СВЯЩЕННИК АЛЕКСАНДР МАЗЫРИН. Участие украинских архиереев в делах высшего церковного управления РПЦ

01.12.2009 archive, Вестник №99, Тема номера

Священник Александр Мазырин,
магистр богословия, к.и.н.,
доцент ПСТГУ (Москва)

Участие украинских архиереев в делах высшего церковного управления
Русской Православной Церкви при Патриаршем Местоблюстителе митрополите Петре (Полянском) и его заместителях митрополите Сергии (Страгородском) и архиепископе Серафиме (Самойловиче)

В новейшей истории Русской Православной Церкви можно выделить период особого усиления влияния украинских архиереев на ход общецерковных дел – это время, наступившее после кончины св. Патриарха Тихона, при Патриаршем Местоблюстителе митрополите Петре и его заместителях. В отдельные моменты «украинский фактор» становился даже, до некоторой степени, определяющим в развитии событий. Нельзя сказать, что в существующей церковно-исторической литературе это обстоятельство оценено должным образом. Обратить на него внимание и призван настоящий доклад.
Большая вовлеченность в дела церковного центра епископов Украины в середине 1920-х годов не в последнюю очередь объяснялась тем, что многие из них тогда были в административном порядке высланы местными украинскими властями в Москву (в те годы такая странная мера наказания практиковалась весьма активно). К осени 1925 года в Москве находились Экзарх Украины митрополит (титулярно «Гродненский») Михаил (Ермаков), архиепископы Черниговский Пахомий (Кедров) и Херсонский Прокопий (Титов), епископы Каменец-Подольский Амвросий (Полянский), Ананьевский Парфений (Брянских) и Глуховский Дамаскин (Цедрик). Число православных украинских епископов в Москве стало сопоставимым с их числом в самой Украине. Местом пребывания большинства украинских епископов в Москве был Данилов монастырь, со времени возникновения обновленчества славившийся своей твердостью в Православии. Вообще же в столице стараниями ОГПУ было сосредоточено тогда около шестидесяти епископов Патриаршей Церкви. Возможно, украинские архиереи в таком внушительном собрании и не были бы заметны, если бы не выделялись своим высоким авторитетом в церковных кругах. Это признавал – что особенно важно – и сам Патриарший Местоблюститель митрополит Петр. Позднее, в 1926 году, митрополит Петр показал на допросе: «Что касается епископов, с мнением которых я считался особенно, то это: Николай Добронравов, Пахомий, Прокопий, Амвросий и другие» . Видно, что из четырех архиереев, которым Местоблюститель особенно доверял, трое были украинскими (четвертый – архиепископ Николай – занимал Владимиро-Суздальскую кафедру).
Влияние, которое оказывали на Местоблюстителя украинские епископы-«даниловцы», шло в направлении сопротивления давлению со стороны богоборческой власти в лице ОГПУ. Власть пыталась навязать митрополиту Петру кабальные условия легализации высшего управления Патриаршей Церкви (в отличие от обновленческого, оно не было легализовано), его подконтрольность советским органам госбезопасности, борьбу с политическими противниками большевистского режима в церковных рядах (зарубежными и внутренними) и т. д. «Даниловцы» убеждали Местоблюстителя не идти на уступки власти, унижающие Церковь. В этом их поддерживали и другие церковные деятели, в частности бывший обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер (Десятовский). На этот счет позднее (в марте 1926 года) В. К. Саблер показал: «Помню, например, что через [архи]епископа Прокопия я посоветовал Петру воздержаться от легализации церкви, связанной с такими доказательствами лояльности по отношению к Соввласти, как суд над заграничными эмигрантскими церковниками (за их контрреволюционную деятельность)» . Митрополит Петр вполне принимал подобного рода советы и превращать себя в орудие большевиков по борьбе с «церковной контрреволюцией» не давал. Разумеется, такая позиция Местоблюстителя и близких ему иерархов крайне раздражала власть. В результате, проуправляв Русской Православной Церковью всего лишь восемь месяцев, митрополит Петр в декабре 1925 года был арестован. С ним были арестованы и все украинские иерархи, находившиеся тогда в Москве.
С арестом Патриаршего Местоблюстителя Православная Российская Церковь не оказалась обезглавленной, поскольку за несколько дней до своего устранения митрополит Петр успел назначить себе заместителей, первым из которых был указан митрополит Нижегородский Сергий. Его вступление в управление Церковью происходило в крайне тяжелой обстановке. Ситуация принципиально отличалась от той, в которой восемью месяцами ранее происходило вступление в должность Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. Тогда утверждение нового Предстоятеля Русской Церкви было сопровождено подписанием специального акта почти шестьюдесятью архиереями, скрепившими тем самым волю почившего Патриарха. В свою очередь, святитель Тихон получил санкцию (точнее, даже поручение) на такое волеизъявление от Поместного Собора 1917–1918 годов. Митрополит Сергий, лишенный ко всему прочему права выезда из Нижнего Новгорода, имел на руках лишь завещательное распоряжение митрополита Петра, с содержанием которого только предстояло ознакомить широкие слои епископата и получить от них признание своих полномочий. Это притом, что прецедентов исполнения обязанностей Первоиерарха вне Москвы с 1917 года еще не было, а в самой столице в бывших покоях Патриарха Тихона в Донском монастыре при закулисной поддержке ОГПУ в то же самое время самочинно организовался и быстро был легализован альтернативный орган высшей церковной власти – так называемый «Высший Временный Церковный Совет» (ВВЦС) во главе с архиепископом Свердловским Григорием (Яцковским). По имени архиепископа Григория новый раскол получил наименование григорианского. В этот критический момент решающую поддержку митрополиту Сергию оказали именно украинские иерархи.
В Москве, как было сказано, украинские иерархи были тогда арестованы все, но на территории самой советской Украины к концу 1925 года еще оставалось более десятка православных епископов, по большей части сосредоточенных в ее столице – Харькове. Ситуация там была не менее сложной, чем в центре. Летом 1925 года на националистической почве оформился очередной раскол во главе с викарием Полтавской епархии епископом Лубенским Феофилом (Булдовским), с которым православные архиереи повели решительную борьбу. Самым активным противником новоявленного лубенского раскола стал незадолго до того хиротонисанный во епископа Прилукского, викария Полтавской епархии, Преосвященный Василий (Зеленцов), бывший член Поместного Собора 1917–1918 годов от мирян. Благодаря энергичным действиям епископа Василия и его помощников к декабрю 1925 года на свет появился подписанный двенадцатью украинскими епископами акт о лишении сана епископа Феофила и об отлучении от Церкви его и других лубенских расколоучителей. Тогда же православные украинские архиереи обратились в Москву к Экзарху Украины за поддержкой .
Митрополит Михаил тем временем после ряда вызовов на допросы по делу митрополита Петра был 24 декабря отпущен под подписку о невыезде из Москвы . Григориане пытались вовлечь его в свой самочинный ВВЦС, причем чуть ли не в качестве председателя. Об этом писал в 1927 году епископ Борис (Рукин) – второй человек в расколе после архиепископа Григория: «Епископы сначала обратились к митрополиту Киевскому Михаилу, но тот отклонил от себя возбуждение ходатайства пред Гражданской Властью о разрешении собрания и об устроении самого собрания Епископов» . Надо заметить, что Киевским митрополит Михаил тогда еще утвержден не был . Глядя на ту титулатуру, которую использовал епископ Борис, видно, что, если бы Украинский Экзарх принял тогда предложение возглавить ВВЦС, этот новоявленный орган высшей церковной власти не замедлил бы с официальным утверждением его на кафедре Матери городов русских. У Высокопреосвященного Михаила был выбор: либо возглавить новый раскол и стать вполне легальным, но не вполне каноничным митрополитом Киевским, либо присоединиться к гонимым православным епископам Украины в их борьбе с раскольниками-лубенцами, тоже вполне легальными, но совсем не каноничными. Митрополит Михаил выбрал второе. В том же декабре 1925 года он поддержал акт двенадцати украинских епископов об отлучении Булдовского и компании от Церкви .
В этот момент митрополит Сергий сделал важный ход. 5 января 1926 года он утвердил постановление тринадцати архиереев Украины о «главарях лубенского раскола» , оказав, с одной стороны, весьма нужную им каноническую поддержку, с другой, продемонстрировав свои собственные полномочия, тогда еще мало кем признанные. «Главари», однако, не успокоились и подали жалобу в ВВЦС, который в пылу борьбы с митрополитом Сергием 8 марта 1926 года объявил их восстановленными в сане , чем навсегда отсек от себя подавляющее большинство православных Украины. Ответ последовал незамедлительно. 12 марта того же года находившиеся в Киеве и Харькове православные епископы направили в Москву Экзарху Украины митрополиту Михаилу донесение по вопросу о мерах канонического воздействия в отношении организаторов ВВЦС: «Настоящим честь имеем почтительнейше донести Вашему Высокопреосвященству, что мы, нижеподписавшиеся, вполне разделяем мнение Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Вашей Святыни по вопросу о епископах, дерзнувших в декабре 1925 г. нарушить мир церковный и вновь поднявших смуту в январе 1926 г., – узурпаторов власти Патриаршего Местоблюстителя и его канонических преемников. Находим необходимым против нарушителей церковного правопорядка немедленное принятие самых решительных мер» . Митрополит Михаил без промедления присоединился к этому осуждению ВВЦС . Так, в каком-то смысле само собой, произошло размежевание: с одной стороны – православные украинские иерархи во главе с Экзархом митрополитом Михаилом и поддерживающий их Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий, с другой – блокирующиеся друг с другом лубенские и григорианские раскольники.
Для митрополита Сергия поддержка украинских епископов (как и его для них) была весьма существенна. Особенно ценной для него была помощь выделявшегося своей активностью епископа Василия (Зеленцова). Как бывший член Поместного Собора епископ Василий еще до того, как митрополит Сергий успел вступить в полемику с григорианами, оперативно (4 января 1926 года) отправил ему рапорт, в котором подробно (хотя и не совсем точно) описал историю поручения Собора Святейшему Тихону назначить себе заместителей, что Патриарх незамедлительно и сделал . Митрополиту Сергию как раз в тот момент нужно было доказать законность завещательного способа обеспечения преемства высшей церковной власти, и рапорт епископа Василия весьма пригодился ему и в споре с архиепископом Григорием, и в последующей борьбе с теми, кто отвергал его заместительские полномочия. Также Заместителем была взята на вооружение и отработанная епископом Василием в 1925 году на лубенцах тактика борьбы посредством сбора подписей православных епископов. По разным поводам архиерейские подписи собирались затем весь 1926 год.
Григориане также вынуждены были признать факт оказанной митрополиту Сергию поддержки со стороны епископата, хотя и пытались его приуменьшить. «Сам м[итрополит] Сергий, – писал епископ Борис, – признал явно незаконным свое мероприятие; так он, чтобы узаконить его, спустя приблизительно месяц или полтора после этого, собирает подписи для оправдания своих действий среди епископов. Из 40 епископов, пребывавших в Москве, такие подписи в разное время дали 15 архиереев, почти все бывшие живоцерковники и один бывший самосвят […]; нашлись еще 9 украинских» . В действительности, число поддержавших (письменно) митрополита Сергия епископов было больше, чем указывал негодующий епископ Борис. Среди них были и раскаявшиеся обновленцы (как и в ВВЦС), но отнюдь не большинство, а про самосвята он просто придумал. «Впрочем, было бы несправедливо винить м[итрополита] Сергия одного в его поступках, – «оправдывал» в свою очередь Заместителя архиепископ Григорий. – Как мы видим, у него имеются сообщники, которые его поддерживают, а м. б. и руководят, так как он хотя человек и не очень старый, но значительно одряхлевший. Сначала им руководил епископ Старицкий – Петр Зверев […], а затем, когда этот деятель успокоился на кафедре Воронежского архиепископа, ему на смену выступили другие, менее крупные, но не менее ретивые сотрудники вроде епископа Прилуцкого Василия Зеленцова – инициатора всяких запрещений на Украине и в Москве» .
Выполнявший роль связного между украинскими епископами и в силу этого весьма осведомленный киевлянин Г. А. Косткевич впоследствии в 1931 году описал в своих показаниях на допросе события конца 1925-го – начала 1926 года следующим образом: «С декабря 1925 г. возникший спор из-за власти между м[итрополитом] Сергием Страгородским и ВВЦС явился первым эпизодом, в котором организация, и в частности ее украинские группировки, оказали решающее влияние на ход событий. Оценивая ВВЦС как группировку, взявшую курс на соглашение с соввластью, организация приложила все усилия и все свое влияние, дабы решить этот спор в пользу м[итрополита] Сергия. С этой целью всеукраинский центр в Харькове составил ряд обращений к м[итрополиту] Сергию, требуя от него решительной борьбы с ВВЦС, наложения на его участников церковных запрещений и выражая ему полную поддержку и доверие. Эти обращения, подписанные членами центра, епископами в Харькове, были затем привезены специальным курьером св[ященником] Пискановским в Полтаву, Киев и Житомир, в каковых городах Пискановский собирал подписи епископов под этим обращением. Затем он уехал в Москву и Нижний Новгород к м[итрополиту] Сергию. На обратном пути он же привозил информацию о ходе событий.
Поездки его были строго конспиративны, средства на них он получал из Харьковского центра, а также епископы и др. городов вносили непосредственно ему деньги по предложению всеукраинского центра. Одновременно по почте из Харькова, из центра получалась рукописная литература, направленная против ВВЦС. […] Литература эта состояла из анонимных обращений, посланий, открытых писем, а также из посланий м[итрополита] Сергия и его переписки с лидерами ВВЦС. Содержание ее и цель сводились к дискредитации ВВЦС и к достижению, таким образом, всеобщей поддержки м[итрополита] Сергия» .
К весне 1926 года григорианский раскол в России и лубенский на Украине были локализованы. Раскольники, за которыми стояла власть, могли бы захватить гораздо более сильные позиции, но благодаря взаимной поддержке Заместителя Местоблюстителя и православных украинских епископов этого не произошло. Однако лубенско-григорианской интригой арсенал антицерковных провокаций ОГПУ не исчерпывался. Наступал черед следующей коллизии, главным действующим лицом которой должен был стать митрополит Агафангел Ярославский.
В отличие от григорианского ВВЦС митрополит Агафангел, старейший на тот момент по сану и хиротонии иерарх Русской Православной Церкви, имел законные права на высшую церковную власть: он был указан вторым кандидатом в Местоблюстители еще Патриархом Тихоном в январе 1925 года. Однако обстоятельства его возвращения из ссылки (после переговоров с начальником 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Е. А. Тучковым) и поспешное объявление себя Местоблюстителем в апреле 1926 года насторожили епископат. Вскоре и митрополит Сергий объявил, что не может отказаться от своих обязанностей по управлению Церковью, поскольку на это не было изволения митрополита Петра, хотя фактически и отстраненного от дел, но никаким церковным судом своего местоблюстительского титула не лишенного.
И снова, как и в истории с григорианами, митрополита Сергия поддержали в первую очередь православные архиереи Украины, в том числе наиболее активный из них в тот момент – епископ Василий (Зеленцов). 6 мая 1926 года он обратился к митрополиту Агафангелу с открытым письмом, содержащим протест против его действий. К письму епископа Василия, по некоторым данным, присоединилось пятнадцать иерархов . По всей видимости, именно об открытом письме епископа Василия писал протоиерей Михаил Польский: «Группа епископов открыто и безбоязненно писала м[итрополиту] Агафангелу, что она опасается, не стал ли он сам “жертвой специальной обработки от недругов Православной Церкви, когда епископа изолируют от других, пропускают к нему сведения своего освещения и наталкивают его на действия, вредные для Церкви, хотя он и желал принести ими только пользу”» . Письмо с Украины Ярославскому митрополиту доставил 19 мая священник Николай Пискановский. Вскоре после этого он составил документ под названием «Интервью с митрополитом Агафангелом», в котором описал свои встречи (их было несколько) с ярославским претендентом на местоблюстительство. «Интервью» начиналось с сообщения украинского посланника о том, что он «привез частное письмо еп[ископа] Василия Прилукского с решением православных епископов Украины»: «Православные епископы Украины признают м[итрополита] Петра Патриаршим Местоблюстителем, а Ваше Высокопреосвященство просят оставить свое начинание» . На митрополита Агафангела такое заявление произвело немалое впечатление, и, хотя украинский гонец излишней тактичностью, как видно, не отличался, старейший иерарх попытался подробно изложить ему свое видение ситуации, результатом чего и стало появление на свет указанного «Интервью» с ним.
В ходе развернувшейся затем полемики двух митрополитов – Сергия и Агафангела – именно посланник украинских епископов священник Николай Пискановский выступил в роли курьера между ними. 17 июня 1926 года он доставил митрополиту Агафангелу письмо митрополита Сергия с ультимативным требованием отказаться от своих притязаний на местоблюстительство. «Я земно поклонился, – описывал автор «Интервью» ту встречу с Ярославским митрополитом, – и просил м[итрополита] А[гафангела], чтобы для блага Церкви он послал м[итрополиту] С[ерги]ю свой отказ от Местоблюстительства. Он на это ответил: “Вы полагаете, в этом будет благо для Церкви, если я откажусь? Вспомните мое слово, что это не ко благу Церкви…”» Однако, несмотря на сомнения, вечером того же дня митрополит Агафангел вручил гонцу ответ. «Да, меня обошли, – сказал он, – я не знал положения Церкви и настроения масс… Я отказываюсь от Местоблюстительства и пишу об этом м[итрополиту] Сергию; прошу дать мне расписку». «По его требованию, – заканчивал свое описание священник Николай Пискановский, – я дал расписку и, т. к. конверт был запечатан, то он его распечатал и позволил снять копию для Украины. На прощание он сказал, что это только цветочки, а ягодки впереди…»
Г. А. Косткевич в своих показаниях достаточно подробно описал и события, связанные с митрополитом Агафангелом (следует помнить об обстановке появления этих показаний, она объясняет их политизированное звучание и использование таких выражений как «организация», «контрреволюционная линия»). В частности, Косткевич показал: «В апреле того же 1926 г. повторились явления, аналогичные, в связи с выступлением м[итрополита] Агафангела и новым спором его из-за власти с м[итрополита] Сергием. […] Подозревая м[итрополита] Агафангела в стремлении идти на соглашение с Соввластью, организация, очевидно, увидела в его лице снова опасность для проведения к[онтр]р[еволюционной] линии в церковной жизни, которую она все время осуществляла и поэтому вновь, как и при ВВЦС, всеукраинский центр взял на себя инициативу поддержать м[итрополита] Сергия в его борьбе с м[итрополитом] Агафангелом. Снова с рядом обращений, подписанных членами харьковского центра, Пискановский совершил объезд городов Украины – Полтавы, Киева, Житомира и собравши подписи епископов отвез их м[итрополиту] Сергию в Нижний Новгород и м[итрополиту] Агафангелу в Ярославль. […] Смысл этих бумаг сводился к выражению поддержки м[итрополитe] Сергию и совету ему не останавливаться ни перед чем, налагая прещения на м[итрополита] Агафангела, и в предложении м[итрополиту] Агафангелу отказаться от притязаний на местоблюстительство с выражением ему недоверия. […]
В итоге этих решительных выступлений организации она добилась того, что влияние ее на церковные события восторжествовало. ВВЦС и м[итрополит] Агафангел сошли со сцены, во главе церк[овно]админ[истративного] управления утвердился м[итрополит] Сергий, вся последующая политика которого была прямым выражением основного курса организации» .
Противодействие митрополита Сергия более желательным для ОГПУ претендентам на церковную власть, разумеется, делало его и поддерживавших его епископов весьма уязвимыми перед репрессиями со стороны власти. Летом 1926 года был арестован неутомимый епископ Василий (Зеленцов), из Москвы на Северный Кавказ был выслан Экзарх Украины митрополит Михаил, осенью того же года репрессии коснулись и ряда других украинских архиереев. В декабре 1926-го, после неудачной попытки проведения тайных выборов Патриарха (украинские епископы в этом тоже принимали участие) был арестован и митрополит Сергий. Следствием всех этих событий стало крайнее оскудение оставшихся на свободе православных архиереев. В итоге в конце 1926 года для временного исполнения обязанностей Заместителя Патриаршего Местоблюстителя не нашлось более видного архиерея, чем викарий Ярославской епархии архиепископ Угличский Серафим (Самойлович).
Архиепископ Серафим был родом из города Миргорода Полтавской губернии и являлся потомком гетмана Ивана Самойловича, предшественника Мазепы. Со времени петровского Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Стефана (Яворского) архиепископ Серафим (Самойлович) стал первым украинцем, вставшим во главе управления Русской Православной Церкви. Правление его, правда, продолжалось недолго – ровно сто дней, причем свои обязанности архиепископу Серафиму пришлось исполнять в крайне стесненных из-за противодействия ОГПУ условиях .
В показаниях Г. А. Косткевича об этом моменте было сказано так: «В декабре 1926 г. я получил от [епископа Екатеринославского Макария] Кармазина известие об аресте и Страгородского в Нижнем и передаче им дел управления Самойловичу (арх[иепископу]. Угличскому). Так как в связи со всеми этими арестами всесоюзный центр организации, очевидно, перестал существовать, а всеукраинский, хотя и крайне ослабленный, все-таки существовал, он послал в Углич к Самойловичу своего курьера Пискановского, дабы выяснить настроение и по мере возможности отстаивать прежнюю линию организации в церковной политике и наладить связь с новым Высшим Церковным Управлением. Когда ездил Пискановский в г. Углич, я точно не помню, знаю лишь, что привез он успокоительные для организации сведения о будущей политике Самойловича, а также его послание, предоставляющее широкие права самоуправления на местах» .
В апреле 1927 года, после трех с половиной месяцев пребывания в заключении, митрополит Сергий был освобожден и вернулся к исполнению обязанностей Заместителя Местоблюстителя. Проводимая им с той поры церковная политика имела уже существенно иную направленность, результатом чего в мае того же года стала частичная легализация возглавляемого им высшего церковного управления в лице так называемого «Временного Патриаршего Священного Синода». В этом Синоде украинский епископат был представлен епископом Сумским Константином (Дьяковым), в ноябре 1927 года занявшим в сане архиепископа Харьковскую кафедру. С декабря 1927 года под синодальными актами эпизодически стала появляться и подпись вернувшегося из ссылки Экзарха Украины митрополита Михаила, утвержденного, наконец, на Киевской кафедре. Постоянным членом Временного Синода с лета 1927 года был архиепископ Самарский Анатолий (Грисюк), переведенный весной 1928 года на Одесскую кафедру. Участие украинских архиереев в работе высшего церковного управления приобрело более формализованный характер, хотя и в конце 1920-х – 1930-е годы они себя несколько раз проявили весьма ярко, причем не только те, кто заседал в Синоде, но и те, кто был отстранен от дел (например, епископы Дамаскин (Цедрик) и Амвросий (Полянский)). Рассказ об этом, однако, уже не вмещается в ограниченные рамки доклада.

01.12.2009. ЛУЦЬК. Керуючий єпархією поздоровив працівників обласної прокуратури з ювілеєм

Обращение Священного Синода УПЦ к верным чадам Украинской Православной Церкви