Преподаватель Московского богословско-библейского института Ирина Языкова: «Икона — это учение Церкви в красках»

01.11.2003 archive, Вестник №26, Церковь и культура

Преподаватель Московского богословско-библейского института Ирина Языкова: «Икона — это учение Церкви в красках»

— Ирина Константиновна, говорят, что далеко не каждый профессиональный художник может написать икону. С чем это связано?
— Это связано в первую очередь с тем, что иконопись — это творчество не личное, а соборное. Ведь не достаточно просто изобразить то, что человек сам увидел или пережил. Икона — это учение Церкви в красках. Поэтому человек, который собирается заняться иконописью, должен быть не только талантливым, но и церковным, должен хорошо знать православное богословие, чтобы безошибочно отображать его на полотнах. Кроме этого, написание икон не обходится без благословения священноначалия.

— Вы занимались вопросами истории русской иконописи в эмиграции. Обычно в иконах воплощается спокойствие, умиротворенность и внутренняя гармония автора. Но для большинства людей эмиграция — процесс принудительный, изгнание, тяготы. Как все это отразилось на иконописании?
— Эмиграция — это не только вынужденное действие, это целая трагедия для людей, которые насильно были выдворены со своей страны. Но православные христиане, которые попали за границу, видели в этом премудрость Божественного Промысла и не жалели сил для того, чтобы свидетельствовать о своей вере западному миру. Ведь вера — это тот якорь, который спасает, где угодно, независимо от места проживания. В отличие от светских людей, православные верующие видели успокоение в том, что там, на Западе, также были православные храмы, в которых постоянно совершались богослужения и проповедовалось Евангелие. Следовательно, была потребность в иконах и иконописцах, которые бы их писали. Иконы, написанные в эмиграции, отличаются некоторым трагизмом. Также эти иконы возникали не как произведения искусства, а как плод долгих слезных молитв, которые могут быть как радостными, так и печальными. Люди изливали Господу Богу свои скорби и печали, просили прощения за прегрешения, постоянно повторяя слова Спасителя: «Боже, прости им, они не ведают, что творят». Так что иконопись в иммиграции — это не способ заработать на жизнь. Скорее, это внешнее выражение внутренней духовной жизни. Кто-то под действием благодати поет, кто-то читает, а кто-то и рисует.

— Иногда икону называют «богословием в красках». Что под этим подразумевается?
— Следует отметить, что седьмой Вселенский собор, который утвердил догмат об иконопочитании, завершил великую эпоху догматического творчества Церкви, когда святые отцы вырабатывали словесные формулировки Божественных Истин. На этом соборе был принят образ как свидетельство веры. И вот следующий собор 843 года, на котором был установлено празднование Торжества Православия, явил миру лик Христа как неоспоримое доказательство нашего упования. Слова иногда разделяют, зато образ свидетельствует о том, что Спаситель истинно, а не призрачно вочеловечился. Поэтому икона — это не просто иллюстрация отдельного события священной истории, это плод молитвы и свидетельство веры, а также учение Церкви в красках. К иконам предъявляются особые требования, тщательно контролируется соблюдение канонических предписаний. Более того, человек, который принял решение заниматься иконописью, не просто учится держать в руках кисточку и обмакивать ее в краску. Одних этих технических знаний не достаточно для того, чтобы написать даже несложную икону. Говорю несложную, потому что икона не может быть простой.

— Авторы многих учебников по иконографии разделяют иконопись на восточную и западную. А разницу между этими традициями видят лишь в том, что западные иконописцы находятся в духовной прелести. Можете ли Вы с этим согласиться?
— По-моему, несправедливо считать, что на Востоке пишут иконы правильно, а на Западе нет. Ведь и там, и там есть люди благочестивые и верные Богу. До разделения Церквей и иконописные традиции были одним целым, основываясь на канонических правилах, выработанных в Византии. Вот, например, если мы посмотрим работы романских иконописцев, то увидим в них отдельные черты, присущие Востоку. Позже Западная Церковь отошла от этого канона. Если мы говорим, что икона — это окно в невидимый мир, то, глядя на католические изображения, мы увидим, что их авторы больше говорят о земном и тварном. Я бы назвала эти репродукции памятниками религиозной живописи, что несколько отличается от иконы. Если религиозная живопись рассказывает об отдельных евангельских событиях, то икона — это обязательно опыт молитвы. Здесь речь идет не о том, что хуже или лучше, просто западная и восточная цивилизации пошли по разным путям развития. Для западной ментальности лучше представить все натуралистически, ведь человека больше интересовал земной подвиг и страдания Спасителя. А для Православного Востока был важен опыт Воскресения, преображения. Эта традиция более интересовалась тем образом, который человек принимает после всеобщего Воскресения. То есть, если вникнуть поглубже, речь идет об одном и том же, просто выбраны разные подходы к этой проблеме.

— Иногда человек, рассказывая о своих впечатлениях, о том или ином образе, говорит, что икона — это прежде всего глубина. А кто-то смотрит на священное полотно как на простую картину, не видя внутреннего смысла. От чего зависит восприятие?
— Вся проблема в том, что язык иконы очень сложный. Иногда проходят многие годы, прежде чем человек начнет что-то видеть на полотне. Понять икону можно только в Церкви. Но когда человек только приходит из мира, он имеет в своем опыте понятия, присущие этому миру. Церковный же язык имеет другую, совершенно противоположную природу. Поэтому нужно положить немало трудов, чтобы увидеть смысл за какими-то символами, знаками и красками. Ведь и Божественную литургию не так просто понять. Для этого не достаточно просто выучить церковнославянский язык. Только постоянное участие в богослужении позволит понять смысл молитвенных текстов. Так вот и с иконографией. Чтобы что-то понять, нужно много трудиться и читать. Но в то же время существует мнение о том, что икону понять намного легче, чем книгу. Ведь недаром же в древности ее называли «Библией для неграмотных». Не умея писать, люди постигали Православную веру через художественные символы и знаки.

— Но сегодня мы видим много модернистских попыток писания икон…
— На самом деле это началось в XVII-м веке, когда общество охватило западное влияние, забвение святоотеческих традиций, канонов. Тогда и появилась живописная икона. Собственно говоря, и Православная Церковь ведь пережила периоды барокко, классицизма, когда иконы были скорее религиозными картинами. В XX-м веке, благодаря таким богословам, как отцы Сергий Булгаков или Павел Флоренский, был выявлен истинный смысл и назначение иконы. В то же время реставраторы выявили древние образы. С этого и началось возрождение канонической иконы.
С другой стороны, зарождается тенденция перенесения каких-то модернистских или авангардных образов в икону. Многие художники приходят к мнению, что каноны очень узкие, так что икона не может говорить человеку о чем-либо на понятном языке. Но все это происходит от незнания иконы. Так, например, выдающийся западный художник Анри Матисс, восхищаясь иконами, говорил, что все то, что мы якобы придумали, давно уже есть в древних иконах. Таким образом, икона всегда оказывается впереди. Это не прошлое, а, скорее, наше будущее. Те же художники, которые не понимают иконописного языка древности, стараются написать живописно, так, чтобы было приятно глазу. Хотя, если глубоко изучить эту проблематику, можно прийти к выводу, что канон не ущемляет человеческую свободу.

— Когда-то иконопись служила способом передачи людям аскетического опыта Церкви. Как Вы относитесь к тому, что сегодня многие пишут образа для продажи?
— К этому я отношусь крайне отрицательно, потому что икона не может быть предметом коммерции. О каком аскетическом опыте может идти речь в том случае, если человек заранее знает, что его икона попадет на прилавок и принесет ему доход. С другой стороны, я считаю, что всякий иконописец должен получать за свой труд вознаграждение, ведь апостол Павел говорил, что «трудящийся достоин пропитания». Но против того, чтобы икона сводилась до уровня базарного товара. Еще в XVII веке Симон Ушаков возмущался по поводу того, что на многих российских рынках между мясными прилавками расположены иконные лавки. Все-таки икона — это вещь священная, и к ней подобает относиться серьезно и ответственно. Сегодня же, к сожалению, примерно из ста написанных образов только один может настоящим. Остальные же создаются быстро, специально для продажи, причем за внушительную цену. Кстати, всякий уважающий себя иконописец соглашается с тем, что ему еще далеко до таких вершин, которые достиг, скажем, преподобный Андрей Рублев. Поэтому и оценивают они свое творчество не так «дорого».

— На территории Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры расположен атеистический музей-заповедник, сотрудники которого утверждают, что в православных храмах иконы лишь портятся. Как Вы, будучи специалистом в этой области, можете прокомментировать такие заявления?
— На самом деле это очень сложный вопрос. Ведь в древности существовали специальные ризницы, в которых сохранялись древние облачения, иконы и другие предметы церковной утвари. В начале XIX века стали образовываться церковно-археологические кабинеты. Но я хочу сказать, что место иконы в храме. Особые же святыни, как, например, Владимирская икона Божьей Матери, которой уже около восьмисот лет, нуждаются в какой-то охране и со стороны специалистов. Но только в охране, а не в хранении в каком-нибудь темном сыром подвале. По отношению упомянутого образа в Москве нашли компромиссный вариант. Икона хранится в специальном храме в Третьяковской галерее, в нем проходят службы, и верующие имеют возможность молиться у святыни. Таким образом, Церковное священноначалие и руководство музеев должны идти навстречу друг другу, но так, чтобы это не было во вред святыне.

— Многих людей пугают цены на некоторые иконы. По каким критериям должна оцениваться икона?
— Это очень сложный вопрос. Если икона пишется по всем правилам церковных канонов, то она создается очень долго. Много времени тратится на выдержку доски, краски изготавливаются из порошка, полученного в результате растирания драгоценных камней и минералов, учитывается также и труд. Вот все это суммируется и получается, что такая икона по себестоимости очень дорога, особенно, если она еще и древняя.

— И, наконец, как Вы относитесь к маленьким бумажным иконкам, которые заполонили сегодня церковный рынок?
— Мне кажется, что лучше бы их выпускали поменьше, потому что тяжело видеть, как они бывают не востребованы. С другой стороны, нужно учитывать, что многие покупают их потому, что не могут заплатить за что-то более дорогое. Поэтому здесь все зависит от самого человека. Ведь бывает же такое, что маленькие репродукции Спасителя, Божьей Матери и святых угодников Божьих бережно хранятся, украшая «красные» углы жилищ православных верующих, в то время, как уникальные древние деревянные иконы кочуют по прилавкам антикварных магазинов, небрежно переходя из рук в руки.
Беседовал Александр Андрущенко

Дмитро Сагайдак, Верховний отаман козацтва запорозького: «Головним духовним здобутком нашого народу є канонічне православ’я»

Єпископ Сарненський і Поліський Анатолій: «Протягом десяти років я змушений був постійно складати іспит»