Татьяна Лебедева: «О жизни в концлагере много рассказывать не надо. Освенцим есть Освенцим»

01.08.2005 archive, Вестник №47, Тема номера

Татьяна Лебедева: «О жизни в концлагере много рассказывать не надо. Освенцим есть Освенцим»
Татьяна Лебедева вместе со своими родными пережила все невзгоды Великой Отечественной. После неудачной эвакуации из Киева они семьей оказались в партизанском отряде под Смоленском. Вместе с родными попала в руки фашистов. Всех отправили в Освенцим. Детям чудом удалось выжить, и после войны они вчетвером, родные братья и сестры, стали первыми воспитанниками Киевского детского дома №13.

— Татьяна Степановна, каким он был для вас, тот далекий 1945 год?
— Сюда, в Киев, привезли более двухсот человек: малышей и детей среднего возраста. Мне исполнилось тринадцать, и я у них за старшую сестру была, за всеми смотрела. Вечером, пока все не уснут, рассказывала сказки, что-то придумывала и сочиняла. Нужно сказать, что первые полгода прибывшие из концлагеря дети лежали по разным госпиталям. Я в больницу не попала, но постоянно ходила кого-то навещать. Многие находились неподалеку, в областной больнице. И туда надо было пойти, поинтересоваться, как их кормят и лечат. Теперь, когда встречаю бывших воспитанников, они говорят мне: «Ты была для нас как мама». Ко мне всегда относились тепло, и я всех очень люблю. Мы нуждаемся друг в друге и сегодня.

— Как в дальнейшем складывалась судьба ваших товарищей по детскому дому?
— Это действительно был наш родной дом. Все воспитатели как-то по-родительски, по-матерински, по-отечески к нам относились, предоставили возможность держаться в нужных рамках, вести себя примерно и прилежно учиться.
Хочу сказать, что из 280-ти детей примерно моего возраста, вышедших во взрослую жизнь в 14-15 лет (такая тогда была установка), нет ни одного, кто оступился бы во взрослой жизни. Кто хотел учиться, тот работал и учился: в ремесленном училище, на предприятии, в техникуме или институте. Все были очень трудолюбивыми, порядочными, старались поддерживать отношения, морально, а по возможности и материально помогать друг другу. Что касается меня, то по тем временам я считалась переростком. Поэтому директор детдома попросил меня идти не в дневную, а в вечернюю школу. Я училась напротив приюта и много работала. После окончания школы начала учебу в медицинском техникуме, а затем поступила в университет. Окончила университет, потом три года занималась в мединституте, получила второе образование. С 1951 года до сегодняшнего дня работаю научным сотрудником в санитарно-химическом институте (ныне Институт токсикологии).

— Вернемся в 45-й. Вы помните день приезда в Киев?
— Перед зданием приюта раньше проходила железная дорога. И прямо сюда в конце марта 1945-го подошел из Германии поезд с тремястами бывшими маленькими узниками фашистских концлагерей. Сначала нас распределили по разным детским домам, а через месяц нам отдали нынешнее здание детдома. Оно было еще не отремонтировано, с замурованными окнами. Мы его мыли, чистили, приводили в порядок.

— Татьяна Степановна, как вы себя чувствовали после тяжелых лагерных испытаний?
— Когда я ложилась спать, то еще два или три года рыдала в подушку, с ужасом вспоминая прошлое: как уводили маму на казнь, как один за другим погибали мои ровесники. Все это переживалось заново. Думаю, жизнь в фашистском лагере характеризовать не надо. Освенцим есть Освенцим. Я была маленькая, но всегда просилась, чтобы меня брали на работу. Приносила какую-то зелень, бывало, черствую корку хлеба. Свою порцию делила между девочками и таким образом спасала их от голодной смерти. Мы были для фашистов простейшими существами, над нами проводили опыты, каждую неделю брали кровь, делали какие-то уколы. В лагере я братика и сестричек постоянно держала возле себя, не отпускала ни на шаг. Брата уже нет в живых. Он был очень талантливым, умел хорошо петь и рисовать. Окончил институт международных отношений и был дипломатом. Погиб в сорок пять лет: в Индии на него совершили покушение. А мы, сестры, собрались нынче на празднование 60-летия нашего родного дома.

— Вы и ваши товарищи собираетесь не только в детском доме, но и ежегодно молитвенно поминаете невинно убиенных и уже ушедших из жизни…
— Мы постоянно принимаем участие в скорбных богослужениях в Свято-Макариевском храме на Татарке. Ежегодно 11 апреля, в Международный день памяти узников концлагерей, в эту церковь съезжаются многие мои сверстники. Мы молимся о здравии живых и об упокоении всех преставившихся. К сожалению, с каждым годом нас становится все меньше и меньше. В 1990-м году, когда мы впервые приехали к отцу Анатолию Затовскому, прибыло три автобуса, а в этом году — всего 25 человек.

— Человек, переживший страшные невзгоды в столь раннем возрасте, может найти утешение в Церкви, или жизнь заставляет его больше надеяться на собственные силы?
— Я постоянно хожу в храм. От меня близко находится Свято-Покровский женский монастырь. В молодости, после окончания техникума, меня посылали на вызовы к больным. В те годы была смертельно больна настоятельница Покровской обители. Я к ней часто заходила, мы много общались. Игуменья помогла мне разобраться в вопросах духовности, приобщила к Православию. Она прожила недолго, но сыграла, безусловно, большую роль в моей судьбе.
Я абсолютно ничего не боялась тогда и ничего не боюсь сейчас. После того, что мы пережили в фашистском узилище, бояться нам чего-то, особенно исповедовать свою веру, жизненные принципы или убеждения, — просто постыдно.

Подготовил Владимир Свистун

01.08.2005. КІРОВОГРАД. Вірні вшанували небесну покровительку міста

Наталья Воскресенская. Влияние Православия на развитие литературы и становление творчества писателей ХI-ХIХ веков