Василий Анисимов: Голос Православной Церкви по-прежнему трагически одинок

19.03.2021 announcement1, first, news

– Василий Семенович,  в каком положении после пятилетки Порошенко сегодня, уже при президенте Зеленском, находится Украинская Православная Церковь?

– Петр Порошенко, как известно, «переучредил» Украину, создав новую модель власти, которую известный у нас политик Виктор Балога охарактеризовал как хунту. Это воинствующая, русофобская клептократическая деспотия с многоуровневой системой подавления инакомыслия, инакословия, инаковерия, инакодействия и т.д. На уровне президента и парламента оно осуществлялось путем принятия антиконституционных указов и законов (люстрационных, антицерковных, языковых и пр.), на уровне правоохранителей – «подвешиванием» на уголовные дела за пособничество, измену и т.д. депутатов, бизнесменов, церковных иерархов, журналистов. Четвертую власть зачистили от русских СМИ, а свои превратили в рупор шельмования, оклеветывания оппонентов и в поиск «врагов народа» с публикацией их персональных данных на эмвэдэшно-эсбэушном «Миротворце».

 – И тогда же была введена цензура?

– Да. При Ющенко и Януковиче ее не было. При Порошенко цензура распространилась даже на сетевые издания, хотя ранее считалось, что они не являются СМИ.
Причем уголовное преследование журналиста могли начать даже через пять лет после публикации статьи, как это было со Скачко. К тому же цензура тоже была многоуровневой. С одной стороны, власть прижала к ногтю олигархов-владельцев всех центральных телеканалов, чтобы они ей славу в унисон рокотали. С другой – переформатировала Нацсовет по телевидению и радиовещанию под карательный орган, который выписывал телеканалам штрафы, предупреждения, лишал лицензий даже за речи гостей в прямом эфире. С третьей стороны, по свидетельству Игоря Коломойского, из администрации президента были назначены кураторы-надзиратели на каждый телеканал, чтобы те едиными словесами русофобствовали и доносили «месседжи» власти. Так что Петр Алексеевич, как бывший коммунист, вполне по-ленински превратил украинские СМИ в коллективного пропагандиста подвигов правящей партии войны во главе с президентом и коллективного организатора травли оппонентов власти. Кроме того, по коварной придумке самого Порошенко, как рассказывает Александр Онищенко, военкоматы всем неблагонадежным труженикам пера, микрофона и экрана прислали повестки с призывом на воинскую службу. Это перепугало и без того затурканных властителей клавиатур и эфиров, и они при каждой волне мобилизации ходили, озирались по сторонам, боясь, как бы их не загребли на призывные пункты и не отправили в окопы АТО. Для острастки повестки присылали даже тем, кому под 60. Как твоему покорному слуге.

 – А людей реально загребали?

– Конечно. Однажды я сам видел, как на улице полицейская машина подъехала к парню, его взяли под белые ручки и увезли выяснять, почему он косит от призыва. Понятное дело, коррупцию никто не отменял, поэтому люди откупались, либо уклонялись от получения повесток. Как это было и с самим Владимиром Зеленским, о чем во время выборов трубили порохоботы. Однако прорывным ноу-хау майдановской власти и Порошенко в деле подавления оппонентов стало создание под эгидой МВД и СБУ батальонов «стражей майдановской революции» («Правого сектора», «Азова», С-14 и пр.) для третирования, шантажа, погромов и внесудебных уличных расправ. С гарантированной безнаказанностью. Начали с погрома в Корсунь-Шевченковском, продолжили в Одессе, Мариуполе, затем распространили эту практику по всей стране. Расправам, угрозам, разбоям подвергались как организации (редакции, суды, монастыри, предприятия, банки и т.д.), так и частные лица. В центре Киева были зверски убиты Калашников, Бузина, Шеремет. В последние месяцы порошенковского правления массовым погромам и захватам подверглись храмы Украинской Православной Церкви.

 – А много было захвачено?

– Более двухсот, есть и пара сотен «зависших», недозахваченных погромщиками. Они рассчитывали, что после победы Порошенко на президентских выборах, в чем власть не сомневалась, начать плановую кампанию по отжиму всех двенадцати с половиной тысяч храмов и 260-ти монастырей УЦП и переведу их в стамбульский раскол. О чем СБУ и губернаторы публично перед телекамерами докладывали президенту. Вообще УПЦ выдержала все это многоуровневое давление диктаторской порошенковской власти, о котором мы говорили. Верховная Рада с подачи Порошенко принимала преступные антицерковные законы, дискриминирующие УПЦ, которые до сих пор не может отменить парализованный Конституционный суд. Власть узаконивала и прямой форменный грабеж УПЦ.

 – Имеется в виду передача Фанару Андреевской церкви в Киеве?

– Речь идет не только об этом архитектурном шедевре, подаренном императрицей Елизаветой Петровной киевской митрополии, к которому Стамбул, естественно, никакого отношения не имеет. Но и об одинадцати монастырях и храмах Украины, которые, согласно тайному договору, подписанному 3 ноября 2018 года в Стамбуле Варфоломеем и Порошенко, Петр Алексеевич обязался передать Фанару в качестве «ставропигий» на кормление и под прямое управления стамбульского патриарха. Понятно, что Порошенко не собирался эти храмы и монастыри строить, а собирался их отжимать. У кого? Ясное дело – у УПЦ. Но коли Петр Алексеевич искусил алчного Стамбульского патриарха Варфоломея на скандальное грекопадение, провернул коррупционную «предвыборную томосную аферу», как ее справедливо именует непосредственный участник этой аферы М. Денисенко (Филарет), то и рассчитываться должен был бы своей собственностью, а не чужой. Скажем, заводик какой сахарный или одну из конфетных фабрик отдать, греки-то все берут. Но никак не исторической собственностью репрессированной Церкви, экспроприированной коммунистическим режимом!

 – А на каком основании президент или Верховная Рада могут забирать или кому-то отдавать монастыри и храмы, ведь в Украине Церковь отделена от государства?

– На основании декрета ленинского Совета народных комиссаров от 23 января 1918 года. Согласно ему, Церковь была отделена от государства, лишена прав юридического лица и прав собственности. Эта ленинская норма Закона просуществовала до распада Союза, а затем перекочевала в законодательство независимой Украины, поскольку наш первый президент Леонид Кравчук всю свою долгую партийную жизнь в ЦК КПУ занимался атеистической работой. Поэтому, если все бывшие социалистические и постсоветские страны давно уже восстановили Церковь в правах, вернули ей экспроприированную собственность, то Украина до сих пор дорожит этой тоталитарной удавкой на церковной шее.

 – А для чего это нужно украинской власти?

– Для коррупции, политической и обыкновенной. Ведь ленинский декрет не только делал Церковь бесправной, но и всю ее собственность (земли, угодья, монастыри, храмы, больницы, приюты, издательства, предприятия, церковные ценности до подсвечника в сельском храме) объявлял собственностью пролетарского государства. Затем была проведенная акция по изъятию церковных ценностей, осквернению и разграблению древних святынь. Их советская власть обменивала за рубежами на продовольствие, оборудование, технологии для великих строек коммунизма. Скажем, за драгоценный с бриллиантами оклад к чудотворной иконе Успения Божией Матери Киево-Печерской, подаренный монастырю Екатериной Великой, получили чуть ли не сто вагонов зерна. Все драгоценное, что верующие веками отдавали монастырям и храмам на вечное хранение, подверглось изъятию. Впрочем, уничтожили больше, чем продали.

 – Почему?

– Потому что кроме драгкамней и драгметаллов никакой ценности, сакральной, культурно-исторической, в изъятом не видели. Например, в Лавре хранилось несколько тысяч икон, в том числе 111 древнейших византийских доиконоборческого периода, собранных на Ближнем Востоке и подаренных знаменитым археологом епископом Порфирием Успенским. Этими иконами советские работники выстилали в слякоть дорожки в экспроприированной обители, используя их для тротуара. Сами монастыри и храмы использовали под хозяйственные и иные нужды, в них размещали лагеря, тюрьмы, воинские части, больницы, атеистические музеи, зернохранилища и прочий соцкульбыт. Что-то на задворках оставляли и верующим, но многие просто сносили, в Киеве разрушили 176 храмов и церковных памятников, в том числе и величественные соборы – Десятинную церковь, Михайловский Златоверхий, Александро-Невский, Никольский и прочие исторические святыни.

 – А известно общее количество экспроприированного и сохранившегося до наших дней?

– Поначалу президенты Кравчук и Кучма, согласно европейским хартиям в области свободы совести, к которым присоединилась Украина, издавали указы «О преодолении негативных последствий тоталитаризма», создавали правительственные комиссии. Они должны были составить каталоги экспроприированного церковного имущества, подготовить правовые акты о его возвращении репрессированной Церкви, установить имена жертв. Толку от этих комиссий было немного, поскольку на дворе стояло время не возврата, а тотального расхвата госсобственности. УПЦ только появлялась на пороге, скажем, того же Введенского монастыря на Печерске, из которого съехало государственное ведомство, а все помещения обители уже были захвачены коммерсантами, которых с Генпрокуратурой приходилось выколупывать. К тому же в 1990-е была упрощена регистрация религиозных организаций, и, как грибы, стали расти не только различные секты, типа кривоноговского «Белого братства», но и всякие псевдоправославные «киевские патриархаты», автокефальный, соборноправный, истинно-украинский, тот же филаретовский.

 – Которые стали претендовать на церковную собственность УПЦ?

– Просто отхватывали ее вместе с коррумпированной властью. Когда Блаженнейший Владимир, 151-й Митрополит Киевский, в 1992 году сразу после своего избрания Предстоятелем УПЦ нанес визит киевскому кравчуковскому градоначальнику Ивану Салию, хозяйственнику и партократу, то вышел от него потрясенный. Владыка, как известно, отличался редкой интеллигентностью, был ректором Московской духовной академии, экзархом Западной Европы, дружил с королевой Нидерландов Беатрикс, гостил у будущего Папы Римского Бенедикта, встречался с английской королевой и со шведской, был знаком и переписывался со множеством замечательных людей, с богословами, историками, его проповеди и богословские труды составили десять томов. Он многое повидал на своем веку, но столичный мэр сразил его пещерным хамством и заявлением, что УПЦ не единственная, желающих обзавестись церковной собственностью много, и он сам будет ее распределять.

 – И распределил всем желающим?

– Тем, на кого указал Кравчук. Когда Кучма в 1995 году дал команду налоговикам проверить, как там трехгодовалая истинно-патриотическая кравчуковско-филаретовская «церковь» в вышиванках и с «Кобзарем» неусыпно молится за Украину, то обнаружили под их крышей коммерческий банк «Ажио» и полтора десятка фирм, торгующих нефтью, оргтехникой, мебелью, сукном и т.д., с гигантскими оборотами и с «криминальным сокрытием доходов от налогообложения». Там же на резиденцию Филарета, кстати, отбитую боевиками у УПЦ, была зарегистрированная и наемническая фирма, занимавшаяся вербовкой и отправкой боевиков в «горячие точки». СБУ тогда арестовала полторы сотни наемников. В свободное от загранпоездок время они занимались захватами храмов УПЦ. Я тогда издал даже книжку расследований об истинном лике этих патриотов.

 – Но это дела давно минувших дней?

– Отчего же? Паразитизм – болезнь неизлечимая. Характерные скандалы были и при президентстве Порошенко. Скажем, на Старокиевской горе, святая святых древнего Киева, рядом с фундаментами Десятинной церкви и княжеского дворца св. Владимира, стоял домик священника, кстати, настоятеля Андреевской церкви. Он принадлежал Киевской епархии, после большевистской экспроприации не был разрушен, поскольку представлял собой архитектурный образец городской киевской застройки 19 века. Затем его коррупционно, тышком-нышком незаконно передали филаретовскому расколу, обнесли забором, и вскоре домик исчез, а на его месте вознесся ввысь главою непокорной офисно-гостиничный центр из стекла и бетона. И это на земле, где не то, что копнуть лопатой, камешек нельзя подобрать, ибо здесь тысячелетний культурный слой. Совладельцы – раскол и бизнесмен-застройщик, бывший депутат-регионал. Тут же обнаружился и другой их совместный проект: раскол выбил у властей в центре Киева земельный участок под строительство церквушки и школы украинской, патриотической иконописи. И вскоре вместо заявленных сооружений там появились две жилищные высотки и объявление о коммерческой продаже квартир.

 – И чем закончился скандал?

– Ничем. Привычное дело. У нас мафия и коррупция непобедимы. Поэтому, когда стамбульцы рассказывают, что Варфоломей решился прибрать к своим рукам украинский раскол, поскольку его сердце разрывалась на части от того, что обездоленные раскольники с глазами, полными слез, мучились богооставленностью и изнывали вне церковной ограды, – это ложь. Жировали и жируют на ворованном. Копните того же Епифания Думенко и подивитесь, как этот молодой полуграмотный журналист-пасквилянт сумел за короткий срок пребывания в филаретовском «монашестве» обзавестись и земельными участками, и квартиркой в Киеве, и особнячком, и иномарочками. Подвиг «молитвенника»! Такое не каждому крутому бизнесмену по плечу. Да и сам стамбульский патриархат, по свидетельству Филарета, при создании ПЦУ первым делом интересовал вопрос: а что мы с этого будем иметь? Ни о каком исцелении и спасении лживых и злобных раскольничьих душ речь не шла. Они как ходили, так и ходят с воплями: Бандера придет, порядок наведет! А почему Бандера, а не Христос? О Нем хоть кто-то вспомнит?

 – А чем можно объяснить такое положение вещей?

– Солженицын писал, что мы будем выходить из коммунизма, атеизма очень долго. Украина выходит медленнее всех. Все эти игры власти и политиков вокруг Украинской Православной Церкви не только антиконституционны, противозаконны, но и кощунственны. Наши властоимцы не чувствуют и не принимают трагедию тысячелетней Церкви как свою, личную. Я когда-то спрашивал у Леонида Кучмы: почему наша власть не принесет покаяние за преступления своих предшественников, не установит имена сотен тысяч репрессированных священнослужителей и верующих, не возвратит церковное – Церкви? Он сделал квадратные глаза: «Какое покаяние? Мы тут при чем? Это все Москва!» Заводы, самолеты, пароходы – это наше, прихватизируем, как хотим, а вот преступления всегда чужие. Хотя решения о том, какие храмы сносить, какие оставить, кого казнить, кого миловать, всегда принимали местные украинские власти. В тех же зданиях и кабинетах, где сидят и нынешние наши руководители. Митрополит Черкасский Софроний еще в начале 1990-х обнаружил в архивах дела 300 православных священников, расстрелянных в его епархии, а также мирян. 104 из них были канонизированы Украинской Православной Церковью. Потом к ним добавили и 20 монахов, тоже казненных. Владыка Софроний мне рассказывал, что, во-первых, потерял сон, когда месяцами с помощниками сидел в архивах, поскольку был потрясен открывшимися трагедиями, во-вторых, пытался понять логику приговоров. Он пришел к выводу, что они зависели лишь от состава судебной «тройки»: коли в ней был истовый богоборец, то – расстрел, а если нет, то лагерь или ссылка.

 – Выбор, прямо скажем, небольшой…

– Духовенство истребляли как класс. Наряду с дворянством, промышленниками и прочей старорежимной элитой. В каждой епархии свои цифры репрессированных. В Киеве церковная комиссия определила около пяти тысяч погибших священников и монахов, хотя установочные данные с фамилиями, именами, временем и местом казни есть лишь на полторы тысячи человек. Я четверть века назад сам небольшое изыскание опубликовал о киевской митрополичьей кафедре как эшафоте. Первый же приход большевиков в Киев в январе 1918 года ознаменовался расстрелом у стен Лавры священномученика Владимира (Богоявленского), Митрополита Киевского и Галицкого. А после утверждения советской власти в 1921 году репрессии были поставлены на конвейер: скажем, митрополита киевского Михаила арестовывали, заключали в тюрьму, отправляли в ссылку, его на кафедре замещал кто-то из викарных епископов и шел по тому же пути: арест, тюрьма, лагерь. Затем следующий, и так за 20 лет 14 архиереев прошли через эту мясорубку. В самом Киеве погиб лишь священномученик Константин, Митрополит Киевский, его убили во время допроса в Лукьяновской тюрьме, другие погибли или были расстреляны в тюрьмах Харькова, Днепропетровска, в лагерях Ачинска, Тобольска, на Беломорканале. Трое умерли вскоре после освобождения, поскольку вышли на свободу с подорванным здоровьем.

 – К Киеву у НКВД-ГПУ было особое отношение?

– Отягчающее. Ведь из Киева делали образцовую столицу советской пролетарской республики. До этого Харьков был показательно зачищен от врагов народа. Хотя все города и регионы Украины соревновались в репрессиях. До войны было репрессировано около 70-ти православных епископов, а священников никто толком и подсчитать не может. Все, от киевских митрополитов до сельских батюшек и монахов, не имеют, за редким исключением, индивидуальных могил, а покоятся вместе с другими расстрелянными в общих захоронениях, которые тоже чаще всего не установлены. Это свидетельствует о том, что Православная Церковь была с народом всегда и во всех его бедах.

После 1943 года священнослужителей стали освобождать из лагерей, возвращали верующим храмы, в Андреевской разрешили даже семинарию открыть. Однако репрессии обрушились на то духовенство, которое оставалось на оккупированной немцами территории.

 – За сотрудничество с оккупантами?

– За то, что правили службы Божии в открытых немцами храмах и монастырях. Это считалась пособничеством, наказывалось десятью годами лишения свободы, и уже не десятки тысяч, но тысячи священников и епископы оказались в ГУЛАГе. Киево-Печерская Лавра в полном составе по второму кругу была репрессирована, монахи вместе с наместником попали в сибирские лагеря. Сам монастырь не закрыли, поскольку в него возвращались из лагерей те, кто попал в них в 1920-30 годы. Впрочем, уже в 1961 году в рамках хрущевской антирелигиозной кампании КГБ провело стремительную операцию по третьей зачистке Лавры: всех монахов с их пожитками выволокли из келий и выдворили за пределы монастыря. Такая же участь постигла еще 26 киевских храмов, в том числе и Андреевскую церковь с ее семинарией: профессоров-лагерников и семинаристов вышвырнули на улицу, наказав перебираться в Одесскую семинарию, откуда их тоже выгнали на окраину города, в Успенский монастырь.

 – Но уже обошлись без репрессий?

– Семинаристы в основном были сиротами, чьи отцы полегли на фронте, поэтому не с руки было расправляться с детьми погибших героев. В их числе был наш знаменитый митрополит Одесский Агафангел, а также ныне покойный митрополит Винницкий Макарий. Владыка Макарий был киевлянином, пережил оккупацию и первым рассказал удивительные истории о том, как киевские священники выдавали евреям справки о крещении, вешали им на шеи крестики, и это, что поразительно, часто спасало людям жизни. Среди них был прот. Алексей Глаголев, признанный «праведником мира», сын знаменитого прот. Александра Глаголева, священномученика, погибшего вместе с о. Михаилом Эдлинским в 1937-ом в Лукьяновской тюрьме. Некоторые киевские семинаристы стали известными диссидентами. В прошлом году мы простились с Михаилом Литвиненко, замечательным духовным композитором, регентом митрополичьего хора. В 1952 году его арестовали за антисоветские взгляды прямо в семинарии Андреевской церкви, затем суд, Унжлаг, а после освобождения двадцать лет скитаний с запретом проживать в городах. Семинаристом был и известный духовный писатель-диссидент о. Павел Адельгейм.

 – Но его арестовали уже в 1970-х?

– Да. Деда о. Павла расстреляли в 1938-ом в Киеве, отца — в Иваново, мать осудили, отправив в лагеря и ссылку. Мальчик был сначала в детдоме, потом с матерью в ссылке, в 16 лет в 1954-ом был принят в послушники Киево-Печерской лавры, через два года поступил в семинарию. Он оставил любопытные воспоминания, скажем, о том, что хор семинаристов разучивал не только церковные песнопения, но был обязан исполнять и советские песни о Ленине и партии. Впрочем, после хрущевской кампании партия взяла курс на планомерное, без эксцессов, удушение Церкви. По отчетам Леонида Кравчука, который этим занимался, до 1988 года на Украине ежегодно закрывали в среднем по полторы сотни храмов. Профессионально, без всяких международных скандалов.

 – А как это удавалось?

– Во-первых, организовали кадровый голод: все семинарии, кроме Одесской, были закрыты. Старый священник умирал, заменить было некому, да и не давали, поэтому один батюшка, по обыкновению, окормлял несколько сел. Во-вторых, все храмы были собственностью государства, и без разрешения власти нельзя было даже гвоздь забить или поменять треснувшее стекло. Поэтому ремонтировать не давали, доводили здание до аварийного состояния, затем закрывали на ремонт и «осваивали под культурно-хозяйственные нужды». Спускались даже разнарядки для районов и областей под это «осваивание». У ропчущих священников немедля проводили обыски, всегда находили антисоветскую религиозную литературу, переписанные от руки богослужебные тексты, акафисты (это уже распространение), высылали из района или упекали за решетку.

 – Как антисоветчиков?

– Да. Ведь религия в СССР «не преследовалась». В немногих действующих монастырях, например в Почаевской лавре, КГБ каждые три-пять лет раскрывал антисоветские заговоры монахов с целью сократить их количество до уровня, при котором общину уже можно было снять с регистрации, а монастырь окончательно закрыть. Последний такой заговор бы раскрыт в 1982 году, при Андропове, среди пострадавших был и нынешний наш митрополит Николаевский Питирим, который получил шесть лет заключения. Он был освобожден с зоны уже после Чернобыля, при Горбачеве. Любопытно, что его отец священник с Киевщины тоже прошел шесть лет ГУЛАГа. Так что лагерная история у УПЦ, да и всей Русской Православной Церкви, что называется «течет в жилах». Даже наш нынешний Святейший Патриарх Московский Кирилл является сыном и внуком «врагов народа»: его отец три года «отмотал» на Колыме, а дед – тридцать лет, пройдя через десятки тюрем, лагерей и ссылок. Поэтому, когда Блаженнейший Митрополит Онуфрий говорит о том, что мы кровью и муками своих предков отстояли право на своей родной земле свободно исповедовать свою тысячелетнюю веру, не подвергаясь притеснениям и разбоям, – это не фигура возвышенной речи, а выстраданная правда.

 – А на Украине эта история востребована? И, вообще, помнят ли о ней?

– В том-то и дело, что ее не знают и не помнят. Ведь история состоит из страниц героических, трагических, созидательных, разрушительных и прочих, которые и составляют книгу жизни любого народа. Все они ценны, поскольку учительны, назидательны и формируют историческое самосознание народа. Украина – страна двойного отречения от собственной истории. Большевики объявили Октябрьскую революцию началом новой эры человечества, прошлое очернили, «сбросили с корабля современности», сохранив пару листочков о революционном движении, которое привело к утверждению советской власти, осуществившей «многовековые мечты украинского народа». После распада СССР идеологи независимой Украины ту же методу применили уже к советскому периоду, сохранив большевистский взгляд на дооктябрьский период. Поэтому у нас в истории от царских времен остались революционеры-демократы, от гражданской войны петлюровцы, от СССР – бандеровцы и диссиденты. Все остальные не так жили, не то строили, не за то боролись и гибли. Подвиг людей, пронесших свет веры Христовой через самые жестокие в истории христианства гонения, подвигом не считается. Как и нынешнее стояние УПЦ за мир, согласие, сохранение народа. Вот если бы она выводила людей на баррикады, свергала Кучму, Януковича, хвалила одних, проклинала других, как это принято у унии, у сект и расколов, – иное дело. Славили бы на всех перекрестках. Ведь у нас победители политических баталий всегда героизируют и самих себя, и тех, кто привел их к власти.

 – Традиция революций?

– Не то слово. Причем героизация проходит стремительно. Скажем, подлые убийства, совершенные на Майдане (убиты и протестующие, и правоохранители), за семь последних лет не могут расследовать, не могут установить заказчиков и исполнителей этих злодеяний. Зато уже в 2015 году были учреждены государственные памятные торжества – день революции Достоинства и свободы, созданы музеи, в честь погибших майдановцев переименованы улицы и площади, установлены памятные доски, в школах проводят уроки – «Небесная сотня»!

А вот лет десять назад на территории древнейшего нашего храма – Ильинской церкви (в котором, кстати, Владимир Зеленский крестил своего сына Кирилла), проводили земельные работы и там наткнулись на человеческие захоронения. Старожилы припомнили, что во время экспроприации храма верующие вышли защищать свою святыню с молитвами и иконами, а подъехавшие на машине энкавэдисты просто покосили толпу из пулемета. Кого-то родственники забрали, а остальных военные прикопали под стенами. Это была обычная расправа с православными, защищавшими землю и небо Христа, воплощенные в Доме Божием, веру своих дедов-прадедов. Эти жертвы – не «небесная сотня»? Но одних мы чтим, а других не помним.

 – А отношение власти к Православной Церкви поменялось?

– При Зеленском ушла воинствующая злобность. Украинская Православная Церковь была у Порошенко костью в горле. Ведь он создал эффективную систему подавления любых протестов. В знаменитых пленках Деркача Петр Алексеевич хвастается Байдену: ему дали указания содрать с народа три тарифные шкуры, а он содрал четыре! Никто и не пикнул. Война на Донбассе ему была нужна для того, чтобы, как в «Неуловимых мстителях», у вдовы единственную корову-кормилицу забрать и мальдийствовать. Агрессор за шесть лет не продвинулся ни на сантиметр, а люди продолжают гибнуть, страдают, страна разоряется. Ежедневно. Сотни километров окопов, блиндажи, под снегом и дождем держим сорок тысяч солдат, множество техники. Если бы Порошенко из своего кармана содержал АТО или ООС, то не за две недели, а за два дня установил бы мир. А если это повесить на шею народа, и без того бедствующего и вымирающего, затыкать несогласным рот, то тянуть конфликт можно до бесконечности, еще и подворовывать на нем. В чем даже Зеленский уличал Порошенко. Православная Церковь, как тысячелетняя охранительница своего народа, конечно, не могла молчать и, в отличие от наших трусливых творческих и политических элит, постоянно и зримо напоминала власти о главном и выстраданном – о мире.

 – «Невставанием» архиереев, крестными ходами?

– Не только этим, но прежде всего – молитвами за мир во всех православных храмах. За что Порошенко и спустил на УПЦ всех собак: клеветническое шельмование на телеканалах, уголовные дела и обыски у епископов, одного лишили гражданства и выдворили из страны, Генпрокуратура учиняла унизительные допросы архиереям, даже Блаженнейшему Митрополиту Онуфрию. Такого не было со сталинских времен. Поэтому в Зеленском верующие видели избавителя от порошенковского богоборческого безумия, обернувшегося погромами сотен православных приходов. К тому же Владимир Зеленский задекларировал качественно иное содержание системы власти в Украине, вполне христианское – слуги народа. Он даже на съезде своей правящей партии обращается к делегатам: «уважаемые слуги народа»! Без иронии! Ведь Православная Церковь уже тысячу лет учит наших правителей, что государственная власть – это не путь к обогащению, к общественному признанию, к тщеславию, к «самореализации», это не владычество, не водительство, а мужественное, жертвенное каждодневное служение своему народу и человеку. Это тяжкий крест. Поэтому Церковь и молится за власть, укрепляя ее в этом служении. Это импонировало православным. Кого-кого, а слуг мы как-то в наших больших и малых начальниках не привыкли видеть.

 – УПЦ поддержала Зеленского на выборах?

– Церковь по закону не имеет права участвовать в выборах, проводить предвыборные томос-туры, агитировать и клеймить оппонентов одного из кандидатов. За Зеленского православные голосовали, поскольку Порошенко не оставил им выбора: либо смена власти, либо продолжение антицерковного террора. Кроме того, после появления Владимира Зеленского на политической сцене в начале 2019 года порохоботы распространили и на него весь свой антицерковный клеветнический агитпроп: «агент Кремля», «пятая колонна», «пособник агрессора», «марионетка Путина» и т.д., добавив немного креатива – «клоун, гопник, наркоман». УПЦ и Зеленский оказались в одной упряжке. Конечно, без поддержки миллионов униженных и оскорбленных православных Зеленский не смог бы разгромить Порошенко на президентских и парламентских выборах и получить, по сути, неограниченную власть. И «слуги народа» это прекрасно знают.

В конце февраля в Лавре прошел съезд, в котором приняли участие 338 священников и мирян из 14 областей Украины, чьи храмы захватили боевики, порошенковская власть и стамбульский раскол. Это те самые верующие, чьи родители, бабушки и дедушки гибли под стенами храмов, защищая святыни, прошли через лагеря ГУЛАГа, зоны и тюрьмы. Они записали видеообращение к президенту, в котором напомнили, что голосовали за него, слугу народа, гаранта свобод и прав, в том числе и религиозных, однако никто в державе ни законности, ни справедливости восстанавливать не думает. Хотя вся стамбульская афера изобличена самими ее участниками и расписана чуть ли не поминутно. Беззаконие на беззаконии! И Варфоломея надо не привечать, а привлекать к уголовной ответственности за совершенные преступления. Однако прошло уже два года после выборов, прокуратура нема, как рыба, а пострадавшие, как были, так и остаются под заборами своих храмов.

 – А чем это можно объяснить?

– Все теряются в догадках. Вот в Вашингтоне, на который вся наша власть не первое десятилетие молится, Байден сразу после инаугурации поспешил в свой кабинет и отменил полтора десятка трамповских законодательных актов, на второй день – тридцать, сейчас, пожалуй, уже не одну сотню. Также и Трамп поступал по отношению к Обаме, отменив пятьсот обамовских распоряжений и реформ. У нас же новая власть все людоедское наследие Порошенко пальцем не тронула, оно живет и процветает. Казалась бы, не получается сделать что-то доброе, демонтировать давительно-коррупционную систему, «посадками» восстановить справедливость. Пусть так. Не хватает опыта и сил, пандемия, локдауны. Но хотя бы  отмените злое – снимите с шеи народа все эти удавки: тарифную, ценовую, медицинскую, пенсионную, церковную, языковую, информационную и т.д. Ведь все это коррупционно, незаконно, преступно. Нет же, слуги впряглись в порошенковскую телегу и, задрав штаны, волокут ее по той же колее!

Это касается и Донбасса. Блаженнейший Митрополит Онуфрий в прошлом году из-за эпидемии отменил традиционный Крестный ход за мир. Однако инициировал проведение всеукраинского «форума мира» в Святогорской лавре. Форум стал глотком правды в океане информационной лжи, на нем прозвучали потрясающие истории людей, проживающих в зоне конфликта, и предложения, как наводить мосты между частями разделенного региона. Думалось, что власть «слуг народа» поддержит и впишется в этот проект народной дипломатии по полной программе. Но, увы!

 – Проигнорировала?

– В полной мере. Два телеканала, кстати, закрытых Зеленским, транслировали заседания форума, но никакого широкого общественного обсуждения и продолжения в других городах и регионах он не получил. Так что голос Православной Церкви по-прежнему трагически одинок. Более того, есть тревожное ощущение, что удушливая порошенковщина вместе с коронавирусной пандемией возвращаются на круги своя. Всем, конечно, хочется верить, что это не так. Но семь лет послемайдановских скитаний и испытаний показали, что без Украинской Православной Церкви или во вражде с ней никакая власть ничего путного для народа и родной земли сделать не в силах. А надо-то всего ничего: отвергнуть дела тьмы и облечься в оружие света и правды. Как нас и учит Святая Церковь Христова.

 – Спасибо за обстоятельную беседу!

 Беседовал Андрей Лубенский,

Украина.ру.

КИЕВ. Митрополит Антоний: Нужно избегать тех, кто отделился от Церкви, кто поднял руку на Церковь

МОСКВА. Патриаршее поздравление Блаженнейшему митрополиту Киевскому Онуфрию с 50-летием монашеского пострига