Святейший Патриарх Кирилл . О добродетели жертвенности

01.05.2011 archive, Вестник №116, Тема номера

(Слово в Национальном институте рака в Киеве)

Уважаемый Александр Владимирович! Уважаемый Юрий Борисович! Ваши Высокопреосвященства! Дорогие отцы, братия и сестры!
Я очень рад, что имею возможность встретиться сегодня с вами. Глубоко убежден в том, что в наш прагматический век, когда люди измеряют почти все на деньги и когда почти к любой инициативе примешиваются прагматизм, служение волонтеров, добровольцев, которые бескорыстно отдают свое время, собирают средства, отдают свои силы для того, чтобы помочь другим, является жизненно важным показателем того, что стихии мира сего, опасные для спасения человеческой души, к счастью, еще не господствуют над родом человеческим.
В самом деле, если когда-нибудь из жизни людей, из жизни общества уйдет такое понятие, как жертвенность, — а, к сожалению, современная система псевдоценностей строится так, что в ней нет места для жертвенности, — тогда, я думаю, и возникнет реальная и самая мрачная перспектива для будущего.
Само понятие жертвенности непонятно многим людям. Мне было особенно сложно говорить на эту тему в некоторых западных странах. Когда спрашивали: «А чем Православие отличается от других конфессий?», то я говорил не только о богословии, потому что обычно люди, которые спрашивают, знают некие богословские различия, но и о системе нравственных координат, о некоторых нравственных приоритетах; и утверждал, что вся наша мораль имеет в основе своей жертвенность.
Нас спрашивают: «Почему вы так долго стоите на службах и не сидите на скамеечках? Что это за самоистязание?» В самом деле — ведь рациональный момент отсутствует. Зачем стоять, когда можно сидеть? Зачем нужно молиться два с половиной часа, когда можно помолиться полчаса, а потом идти заниматься своими делами? На это я всегда отвечаю так: «Мы стоим не потому, что нам делать больше нечего, а это наша маленькая жертва Богу. Да, стоять труднее, чем сидеть, а иногда стоять очень даже трудно, но эти свои усилия я посвящаю Господу, я Ему жертвую то, что могу: какую-то маленькую денежку на храм отдаю, храм посещаю; и даже когда мне очень тяжело, я преодолеваю эту тяжесть, эту усталость, посвящая свои силы Богу».
Современным прагматичным людям, заточенным на идею успеха, непременно материального благополучия, понять это очень сложно. Почему, собственно говоря, в христианстве существует идея жертвенности? А потому, что во внерелигиозном обществе она не может существовать в принципе. Некоторые тут же возразят: «А как же в Советском Союзе? Вот Чернобыль — люди же собой жертвовали, а общество было вроде как нерелигиозным». Ответ здесь вот какой. Нерелигиозной была идеология. Неверующими люди были по воспитанию, по идеологической установке. Но даже годы жизни в условиях неверия не изничтожили в нас ту самую программу, которая была заложена как некий код развития наших православных народов. И в этом смысле неверующие люди советского времени рудиментарно были православными христианами — они оставались в той же самой системе ценностей.
Сейчас наступает страшное время. Тогда систему ценностей атеистическая идеология хотела переформатировать, но на мораль не посягала. Возьмите тот же «Кодекс строителя коммунизма» — он же был списан с Евангелия. Без Бога, но та же самая мораль. А вот сегодня налицо попытка переформатировать сами принципиальные моральные установки. Включая телевизор, вы, за редчайшим исключением, нигде не услышите о том, что жертвенность — это добродетель. Не знаю, может быть, в Украине такое бывает, но в России это редчайшее исключение, и думаю, что и у вас здесь то же самое. Формируется совершенно другой тип человека — прагматичного, все измеряющего на деньги, стремящегося к успеху, за которым следуют блага, необходимые для постоянного повышения планки потребления.
В таком обществе невозможно призывать людей к жертвенности, хотя иногда бывают удивительные случаи, когда люди посвящают себя той же волонтерской работе. Но делают они это опять-таки вопреки общим установкам, идущим через масс-медиа, через моду, через стереотипы жизни, — все та же внутренняя рудиментарная религиозность пробуждает нравственное чувство человека.
Я глубоко убежден, что в нашей Церкви, будь то в Украине или в России, очень важно развивать сегодня добровольческие движения, потому что это ясно свидетельствует о жизненности тех христианских нравственных идеалов, которые Церковь проповедует. То, что вы делаете, имеет, конечно, непосредственное отношение к больным, несчастным людям, потому что вы в первую очередь несете свою поддержку им, причем несете без всяких задних мыслей, просто по велению сердца, что очень важно. Но у вашего служения есть и обратная очень важная сторона, обращенная к другим: вы являетесь примером и в каком-то смысле укором их совести.
Наверное, кто-то из вас сталкивался с людьми, которые не понимают, чем вы занимаетесь и почему вы это делаете. С какой стати? Зачем идти в больницу и помогать, когда можно комфортно провести время? Но то, что вы делаете, имеет огромное значение для жизни всего общества. И чем больше Церковь будет брать на себя таких инициатив, тем больше будет это влияние: «по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35). А любовь ― это всегда отдача самого себя. Христос ведь отдал Себя во имя спасения рода человеческого — это и было выражением Его любви к людям. Когда муж любит жену, а жена любит мужа, то люди отдают себя друг другу. И если так строятся отношения в браке, то такой брак всегда очень крепкий, его невозможно разрушить. Но как только один перестает отдавать себя другому, то живущие рядом люди чувствуют, что они становятся чужими друг для друга.
Никакие призывы к общественной солидарности эту солидарность не воспитают, если люди будут чувствовать, что в обществе они — среди чужих. Когда мы делаем добро, мы меняем нравственную атмосферу в обществе и даем людям возможность почувствовать, что мы не чужие друг другу, мы свои.
Замечательное впечатление произвело на меня посещение ракового центра. Я уже сказал руководителям, которые сопутствовали мне при осмотре этого учреждения, что в первый день Пасхи я посетил онкологический центр в Москве. Та же картина, такие же мамы, такие же дети… Но, наверное, вы это чувствуете лучше, чем я: здесь какая-то особая атмосфера. Здесь многому можно научиться, многое можно подметить для самого себя.
Покидая онкологический центр в Москве, я дал небольшое интервью и сказал, что в первую очередь священники должны чаще бывать в таких местах. Потому что, собственно говоря, все то, что делает священник, и есть истощание себя ради другого. И пример добровольцев, жертвенный пример врачей, других сотрудников, работающих в таких учреждениях, является очень важным воспитательным фактором для священника. Кроме того, можно, я думаю, очень много мыслей почерпнуть для своих проповедей, для своей духовнической работы, общаясь и с мамами, и с детьми. Меня сейчас подвели к малютке: передо мной сидел трехлетний мудрец — с мудрыми глазами, с проницательным взглядом, потому что ничто так не меняет человека, ничто так не возвышает человека, ничто не обостряет человеческие чувства так, как страдания. Об этом еще замечательно говорил Достоевский, что через страдание человек спасается. Поэтому я хотел бы еще раз сердечно вас всех поблагодарить за ваши труды и выразить радость в связи с тем, что имею возможность сегодня встретиться с вами.
Христос Воскресе!

Сергей Кузнецов: «Линия Блаженнейшего Владимира — оптимальна»

Иеромонах Симеон. Гагарин и Чернобыль в сослагательном наклонении