стороны Ватика­на. С этой целью они готовы даже заключить союз с греко-католиками. Глава УПЦ КП Филарет, например, неоднократно заявлял о возможности координации деятельности своей церкви с УГКЦ, поскольку, мол, и та, и другая являются «национально-патриотическими, державницкими» церквями.

Запад всячески поддерживает и поощряет расколы в православных церквях. Нет никаких сомнений в том, что трагическое положение, в котором оказалась православная церковь в Югославии, Украине, Эстонии, далеко не случайно. Демагогически эксплуати­руя лозунги о независимости, Запад стремится расколоть мировое православие на как можно большее количество «поместных» церквей — небольших, слабых и поэтому зависи­мых от внешних влияний. Не удивительно, что, как сообщает украинская пресса, один из западных дипломатов в Украине с сожалением констатировал: «Украина до сих пор креп­ко привязана к России двумя цепями — энергоносителями и Украинской православной церковью Московского патриархата». Духовное братство православных России и Украи­ны западный дипломат осмеливается называть «цепями»!

Аналогичную позицию занимают раскольники и поддерживающие их национали­сты. Смешивая воедино политику и религию, под лживым лозунгом «в едином государстве — единая церковь» они, по существу, развернули открытую борьбу с каноническим православием в Украине, стремясь разрушить его духовное единство с Русской право­славной церковью. Игорь Юхновский призывает к «объединению» всех «трех ветвей» православия с УГКЦ, однако требование отделения униатов от Рима никто не выдвигает. Как никто не требует и от мощных украинских протестантских и харизматических конфессий Украины разрыва связей с их заокеанскими единоверцами.

Хочу особо подчеркнуть: эта борьба, как и сама постановка вопроса о создании ук­раинской поместной церкви, носит насквозь политический характер. Ведь духовный от­рыв приходов УПЦ от Русской православной церкви ослабит и российское, и украинское православие, что позволит постепенно переориентировать будущую украинскую паству на Запад, подчинить ее чуждым украинскому народу интересам. Почти пятьдесят лет назад в Польше под нажимом политических сил была создана Польская поместная православная церковь, каноническая и законная, признанная всем православным миром. Большую часть паствы составляли украинцы и белорусы. Несмотря на статус своей церкви, количество православных общин за полвека существования уменьшилось почти в десять раз — православие в Польше неумолимо поглощается католицизмом. Впрочем, авторы идеи «православной дезинтеграции» и не скрывают своих истинных намерений. Ее реализация, по их мне­нию, призвана не только разобщить православных России, Белоруссии и Украины, но и вбить клин между их народами.

При этом совершенно ясно, что основой поместной церкви раскольники считают именно свои приходы, свои структуры. Понятно и то, что иерархи УПЦ КП и УАПЦ соби­раются занять в ней все руководящие посты, а канонической православной церкви в бу­дущих схемах церковного объединения будет отведено подчиненное положение. Их не смущает, что моральный облик раскольничьей иерархии дано уже стал притчей во языцех даже светской прессы и дискредитирует православие в глазах народа.

Впрочем, опыт объединительных потуг двух раскольничьих «церквей» больше свидетельствует о том, что они не могут достичь единства и согласия даже между собой. Еще в начале 2001 года состоялся собор УПЦ КП, на котором было объявлено об объе­динении филаретовцев и автокефалистов, однако ни те, ни другие не отнюдь демонстри­руют серьезной готовности к объединению. Они оказались не в состоянии провести даже совместную «литургию». Противоречия между УПЦ КП и УАПЦ обусловлены их внецерковной политической сущностью. Покойный руководитель УАПЦ Димитрий Ярема в своих посланиях именовал руководителя УПЦ-КП Филарета Денисенко даже «Люцифером (сатаной) украинского народа». Филаретовцы платили автокефалам той же монетой. И сегодня раскольничьи церкви возглавляют люди, амбициозные претензии которых трудно согласовать. А в случае объединения од­ному из них придется признать верховенство другого.

Поэтому все разговоры о «почти состоявшемся» объединении УПЦ КП и УАПЦ предназначены скорее на экспорт, чем для внутреннего употребления: раскольники вся­чески пытаются подтолкнуть Вселенского (Константинопольского) Патриарха Варфоло­мея к более активным шагам в направлении признания их каноничности. предоставления этим церквям автокефа­лии.

Для раскольников — как для УПЦ КП, так и УАПЦ — очень важно получить если не автокефалию, то хотя бы автономию из рук именно Константинополя, а не Москвы. Один из сподвижников Филарета, епископ Переяслав-Хмельницкий Димитрий недавно катего­рически заявил: «Сегодня ни Киевский патриархат, ни Украинская автокефальная цер­ковь не примут не только автономию, но и автокефалию из рук Московского патриарха­та». Таким образом, раскольники пытаются легитимировать свои церкви в православном мире неканоническим путем, в ходе конфликтного противостояния с Московской Патри­архией. Оно и понятно, ведь Московский Патриархат, каноническое православие рас­кольники рассматривают как своего лютого врага, четко следуя заветам «патриарха УАПЦ» Мстислава Скрыпника, который заявлял: «Хоть с чертом, но против Москвы».

Следует отметить, что политика Константинопольской патриархии никогда (по крайней мере, в последние пятьсот лет) не носила самостоятельного характера, а сего­дня она особенно явно ориентирована на Запад, и, прежде всего, на США. Объясняется это тем, что после захвата турками Константинополя в 1453 году православная церковь тут оказалась в весьма двусмысленном положении. С этого момента она находилась не только во враждебном духовном окружении, но и в полной зависимости от исламского го­сударства, в целом чуждого православной церкви. Даже сейчас деятельность Константи­нопольского патриарха ограничена весьма жесткими законами, принятыми в Турции еще в 20-е годы — при Ататюрке. Так, в соответствии с этими законами патриархом может стать только человек, рожденный в Турции и утвержденный в этом звании турецким пра­вительством. Он может проводить в Стамбуле литургию не более 17 раз в году и т.д.

Чтобы ослабить давление на православную церковь, Константинополь вынужден ^искать поддержки на Западе, что, в свою очередь, делает его зависимым и от западноев­ропейских, отнюдь не православных стран.

И, наконец, в самой Турции живет не более 10 тыс. православных, в то время как самая многочисленная и самая богатая епархия Константинопольского Патриарха находится в США. Естественно, что Патриарх Варфоломей не может не учитывать этот фак­тор в своей политике.

В результате Вселенский Патриарх Варфоломей оказался в тройной зависимости — от Турции, Западной Европы и США. Стремясь упрочить свое положение, Константино­поль пытается играть на противоречиях между ними, однако в чем эти три центра влия­ния совершенно единодушны, так это в стремлении ослабить позиции православия на территории бывшего Советского Союза, в частности — в Украине. И Константинополь вы­нужден участвовать в реализации подобных планов, тем более, что и сам он не прочь расширить свои владения. Достаточно вспомнить, что еще в 90-х годах Константино­польский патриарх принял под свой омофор эстонскую православную церковь, фактиче­ски расколов ее. Ясно, что в Эстонии преследовались сугубо политические цели — мак­симально ослабить влияние Москвы в этой стране, переподчинив эстонские православ­ные приходы Константинополю. Нечто подобное с помощью Константинополя пытаются сейчас проделать и в Украине.

Московская патриархия готова к переговорам с Константинополем по поводу бу­дущего православной церкви в Украине. Свидетельством тому были переговоры между представителями Московского Патриарха Алексия II и Вселенского Патриарха Варфоло­мея, которые состоялись в Цюрихе 14-17 июля 2001 года.

Раскольники, которые были приглашены на эти переговоры не как равноправные участники, а только как свидетели, нагромоздили вокруг них много лжи и фальсифика­ций. Митрополит Львовский и Сокальский УПЦ КП Андрей, например, заявил, что деле­гации раскольников были полноправными участниками переговоров, что «Москва при­знала нас епископами» и что объединение практически состоялось, мол, осталось только решить некоторые «технические вопросы».

Однако руководитель делегации Московского Патриархата Председатель Отдела внешних церковных связей РПЦ Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл придерживается совершенно иного мнения. Он утверждает, что переговоры не были «признанием их епископского сана. Ни прямо, ни косвенно». Хотя украинская пресса и пыталась представить картину таким образом, что Московская патриархия готова вести переговоры с раскольниками и даже признать их. «Это дешевый прием», — говорит Ми­трополит Кирилл.

Действительно, главным итогом переговоров в Цюрихе было не признание само­провозглашенных церквей, а тот факт, что Константинопольский Патриархат признает (и это отражено в протоколе встречи) только одну православную церковь в Украине- кано­ническую УПЦ и не признает ни одной из неканонических церквей — ни филаретовской, ни автокефальной.

Следует отметить, что мировое православие в целом неодобрительно относится к попыткам Константинопольского Патриарха распространить свое влияние на украинское церковное пространство. Это со всей очевидностью проявилось во время празднования 950-летнего юбилея Киево-Печерской лавры в августе 2001 г., когда поздравить Украин­скую Православную Церковь прибыли делегации практически всех православных церк­вей мира. И все они недвусмысленно заявили, что признают в Украине только одну, ка­ноническую православную церковь — УПЦ. Они подчеркнули, что заниматься делами ук­раинского православия может исключительно Русская православная церковь.

Сегодня для многих становится все более очевидным, что Поместная церковь в Украине может быть создана лишь при решающем участии Московского Патриархата. Однако раскольники упорно противодействуют этому, тем самым закрывая дорогу к соз­данию единой украинской Поместной церкви.

5. Украинская власть и Православие

Кризисная ситуация, сложившаяся в украинском православии, значительно усугуб­ляется предательской политикой нынешней власти, объективно направленной против православной церкви в Украине. Сущность этой политики заключена в том, чтобы дер­жаться как можно ближе к Западу и как можно дальше от Востока, то есть от России.12

Противоестественность внешнеполитического курса нынешнего руководства Ук­раины в том и заключается, что оно пытается страну, практически полностью принадле­жащую к славянскому православному культурному кругу, переориентировать на запад­ную модель развития, в основе которой лежат совершенно чуждые украинскому народу протестантско-католические взгляды и представления. Причем, украинскому народу это преподносится в витиеватой идеологической упаковке приобщения к неким «общеевро­пейским ценностям», выхода на магистральный путь общественного развития.

В действительности же, нынешняя украинская власть, полностью зависимая от За­пада, неспособная проводить самостоятельную политику и отстаивать национальные ин­тересы своей страны, под прикрытием демагогической риторики о европейском выборе Украины готова продать и предать все, чем дорожит наш народ — и его историю, и тра­диции, и православную веру.

Многовекторная ничтожность внешней политики украинской власти определяет та­кую же беспринципную внутреннюю политику, в частности — в отношении к различным конфессиям, действующим на территории Украины.

Президент и его окружение, на словах провозглашая одинаково доброжелательное отношение ко всем украинским православным церквям, на практике сплошь и рядом де­монстрируют свою благосклонность именно тем из них, которые враждебны Москве и в целом сориентированы на Запад — УПЦ КП и УАПЦ. И в этом нет ничего удивительного:

нынешняя украинская власть, в угоду своим неутоленным амбициям всячески противя­щаяся восстановлению разрушенного единства восточнославянских народов, в лице церковных раскольников нашла своих надежных союзников.

Власти, безусловно, импонирует «национал-патриотическая» риторика раскольни­ков, поэтому она готова простить им строго дозированную оппозиционность и даже от­кровенное двурушничество. Вспомним, как Филарет во время празднования дня рожде­ния Тараса Шевченко умудрился принять участие и в официальных торжествах (с уча­стием президента), и в мероприятиях, организованных антипрезидентской оппозицией.

А уж перед чисто «западными» церквями наша власть готова пресмыкаться, поза­быв о всяком приличии. Особенно наглядно это показал недавний визит Папы. Иоанна Павла II в Украину. Заискивающее, недостойное поведение украинской власти, готовой молиться любому Богу ради отпущения собственных грехов, дало возможность амери­канской «Вашингтон пост» с удовлетворением заключить: «Визит Папы Иоанна Павла II засвидетельствовал ориентацию политической элиты Украины на Запад, несмотря на бе­зумное сопротивление со стороны промосковской православной церкви».

Компартия Украины оценила приезд Римского понтифика в нашу страну однознач­но: украинская власть открыто проигнорировала интересы большинства православного населения страны и поддержала заносчивые претензии католического меньшинства.

Неуклюжая попытка сгладить впечатление некорректности приезда Папы, объявив его визит «государственным» — дескать, глава одного государства (Ватикан) приезжает в гости к главе другого (Украина), так что приглашение православных церковных иерархов излишне — еще более усугубила ситуацию. «Глава государства Ватикан» вместо того, чтобы подписывать в Мариинском дворце договор о предотвращении двойного налого­обложения (что так любит делать украинский президент), принялся поучать украинских «керманичей» как им следует вести себя, начал проводить откровенные РК-акции в под­держку католицизма: отправленные им четыре массовых богослужения в Киеве и Львове — убедительное тому свидетельство.

Нужно заметить, что большинство киевлян остались глубоко равнодушны к приез­ду Понтифика, на литургии, которые проводил Папа, пришло на порядок меньше людей, чем планировали власти. Однако во Львове прибзд Папы был воспринят как полная и окончательная победа католицизма в Украине, Римского Понтифика встречали тут с под­линным ликованием. Казалось, сам Святой Петр не удостоился бы такой помпезной встречи, которая была оказана Папе во Львове. Власть, на президентском уровне воз­главившая это театрализованное представление, продемонстрировала полное неуваже­ние к религиозным чувствам православного населения Украины, своим недостойным по­ведением унизив не только себя, но весь и украинский народ, его церковь.Честно отрабатывали свои сребрянники и подконтрольные президенту СМИ, при­держивающиеся прозападной политической ориентации. При этом свое позорное пре­смыкательство перед ватиканским престолом они с лихвой компенсировали демонстра­тивно пренебрежительным отношением к Украинской Православной Церкви, устроив на страницах газет и телеэкранах настоящую травлю канонического православия в Украине. Газета «День», к примеру, договорилась до того, что, мол, «чуждые нам идеи («некано­ничность», «еретичность» украинской автокефалии, …необходимость политического объединения восточных славян) «запускаются» в сознание украинского народа духовен­ством УПЦ МП» [14]. Думается, без согласия власти писать такие вещи в православной стране вряд ли кто рискнул бы.

Вывод из сказанного напрашивается сам собой: нынешняя власть занимает по от­ношению к украинскому православию враждебную позицию, фактически поощряя раскол и поддерживая раскольников.

6. Украинские коммунисты и Православная церковь

Сложившаяся в нашей стране внутриполитическая ситуация настоятельно требует от Компартии Украины четкого определения своих позиций по отношению к религии, церкви и, особенно, к происходящей в Украине межцерковной борьбе.

Мы отдаем себе отчет, что крайне напряженное положение, сложившееся в об­ласти межконфессионных отношений, является отражением происходящей в обществе борьбы между двумя векторами внешнеполитической ориентации — западной и восточ­ной. Католики, униаты, раскольники отстаивают западный, антироссийский вектор разви-/ тия нашей страны. В тоже время, каноническая УПЦ выступает за сохранение целостно­сти культурно-исторического пространства восточного славянства, за духовное единство трех братских народов Беларуси, России и Украины. Объективно такая позиция направ­лена против установления в нашей стране всевластия Запада, против подчинения укра­инского народа западным интересам.Поскольку взгляды Компартии Украины и УПЦ по этим вопросам совпадают по­стольку мы неоднократно заявляли о своей поддержке канонической Украинской право­славной церкви. Мы считаем, что именно УПЦ является подлинно народной, националь­ной, патриотической украинской церковью, отстаивающей наши традиции и обычаи от посягательств пришлых и доморощенных разрушителей. По нашему мнению, правосла­вие было и остается важнейшей духовной составляющей национальной идентичности украинского народа. Основой, близкой и понятной нам, коммунистам.

Поэтому Компартия Украины, как и УПЦ, выступает против интервенции чуждых нашему народу религий и верований, полагая, что внедрение в общественное сознание чуждых идей и ложных ценностей подрывает духовные основы существования украин­ской нации, разрушает культуру нашего народа, противоречит его глубоким историческим традициям.

Мы также поддерживаем усилия Украинской Православной Церкви, направленные / на укрепление духовного единства братских православных народов Беларуси, России и Украины, на сохранение и упрочение их общего социокультурного пространства. Культу­ра наших народов, основанная на базовых ценностях православия, является нашим об­щим достоянием, и мы будем решительно противодействовать любым попыткам разру­шить ее целостность.

Следует отметить, что в последние годы каноническая православная церковь (в частности, РПЦ) занимает чрезвычайно активную социальную позицию, что подчеркивает ее единство с народом. Действительно, когда народ переживает невзгоды и бедствия, подлинно народная церковь не может стоять в стороне и обязана выступить в защиту обездоленных.

Свидетельством именно такой позиции православия является принятие в августе г-2000 года на Архиерейском Соборе в Москве — причем, с участием украинских епископов -социальной доктрины «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви».14

Это совершенно уникальный документ, в котором Русская православная церковь «излагает базовые положения ее учения по вопросам церковно-государственных отно­шений и по ряду современных общественно значимых проблем», в частности, таких, как церковь и нация, церковь и государство, церковь и политика. Хочу подчеркнуть: во мно­гом позиция церкви по этим вопросам совпадает с позицией коммунистов.

Так, впервые за всю историю православия в «Основах» зафиксировано положение о том, что если государство побуждает своих граждан к совершению греха, то церковь может призвать их к неповиновению власти. Мы, коммунисты, разделяем эту точку зре­ния. Ведь нынешняя украинская власть с церковной точки зрения сама по себе является греховной, поскольку проводит антинародную политику, способствует обогащению горст­ки капиталистов и чиновников за счет трудящихся.

При этом хочу подчеркнуть, что и мы, коммунисты, и каноническая УПЦ реши­тельно выступаем против политизации церковной жизни в Украине, против вовлечения церкви в политическое противостояние и использования ее авторитета для достижения узких групповых целей. Социальная ценность церкви слишком велика, чтобы расходо­вать ее в чьих-либо корыстных интересах. В «Основах социальной концепции Русской православной Церкви» категорически исключается возможность участия священнослу­жителей в «деятельности политических организаций, в предвыборных процессах», «не допускается выдвижение кандидатами священнослужителей на выборах любых органов представительской власти» [5.4]. И мы полностью одобряем такое решение церкви.

По нашему глубокому убеждению, общность позиций Компартии Украины и укра­инского православия по многим актуальным общественным проблемам открывает широ­кие возможности для их сотрудничества на благо Украины и ее народа, для утверждения в нашем обществе идеалов добра, справедливости и высокой нравственности.

Только объединив наши усилия, мы сможем противостоять новому крестовому по­ходу против нашего Отечества.

Литература:

1. Хантингтон Самюэль. Столкновение цивилизаций и преобразование мирово­го порядка. — В кн.: Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л.Иноземцева. — М.: Асааеггпа, 1999.
2. Инглегарт Рональд. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе. — Там же.
3. Инглегарт Рональд. Модернизация и постмодернизация. — Там же.
4. Шпеманн Роберт. Диктатура ценностей.-День, 21.08.2001.
5. «Русский журнал», 20.06.2001.
6. Хантингтон Самюэль. Столкновение цивилизаций и преобразование мирово­го порядка. — В кн.: Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л.Иноземцева. — М.: Асааегша, 1999.
7. Павлов С.В. та ін. Географія релігй. К.: «АрТек», 1999.
8. Цит. по: «Регион», 29.01.2000.
9. Цит. по: «Профиль», 18.06.2001.
10. Гудзык К. Западный ветер. -День, 03.07.2001.
11. «Русский журнал», 20.06.2001.
12. Раскол как повод для духовной самоидентификации. — «Зеркало недели», 11.08.2001.
13. Там же.
14. Гудзык К. Западный ветер, -День, 03.07.2001.

Ректор Одесской Духовной Семинарии, редактор пастырско-богословского журнала ОДС «Андреевский вестник» архимандрит Евлогий (Гутченко): «Духовные школы сегодня должны взять на себя ответственную задачу по подготовке будущих пастырей

01.09.2004. СЕВАСТОПОЛЬ. Корабли Черноморского флота, духовно окормляемые клириками УПЦ, вышли в поход в Средиземное море