20.12.2010. НОВАЯ КАХОВКА. В епархии помянули священномученика Мафея (Александрова)

20.12.2010 Летопись епархий

Владыка Иоасаф посетил Верхнерогачинское благочиние
15 декабря, в день памяти священномученика Матфея пресвитера Рогачинского, епископ Новокаховский и Генический Иоасаф, посетил Верхнерогачинское благочиние, где в Свято-Покровском храме пгт. Верхний Рогачик совершил Божественную Литургию. В своем слове после Богослужения Владыка отметил насколько важно сегодня каждому быть верными Богу и образ наших мучеников сегодня может нам помочь сделать правильный выбор, правильно оценить свою жизнь. Это есть тот критерий, которым измеряется наше сердце, наша вера. Взирая на жизнь мучеников, на их страдания, вспоминая их подвиги, мы сегодня можем определиться в жизни. И определившись, можем по-настоящему и измениться, сделать выбор и от нашей греховной, неполноценной, такой ненастоящей жизни обратиться к жизни Христовой, к жизни с Богом. Бесчисленное множество новых священномучеников, мучеников и исповедников сегодня прославлено Церковью. Их десятки тысяч. Мы знаем сегодня имена только некоторых. И каждое имя повествует нам о великом подвиге, который тождествен подвигу мучеников первых веков. Сегодня мы прославляем священномученика Матфея, который вошел в огонь сатанинской злобы и устоял, победив добром зло, и получил венец мученика. Его Преосвященство поздравил всех с праздником и в благословение вручил каждому из пришедших в храм иконку Пресвятой Богородицы.
Для справки:
Святой священномученик Матфей (Матфей Иванович Александров) родился в 1872 году в малоимущей семье сельского священника. По окончании Киевской Духовной Семинарии так же, как и его отец служил в церкви святителя Николая в селе Верхний Рогачик неподалеку от Мелитополя. Жил тихо и благочестиво, в любви и мире со своими прихожанами. Отец Матфей был прекрасным проповедником и, прозревая духовные нужды своих односельчан, словами, напитанными духовной мудростью и пастырской молитвой, проникал и человеческие сердца, творя свое благодатное и спасительное дело. Строгий и взыскательный к себе, он был неизменно милостив к окружающим людям, для каждого находил слово любви и отеческого назидания
Было у отца Матфея большое увлечение пчелы. Его знания и опыт высоко оценивались знатоками, за что его неоднократно приглашали па съезды пчеловодов. Так, с 1 по 4 октября 1921 года, не догадываясь, что это в последний раз, он побывал на подобном съезде в Мелитополе.
Прежний мир, спокойный, привычный и так любимый священником, провалился в небытие политического абсурда, а на его месте разгорелись войны, революция и началась великая русская смута, утопившая в себе всякую надежду на возрождение прежней жизни. Нечто еще неведомое, жутко холодящее сердце, тяжело и мучительно разливалось по всей русской земле.
Грянула революция, и отец Матерей, углубившись в молитву и богомыслие, с еще большей настойчивостью звал согрешающих к покаянному духовному подвигу. И многие отошедшие от веры в результате вездесущей революционной пропаганды возвращались в церковь. Отец Матфей говорил дерзновенно, настойчиво предлагая враждующим сторонам примириться и свою боль и обиды от всевозможных неправд принести к подножию Креста Спасителя. Но сатанинская злоба уязвила души некогда мирных и благочестивых людей, и они, как о чем-то постыдном, не хотели уже слышать о примирении и любви.
После ухода Добровольческой армии, несмотря па всю свою аполитичность, отец Матфей был арестован как заложник, якобы одобрявший и благословлявший восстание против Советской власти, и просидел в Запорожской ЧК с 10 декабря 1920 по 29 августа 1921 года в ожидании расстрела. Это было для отца Матфея время бескровного мученичества, Но его сердце не дрогнуло, вера не поколебалась, и он, как и прежде, категорически отрицал свое участие в любом политическом движении и настаивал на том, что был и остается православным священником, и среди своей паствы не различал людей по политическим признакам. После Успения Пресвятой Богородицы, чтобы не провоцировать и без того излишне возбужденных людей, не дождавшихся к празднику своего любимого пастыря, священника Матфея отпустили, но ненадолго.
Оказавшись на свободе, отец Матфей еще ревностней стал исполнять свой пастырский долг: чаще служить и больше проповедовать, причем в своих обращениях он был абсолютно нетерпим к атеизму и всему тому, что его поддерживает и направляет, но от политических заявлений или обличений, как и прежде, воздерживался. Не раз в своих проповедях он обрушивался на ставшее модным безверие и, прозирая сердечными очами, описывал, к чему может привести духовная слепота, не способная различить во зле зло.
Сильное раздражение вызывала у революционных односельчан упорная «несознательность» священника. Так, в начале октября 1921 года активист А. А. Иващенко пришел к отцу Матфею домой в качестве экспроприатора и попытался забрать понравившиеся ему вещи. Конфликт удалось уладить, но священник почувствовал, что надо принимать меры. После тягостных раздумий на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы он решил обратиться к собравшимся, рассматривая, как и многие присутствующие, отделение церкви от государства буквально, без всякого лукавства:
«Братья, — провозгласил священник, — соберем деньги и заплатим государству, иначе заберут нашу церковь и будет она принадлежать кому-нибудь, кто 6удет брать деньги за каждую службу». И предложил всем молящимся составить список верующих и собрать необходимую сумму. Глава революционной администрации В. Рогачика товарищ Дюмес уже принял решение отобрать у верующих храм и всю церковную собственность, но из лукавства начал с дома, некогда принадлежавшего священнику Александру Георгиевичу Бондаренко, а ныне ставшего собственностью прихода Свято-Никольского храма. Дюмес заявил, что необходимо «создать в В. Рогачике детский дом № 1 для приема детей из Москвы, так как другого подходящего нет».
Священник Матфей на очередной проповеди усомнился в искренности намерений революционной администрации: «Неужели? Это что, подходящий дом для детей из Москвы?». Но принятое решение в срочном порядке воплощалось в жизнь. В связи с «устройством» детского дома была образована специальная комиссия из конечно же заинтересованных лиц, на заседание которой был приглашен и отец Матфей Александров. Изъятие приходского дома комиссией аргументировалось просто окончательным решением товарища Дюмеса: «Другого подходящего пет!».
В безвыходной ситуации священник все же решил высказать свое мнение «Баз церковного совет, сказал он, — я не имею права передавать кому-либо приходскую собственность! А церковный совет решил передать это на усмотрение приходского собрания». Но к его доводам прислушиваться не стали, собирать приходское собрание запретили, а дом был отнят силой.
Представители власти с решением комиссии согласились и действия ее одобрили.
12 декабря 1921 года священник был арестован с таким обвинением: «Злостная и сознательная контрреволюция и антисоветская агитация. Факт преступления считать доказанным» и подпись Дюмеса.
Подобное обвинение в то время было равносильно смертному приговору Но все же после обыска и ареста состоялся единственный допрос. Следователь спросил:
- Как вы находите, дом нужен больше приходу или детям?
- Думаю, что детям, — сказал священник.
- Почему же вы дом не отдали сразу же?
- Я поступил правильно и передал все это на обсуждение народа.
Сомнение, высказанное священником на проповеди, что дом будет использоваться по назначению, было квалифицировано следствием как контрреволюция, так как в «его сомнении было издевательство над рабоче-крестьянским классом и Советской властью», — о чем свидетельствует протокол допроса. Последовали другие вопросы, в частности, почему он не отдал собственное пианино для комсомола, когда за ним приходил А. Иващенко. «Оно мне нужно было для семьи», — кратко ответил священник.
Следствие нашло двух лжесвидетелей, заявивших, что настоятель Свято-Никольского храма ведет в церкви контрреволюционную пропаганду против советских денег и отказывается их брать. Отец Матфей был действительно бессребреником, и за требы не устанавливал определенной платы, а о деньгах, в том числе и советских, как правило, говорил пренебрежительно: «Это тряпки, ничего не стоят, и вообще на деньги не надо обращать внимания». Самым «красноречивым», злобно нетерпимым оказался вышеупомянутый письмоводитель А. А. Иващенко. Опираясь на классовое чутье, он рассказал следствию о «злодеяниях» попа Александрова: «При отбирании у него во временное пользование для комсомола пианину месяца полтора назад, он как священник доказывал мне, что это дело неправильное, потому что мы испортим ее. В церкви ведет контрреволюционную агитацию. Вообще знаю его как гада, элемента вражеского по своей жизни, противоречащего своей болтовней в церкви советской власти и дурачащего темную массу. И отказывается брать советские деньги».
Аналогичные показания против арестованного священника дали два коммуниста из сельской бедноты Валентина Орлова и Ефим Губкин: «Я был послан в церковь, как осведомитель, — сказал Е. Губкин, — и поп Матфей говорил: «Православные христиане, необходимо записаться в молящиеся и выкупить церковь, а то её сдадут, и мы будем платить за каждую службу».
Больше разбирательств не было. 15 декабря состоялся скорый и немилостивый суд над священником Матфеем Александровым под председательством Дюмеса и его сподвижников Смелкова, Савицкого и Будько. «Фактов», изобличающих священника, по их мнению, оказалось достаточно, чтобы приговорить, его к смертной казни. Отец Матфей ни в чем не признал себя виновным, и в тот же день был расстрелян, а его имущество конфисковано. В постановлении Тройки от 15 декабря 1921 года было записано: «Поп Александров подвергнут высшей мере наказания — расстрелу как злостный, сознательный и непримиримый враг рабоче-крестьянской власти».

20.12.2010. БАР. (ІТАЛІЯ). Блаженніший Митрополит Володимир звершив літургію біля мощей святого Миколая

20.12.2010. БЕРДЯНСК. В епархии встретили Святогорскую икону Божией Матери