Александр Дворкин: «Православие не может устареть!»

10.03.2006 archive, Вестник №55, Интервью

10.03.2006. КИЕВ. Профессор Александр Дворкин удостоен ордена Прп. Нестора Летописца
Указом Предстоятеля Украинской Православной Церкви Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира известный богослов, миссионер, президент Центра религиоведческих исследований Св. Иринея Лионского Александр Дворкин за заслуги перед Украинской Православной Церковью и в связи с 50-летием со дня рождения удостоен ордена Преподобного Нестора Летописца. Пресс-служба горячо поздравляет Александра Леонидовича с высокой наградой и желает ему творческих свершений.

Александр Дворкин: «Православие не может устареть!»

Еще не так давно мы жили в тоталитарном обществе, когда власть пыталась определять не только наше поведение во всех сферах жизни, но даже наше сознание. Однако понятие тоталитарности не кануло в Лету.
О Православной Церкви как реальной силе, противостоящей экспансии тоталитарных сект, беседа с президентом Центра религиоведческих исследований св. Иринея Лионского, президентом Российской ассоциации центров изучения религий и сект профессором Александром Дворкиным.

— Жесткая постановка проблемы — «Сектантство и проблемы сохранения культурной самобытности» — не является преувеличением реалий сегодняшнего дня? Настолько ли все серьезно?
— Секты разрушают культурную самобытность страны. Достаточно очевидна культурная несовместимость организаций вне исторической и вне культурной реалии, изолирующих себя от других культур и общества. Тоталитарные секты — это социально опасные, антисистемные организации, несущие несомненный вред.

— Тоталитарные секты преимущественно молодежные. Чем это объясняется? Дело в особенностях юной души? Каких?
— Секты стремятся заполучить в свои ряды молодежь, потому что у молодых людей есть силы, энергия, жертвенность и идеализм — то, что секта может использовать для себя. У большинства тоталитарных сект вербовочные усилия направлены в первую очередь на молодых людей. Кроме того, когда люди переживают стрессовое состояние, они гораздо более внушаемы, а возраст от 15 до 20 лет сопровождается так называемым «стрессом взросления». Секты этим активно пользуются.

— Клайв Льюис писал: «Прежний воспитатель обращался с воспитанниками, как птица с птенцами, которых она учит летать, новый — как хозяин с цыплятами, которых собирается съесть». Молодежь для сект — птенцы или цыплята?
— Действительно, все зависит от воспитателя. В сектах молодые люди, без сомнения, цыплята, которых собираются съесть или, по меньшей мере, выжать из них все соки.

— Как отличить псевдодуховность от духовности?
— Скорее, речь идет об организациях, проповедующих либо духовность, либо псевдодуховность. Есть наблюдения апостола Павла о плодах духа: любовь, кротость, смирение, терпение, милосердие и т. д. Если всего этого нет, то речь идет об организации, проповедующей псевдодуховность для завлечения людей к себе.

— Бытует стереотип, что любая группа, называющая себя религиозной, хороша, так как “несет веру в нечто хорошее”. Как отражается подобное мнение людей на распространении сект?
— Стереотип неверный, поскольку термин «религия» сам по себе не является положительным термином. Религия — это нейтральный термин. Все зависит от того, какая религия. Религия может быть светлой или темной, может быть истинной или ложной… В конечном счете, сатанизм — это тоже религия. Поэтому признание той или иной группы религиозной ничего не говорит о доброкачественности ее религиозности. Существующим стереотипом, что «любая религия — это что-то хорошее и возвышенное», секты, конечно, активно пользуются.

— Некоторое время назад была обнародована информация, что «западные организации, финансирующие деятельность зарубежных сект, признали Россию бесперспективной и переключились на Украину и Китай». Можно ли сегодня говорить, что эпицентр сектантской активности сместился в Украину?
— Я первый раз слышу подобную информацию. Нет западных организаций, финансирующих деятельность сект. Секты кормятся сами за свой счет. Есть несколько западных правительств (в первую очередь, правительство США), которые лоббируют интересы сект. Но я не знаю такой организации, которая бы финансировала деятельность сект.
Мои наблюдения показывают, что в финансировании секты не нуждаются. Секты сами прекрасно обирают своих последователей, занимаются криминальной деятельностью, коммерческой и обеспечивают свои финансовые нужды. «Нормальная» секта сама кого хочешь профинансирует. Боюсь, такие высказывания, скорее, провокационны и имеют внутрироссийскую направленность — чтобы мы успокоились и думали, что секты от нас перемещаются еще куда-нибудь.
А если уж и признавать кого-то бесперспективным для сект, то это, скорее, Китай: там жесткий диктат Компартии, так что сектам (и тем паче, зарубежным) развернуться никак невозможно.

— Секта «Посольство Божие» Сандея Аделаджи начала процесс «коренизации» в России. С чем, на Ваш взгляд, это связано? Как это может изменить общее положение секты?
— Как вы выразились, «коренизацию» в России секта начала в рамках «Российского объединенного союза христиан веры евангельской», которую основал и возглавляет Сергей Ряховский. Так что «Посольство Божие» не является чем-то отдельным и независимым, Ряховский уже давно занимается процессом укоренения, поэтому те структуры «Посольства Божьего», которые переехали в Россию, включились в уже существующий процесс. Но задача неопятидесятнического движения в России — заявить о себе как о постоянном и непреходящем факте нашей действительности, и соответственно через подобное признание, укоренившись, дальше будет легче вербовать все новых и новых людей. Они неоднократно заявляли, что их цель — вся Россия. И это один из этапов достижения цели.

— Александр Леонидович, вы ввели понятие «тоталитарная секта». Перенося на область религии смысл термина «тоталитарный», напоминающий о лагерях, несвободе, принудительном труде, Вы рассчитывали усилить общественное неприятие феноменов, обозначаемых этим термином?
— Ничего я не пытался. Это определение пришло на ум само собой, когда я организовывал первую свою конференцию по сектам и нужно было найти термин, отображающий структуру организации, контролирование сознания членов секты, регламентирование всех аспектов жизни. Когда я этот термин вводил, то не думал что употребляю его первым, настолько он виделся самоочевидным, а потом оказалось, что действительно до меня на русском языке его никто не употреблял. Поскольку он начал так легко использоваться, понятно, что он был на кончике языка у очень многих людей. Это чистая случайность, что я употребил его первым, а не кто-то до меня.

— В чем отличие тоталитаризма духовного от политического?
— Ни в чем. Тоталитаризм — он всегда тоталитаризм. Все зависит от того, кто использует тоталитарные методы подавления сознания и контролирования воли человека. Мы можем говорить о тоталитарных организациях, тоталитарных сектах, которые могут быть политическими, коммерческими, псевдопсихологическими, религиозными или педагогическими, оздоровительными и т.д. Есть специфика организации, методы воздействия на личность и контролирования сознания и проч. Политический тоталитаризм шире по охвату, если он приходит к власти в одной отдельно взятой стране или нескольких странах. Но методы те же.

— Многие современные люди говорят об алогизме православия и на этом основании приходят к выводу, что православие потеряло свое значение. Может ли устареть православие?
— Нет. Православие не может устареть, как не может устареть истина. Высшая истина не стареет. Меняются люди, и мир изменяется вместе с ними. Мы уже привыкли к бесконечным переменам. И чем дальше, тем быстрее меняется: купил компьютер, а сегодня он уже устарел, за сутки техника состарилась на целый век. Появляются новые технологии, новые разработки…
Есть только одно незыблемое. Вспомните слова апостола Павла: «Христос вчера и во веки тот же». Поскольку Христос вчера и во веки тот же, то и Церковь его — вчера и присно, и во веки веков та же. Если не меняется Христос, то не может меняться и его Церковь. Христос — глава Церкви, а раз не меняется глава, не меняется и все тело. А остальное — все меняется, все уходит, пропадает, исчезает, распадается. Вспомним слова Владимира Соловьева: «Смерть и время царят на Земле. Ты владыками их не зови. Все, кружась, исчезает во мгле, неподвижно лишь солнце любви». Наша Церковь так же неподвижна, как солнце любви.

— Почему выверенное многовековым опытом предшествующих поколений, современными людьми воспринимается так трудно?
— Очень сильно изменился человек. Все-таки раньше общество было гораздо более статичным, чем сейчас. В течение веков мало что менялось. Посмотрите на путешествие Одиссея: если бы его спутники попали на каравеллу Христофора Колумба, они мало чему удивились бы. Приблизительно все было так же. Конечно, появилось огнестрельное оружие, более совершенная конструкция каравеллы по сравнению с суденышком Одиссея, но приблизительно все было то же, все в рамках понимания. В 19 веке начинается научно-технический прогресс, когда все стало меняться очень быстро. Человек не поспевает за этими изменениями и уже больше не может без них жить — без самолетов, компьютеров… Представить, как можно жить без современных удобств, — целая катастрофа. В Нью-Йорке электричество погасло — и… всю городскую жизнь парализовало! Хотя тысячи лет все человечество жило без электричества и всех изобретенных приспособлений, прекрасно справлялось и чувствовало себя совсем неплохо.
Но коль скоро так спешит научно-технический прогресс, он и порабощает человека. Мы привыкли ко всему этому. Наш ум загружен непонятно чем: разными номерами, кодами… Мы привыкли к бесконечному потоку информации со всех сторон. Очень часто у нас нет внутри тишины, к которой мы можем прислушаться и услышать главное. Мы все время спешим. Становишься на молитву, и, тем не менее, ум витает во всех событиях дня, новостях, встречах. Невозможно сосредоточиться. Потому не удается воспринимать слово так, как раньше, ум у человека не был настолько загружен. Когда люди слушали Слово Божие, то слышали каждое слово как обращенное к ним. Я вспоминаю историю из жизни Антония Великого, родоначальника монашества… Он был обычным крестьянином, не умевшим читать и писать. В ранней юности ему досталось богатое наследство: каменный дом и сотня финиковых пальм, что по тем временам было весьма значительным состоянием. Он пришел в храм и услышал там Евангельское чтение и слова Христа, обращенные к богатому юноше, — как раз к тому, кем он себя ощущал: «Если хочешь быть совершенным, продай все, что имеешь, раздай деньги нищим и следуй за Мной». И Антоний услышал эти слова. У нас же в одно ухо входит, в другое выходит.
Мало ли, ну сказал Христос какому-то юноше, вот и все… Антоний Великий воспринял слова как обращенные к нему лично. Он продал свой участок, раздал все деньги нищим и ушел в пустыню, чтобы быть с Христом. Тогдашние люди были более цельными, менее рефлексирующими, раздробленными, раздираемыми… Если последняя опора уйдет из нашей жизни, если Церковь как столп утверждения истины стоит непоколебимо — единая и неменяющаяся, то, собственно, и человечества не будет больше. Мы распадемся на составные элементы, и личности наши просто погибнут.

— Как бы вы охарактеризовали нынешний этап развития Церкви? И вообще, приемлем ли термин «развитие» по отношению к Церкви?
— Церковь — живой организм, а потому она растет и развивается. Раннюю Церковь можно уподобить желудю или зерну, из которого выросло могучее древо. Это дерево растет и развивается.
В нем нет ничего, что отсутствовало в желуде. В желуде — просто все в зародыше, а потом вырастает в то, во что это предназначено. В различном климате желудь может вырасти в разное дерево. В одном климате он вырастет в дерево одной формы, в ином — в дерево другой формы. Но все равно это будет то же самое дерево, со всеми теми же элементами, которые были заложены в желуде. Также и Церковь, в разных странах она может приобретать разные формы, в зависимости от ее инкультурации.
В этом как раз состоит отличие восточного христианства от западного. Западное шло уже с готовыми культурными формами и с заранее заданным языком — с латынью, и насаждали их народам, принимавшим христианство. А восточное христианство было более открытым. Оно приходило в новые страны и переводило Евангелие и богослужебные тексты на язык той страны, в которую пришло, на язык того народа, к которому обращалось, и тут же делалось народной религией. Православие врастало в самую гущу народной жизни и уже через несколько поколений делалось ее сердцевиной. На Западе было богословие аристократов, которое народ не понимал и, воспринимая как чужое, продолжал творить свой фольклор. Это изначальное, особое отличие восточного христианства от западного.

— Какие еще отличия могли бы вы отметить?
— Главное, чем можно охарактеризовать духовную жизнь восточного христианства, Православия, — основная монашеская добродетель, о которой говорил св. Антоний Великий, — это трезвение. Трезвение не в смысле воздержания от спиртных напитков, хотя это тоже весьма полезная вещь, но трезвение в смысле дара различения духов. Духовная трезвенность. Духовное спокойствие и отказ от любых наносных человеческих эмоций.
Для духовной жизни, которую предлагает Римо-католическая церковь, характерно культивировать в себе эмоциональность, распалять свое воображение. Представлять себе мучения Христовы, примерять их на себя… Собственно, все это могли видеть в фильме Мела Гибсона «Страсти Христовы».
В этом истоки такого явления западного христианства, как стигматизация, — когда на руках, ногах, ребрах появляются раны, просто от воображения и визуализации, то, что для нас, по меньшей мере, странно.
Для восточного христианства главное трезвение и концентрация, собирание ума в сердце, отказ от всякого собственного образа. Христос превыше всякого образа и нашего воображения. Только отказавшись от всего и расчистив внутри себя пространство, подвижник обретает готовность стяжать Святой Дух, встретить Христа. Любая наша картина воображения — препятствие на пути к встрече с Христом.

— Известны слова Тертуллиана: «душа по природе своей христианка», но у него есть другая крылатая фраза «верую, ибо абсурдно». Так что, христианство — вера пессимистичных душ?
— Справедливости ради следует сказать, что «верую, ибо абсурдно» Тертуллиан не говорил, это выражение ему приписывается, но все-таки в его сочинениях оно не встречается. Это не более чем философский парадокс, парафраз того, о чем говорил апостол Павел: «Мы веруем во Христа, который для иудеев соблазн, для эллинов — безумие». Вот об этом безумии, этом абсурде для эллинов, для философского склада ума и говорит Тертуллиан. Ведь он говорил, что в конечном итоге предмет веры невозможно познать разумом. Предмет веры всегда превышает наше разумное понимание. И я думаю, что в этом самом абсурде одно из самых убедительных доказательств того, что христианская вера в отличие от всех остальных религий, от всех остальных философских систем и вер имеет внеземное, внечеловеческое происхождение. Приходило множество различных учителей, пророков, гуру, мудрецов которые разрабатывали свои учения. У них были мудрейшие учения, логичнейшие, красивейшие учения, но христианство не вписывалось ни в какие рамки. Христианство по природе своей алогично. Как алогичен весь мир. И это, на мой взгляд, первейшее доказательство божественного происхождения нашей веры.
Посмотрите, как Бог устроил мир. Казалось бы, должна быть какая-то упорядоченность в нашей солнечной системе, а этой упорядоченности в нашем понимании нет. Одни планеты вращаются по часовой стрелке, другие — против. Никакой математической логики в расстоянии между ними не найти, равно как и в их размерах. У одних есть спутник, у других нет. У одних – только один, а у Сатурна — целое кольцо различных астероидов. Все это превыше человеческой логики. В этом смысле алогичность самого христианства есть высшее доказательство его неземного происхождения, его неискусственного происхождения. Была бы это искусственно придуманная религия, в нее была бы вложена человеческая логика — прекрасная, красивая, но все-таки логика присутствовала бы. А тут — невозможная абсурдность христианства.
В человеческой логике не умещается, что Бог может воплотиться. Тот, которого вся Вселенная не может вместить, Который обнимает собой всю Вселенную, несомненно, выше Вселенной, вдруг делается человеком. Воплощается не в царя, императора или повелителя, а в сына плотника в самой дремучей провинции Римской империи. Ведет жизнь бродячего проповедника и погибает самой страшной, мучительной, позорной смертью, которая была изобретена за все время человечества. Именно в этом спасительность. Так происходит восстановление человека. Никакой человеческий разум придумать подобное был бы не в состоянии. В этом Тертуллиан совершенно прав: в этом абсурде христианства и есть высшее доказательство истинности нашей веры. Потому душа человеческая, которая по природе христианка, не обращает внимания на логический абсурд. Душа откликается на высшую правду христианства, которую непредвзятым глазом невозможно не увидеть.

Беседовал Владимир Сорока

10.03.2006. ХЕРСОН. Конфессии области подписали заявление о выборах

10.03.2006. ТЕПЛОДАР. Освящены пять куполов и кресты Свято-Воскресенского монастыря