Владимир Мельник. Осьмогласие и древние богослужебные распевы как основа воспитания будущих регентов

«Душевное спокойствие и сладость, чувствуемые нами по временам в храме Божием, при стройном пении и внятном чтении чтеца и священнослужителя, есть задаток нам той бесконечной сладости, которую будут ощущать в себе вечно созерцающие неизреченную доброту Лица Божия. Надо ревновать о стройном пении и внятном чтении. Называя в молитве по именам святых Божиих, мы подвизаем их в молитву за нас» [1]. Это поучение святаго праведнаго Иоанна Кронштадскаго раскрывает глубокий смысл и назначение клиросного служения, как составляющей части всего Богослужения, существующей в целостном единстве Церкви обращенной в молитве к Богу, Божией Матери и всем святым. Это поучение раскрывает смысл единения земной Церкви с Небесной, где границы временного и вечного стираются в молитве к святым и в сердечном ощущении присутствия Божия.
Очень важно понимать, что церковное пение является одним из видов служения Богу, богослужебным чином ангелов непрестанно воспевающих, прославляющих и созерцающих Пресвятую Троицу. Богослужебное пение создано ангельским миром и дано человеку для служения Богу. Музыка была создана человеком для служения человеку, его земным страстям, плотским ощущениям, душевным движениям души. Начиная с 18 века и до наших дней понятия «богослужебное пение» и «церковная музыка» для многих людей не имели и не имеют различия. Вот что пишет И.Гарднер в своей статье «Церковное пение и музыка»: «Эти два выражения – «церковное пение» и «церковная музыка» постоянно, и в речи, и в литературе, употребляются параллельно, а иногда и одно вместо другого. На партитуре хорового произведения, предназначенного для исполнения во время Богослужения, стоит неизменно: «музыка такого-то». И когда в отношении богослужебного пения употребляется выражение «музыка», то имеется в виду пение более или менее правильно организованного хора, сопровождающего Богослужение пением песнопений, написанных для хора по правилам музыкальной науки о композиции, а, следовательно, подчиняющимся общеустановленным для всякой музыки законам гармонии, контрапункта, учения о формах. Во времена Екатерины Великой было даже принято выражение: «Обедня с музыкой» — то есть с пением хора, исполняющего композиции тогдашних славных маэстро: Галуппи, Сарти, Бортнянского и их последователей, — в противоположность пению дьячков, певших так называемое уставное, не сочиненное по правилам общей музыкальной науки, издревле установленное пение. И то, и другое пение исполнялось, однако, во время Богослужения в храме. Уже тогдашние современники противопоставляли «музыку» и «церковное пение», несмотря на то, что оба эти рода пения, определяемые двумя различными терминами, звучали в храме и составляли, таким образом, принадлежность Богослужения. Взгляд на хоровое церковное пение как на музыку присущ и в наши дни многим регентам» [2, c. 146-147]. И далее: «Это все побуждает нас поставить вопрос: можно ли, действительно ставить знак равенства между понятиями: «музыка» и «церковное пение» [2, c. 146-147]. Чтобы дать ответ на этот вопрос, нам, бывшим выпускникам консерваторий, музыкантам, а ныне регентам и преподавателям богослужебного пения, понадобились годы клиросной практики, воцерковления личной жизни, духовного образования, а также знание учения Святых Отцов Церкви о диаметрально противоположных различиях между «церковным пением» и «музыкой». Но главной задачей перед нами было и есть воспитание будущего поколения регентов в православном чине богослужебного пения, основой которого является осьмогласие и древние богослужебные распевы, а не композиторское творчество и так называемая музыка написанная для Церкви. Это и стало нашим практическим ответом на поставленный вопрос, что знака равенства между «церковным пением» и «музыкой» не было и быть не может.
Осьмогласие, для Церкви Христовой, явилось краеугольным камнем, положенным в основание чина богослужебного пения Святыми Отцами-песнопевцами. Оно – следствие духоносной жизни многих подвижников, их пути к Богу через исполнение евангельских заповедей. Святость жизни преподобного Иоанна Дамаскина доказывает это множеством благодатных плодов, принесенных им в богословии, иконописи, богослужебном пении. Благодаря трудам преподобного, многовековой опыт Церкви становления гласового пения, был обобщен и заключен в единую стройную систему осьмогласия. Каждый глас являл собою не только единство мелодических интонаций, звуковысотности, ритмических построений, но прежде всего единство духовного состояния молящейся Церкви. Церковные песнопения, как и древняя иконопись, создавались в молитвенном подвиге. Претворение словесного образа песнопения на язык церковных распевов у наиболее чутких песнотворцев приводит к созданию песнопений, одухотворенных силой содержащихся в них слов. В предисловии к III-й части Октоиха, составителем и автором которой был дьякон С.Трубачев, есть такие слова: «Напевы осьмогласия – сокровищница церковного творчества… Высшим проявлением церковного певческого творчества стал одноголосный знаменный распев, которым к началу 16 века был распет весь круг богослужебных песнопений… Непреходящее значение их – в нерасторжимом единстве слова и напева как совершенном выражении молитвы» [3,c.4]. Древние церковные песнопения были следствием и плодом внутреннего делания, высокой духовной жизни и являются самым совершенным видом песнопевческого творчества, в котором сочетается внутреннее единство священнодействия, слова и распева. Музыкальные песнопения, творимые композиторами, пусть даже верующими, церковными, никогда не смогут иметь той духовной глубины, которая измеряется глубиной аскетического подвига. Их песнопения всегда будут соответствовать их жизни, которая в большинстве случаев была далеко не святой. Древние распевы, так ярко выделяющие нашу Церковь на тусклом фоне инославных вероисповеданий и удивительно соединяющие современный мир с древним в Богослужении, раскрывают перед нами всю духовную красоту и величие Православия. Только утрата благоговейного и живого чувства истинной церковности привела к использованию композиторского творчества. «Ибо церковность песнопения означает полное слияние с богослужебным действием, и прежде всего – с его словесно–молитвенным содержанием» [4,c.64-77] – писал дьякон С.Трубачев.
В 1990 году по благословению митрополита Одесского и Херсонского Леонтия, ныне уже почившего о Господе, при Одесской Духовной семинарии было открыто, одним из первых на Украине, регентское отделение. Основным ориентиром в преподавании певческого «Обихода» преподаватели видели использование прежде всего древних церковных распевов как основы богослужебного чина пения. Но также приходилось учитывать те реалии, которые существуют сегодня: 1) слабая музыкальная подготовленность поступающих в регентское отделение; 2) повсеместное использование певческого обихода Придворной певческой капеллы; 3) необходимость скорейшей подготовки регентских кадров для нужд Одесской и других епархий, в особенности для отдалённых от духовных центров приходов.
За основу преподавания осьмогласия в РО ОДС был взят «Обиход» Придворной певческой капеллы, с учетом его вековой практикой использования в нашем регионе. На протяжении трех лет преподавания в РО впервые была разработана теория осьмогласия по этому «Обиходу». Практическая необходимость использования теории осьмогласия возникла вследствие многих ошибок допускаемых воспитанницами РО при пении тропарей, стихир, ирмосов и прокимнов «на глас». Неправильное распределение ударных и безударных слогов в богослужебном тексте, при его распевании, приводило к смысловым искажениям текста или осьмогласного распева. Опыт показал, что знание теории осьмогласия помогает исключить большинство ошибок при пении «на глас».
Все мы хорошо знаем, что современное понятие осьмогласия, к сожалению, не соответствует той полноте духовного единства текста и распева присущих древнему пению Византии, знаменному пению Руси. До 18 века осьмогласие на Руси было стройной мелодической системой попевок – духовно-звуковых формул. С конца 18 века в связи с гармонизацией распевов гласовое пение утратило свое первоначальное значение. Глас стал конкретной мелодией беспопевочной структуры. В этом понимании глас существует и в наше время как часть певческого обихода богослужебного круга. Используемое нами осьмогласие многими ругаемого «Обихода» Придворной певческой капеллы все же содержит в себе мелодику древних распевов – жизнь и душу православного пения. Многие мелодии, вошедшие в этот «Обиход», были взяты из «Обихода церковного пения употребительных церковных распевов» в одноголосном изложении Синодального издания. По нашему мнению лучше петь «Обиход», содержащий древние распевы, хотя, может быть, и в не очень удачной гармонизации, чем петь композиторские сочинения, не всегда соответствующие молитвенному духу Церкви. В педагогической практике нами также используется выше упомянутый Синодальный одноголосный «Обиход» в так называемой киевской нотации. Этот «Обиход» был в свое время рекомендован Священным Синодом к обязательному богослужебному употреблению во всех епархиях Русской Православной Церкви. Как певческая книга, «Обиход» был систематизирован и издан в 1772 году в числе других синодальных книг. Он содержит изменяемые и неизменяемые песнопения различных чинопоследований годичного богослужебного круга, что даёт возможность воспитывать учащихся на древних распевах без той или иной гармонизации.
Следует сказать и о том, что воспитанницы РО ОДС проходят богослужебную практику без сокращений в уставе Богослужения, что даёт им навыки хорошего усвоения знаний по литургике, а также воспитывает бережное отношение к древним церковным установлениям. По словам священника Валерия Лукианова [2, с. 91], неполное выполнение уставных чиноположений — есть только снисхождение к немощи, а сознательное небрежение уставом — есть грех.
В 2005 году нами планируется открыть регентское отделение при Одесской государственной музыкальной академии, для того чтобы древним основам Богослужебного пения смогли обучаться учащиеся с более высокой музыкальной подготовленностью. Выпускники этого отделения в дальнейшем будут способствовать возрождению знаменной традиции пения по «крюкам».
В заключение хочется сказать, что воспитывая будущих регентов, мы ратуем за возрождение древнего чина Богослужебного пения, не исключая и того лучшего, собранного в сокровищницу Церкви песнотворцами наших дней. И как писал священник Павел Флоренский: «В отношении к духовному миру Церковь, всегда живая и творческая, вовсе не ищет защиты старых форм, как таковых, и не противопоставляет их новым, как таковым. Церковное понимание искусства и было, и есть, и будет одно – реализм. Это значит: Церковь, «столп и утверждение истины», требует только одного – истины. В старых ли, или новых формах истина, Церковь о том не спрашивает, но всегда требует удостоверения, истинно ли нечто, и, если это удостоверение дано, благословляет и вкладывает в свою сокровищницу истины, а если не дано – отвергает». К напевам вошедшим в церковную сокровищницу священник Павел Флоренский относит и древнее одноголосное пение, которое по его словам: “… удивительно как пробуждает касание Вечности. А когда есть богатство звуков, голосов, облачений и т.д. и т.д. – наступает земное, и Вечность уходит из души куда-то к нищим духом и к бедным земными богатствами” [5, c.74-78].

Литература:
Иоан Кронштадский. Моя жизнь во Христе. – СПб., 1995. — Т.2.
О церковном пении. Сборник статей. – М., 1997.
Октоих. – М., 1981. – Ч.3.
ЖМП. – М.,1985. — №12.
ЖМП. – М.,1983. – №5.

01.12.2004. ДНЕПРОПЕТРОВСК. Митрополит Ириней поздравил воинов 121 полка связи с началом зимнего периода обучения

Юрий Болдырев: «Главной целью Крестного хода было умиротворение ситуации в Украине»