60-летие протоиерея Анатолия Затовского

01.08.2005 archive, Вестник №47, Юбилеи

60-летие протоиерея Анатолия Затовского
Настоятель киевского Свято-Макариевского храма (на Татарке) протоиерей Анатолий Затовский: «В нашем роду четыре поколения священников»

Узнав о моем решении уйти в Церковь, чиновник назвал меня пропащим человеком

— Отец Анатолий, еще раз поздравляю вас с шестидесятилетием. Быстро пролетели эти годы?
— Как один день, даже мгновение. Как говорится, оглянуться не успел. Кажется, что все еще впереди. Собственно, у Бога тысяча лет — как один день. Вспоминаю, как в 1958 году вышел из ссылки митрополит Нестор (Анисимов). Десять лет отсидел в советских лагерях. Он был в звании митрополита, но центральных епархий ему не давали, потому что сидел. Кировоград был для него, по мнению властей, самым подходящим местом. Это был первый и, может быть, последний раз, когда Кировоградской епархией управлял митрополит. Он рассказывал, что, будучи до революции епископом Камчатским, несколько раз встречался с царем Николаем ІІ и убеждал его развивать в камчатском крае просвещение, строить церкви, школы. Для меня, тогда 13-летнего отрока, это было чем-то вроде сказки о царе Салтане. То есть в 14-ом, 15-м году владыка Нестор благословлял царя Николая, а в 1957-ом году, по прошествии сорока с небольшим лет, уже я брал у него благословение.

— И сколько лет из этих шестидесяти вы в Церкви?
— Почти тридцать. Рукоположили меня 6 января 1976 года. Но это официально. А если учесть, что и отец, и дед были священниками, — вся жизнь, образно говоря, прошла возле храма Божия. Я и на свет появился, когда отец служил молебен в Преображенском храме с. Петроостров Кировоградской области. Вернулся со службы — а тут и я подоспел.

— А чем занимались до рукоположения?
— Как все дети, окончил школу (жили мы тогда в Вознесенске Николаевской области). Потом — Одесский гидрометеорологический институт. Распределение получил в Киев, в Научно-исследовательский институт гидрометеорологии. Пять лет работал в институте. За эти годы юношеское благоговение перед наукой охладело. «Запрети религию — и опиумом станет наука». Я почувствовал, что иду не тем путем в жизни.

— Вас не прельщала научная или административная карьера?
— Карьеру, скорее, могла сделать моя жена. Она получила красный диплом, училось в аспирантуре у директора института. Я был рядовым научным сотрудником. Правда, кроме этого, был профоргом лаборатории.

— Решение уйти приняли сразу или раздумывали?
— Я шел к этому решению постепенно, не люблю резких поворотов в жизни. Вначале был духовный дискомфорт, размышления о правильности избранного жизненного пути. Из института я пришел в редакцию журнала «Православный вестник». И рукополагали меня уже не как научного сотрудника, а как работника церковного журнала. В этом был определенный смысл. В Комитете по делам религий велась отчетность, и там не очень поощряли, чтобы человек с высшим образованием, да еще научный работник, уходил в Церковь. Когда в 1975 году я пришел в Киевраду к уполномоченному по делам религий и заявил о своих намерениях, он первым делом поинтересовался, кто я такой. Я представился сотрудником журнала. Тогда он спросил, где я работал раньше. Я ответил уклончиво — в другом месте. А он говорит: что вы, мол, темните. «Нам все о вас известно, мы все о вас знаем. Как же так! Работник института, государство потратило деньги на ваше образование! Вы учили истмат, диамат, атеизм, и вот — на тебе! В Церковь!» Я сказал, что это наследственное, что и отец, и дед у меня священники. «Ну, — говорит, — тогда с тобой все ясно, ты человек уже пропащий для общества».

— Не в лучшие годы для Церкви вы набрались мужества заявить о своем решении.
— Вы правы. Было в ту пору несколько групп людей, которых приравнивали почти к предателям Родины — евреев, массово уезжавших в Израиль и Америку, диссидентов и таких, как я. Некоторые коллеги, узнав о моем решении работать в православном журнале, переходили на другую сторону коридора, чтобы избежать «компромата». А мой директор вызывал сотрудников и расспрашивал, не замечали ли за мной раньше какой крамолы. Да нет, отвечали они, просто он не такой как все — не матерится, не пьет и не курит. Вот такую «негативную» характеристику мне давали. Правда, со многими сотрудниками я поддерживаю дружественные отношения по сей день и даже окормляю их духовно.

— Коллеги, я вижу, были удивлены вашим поступком. А как отнеслись к нему домашние?
— Тылы у меня защищены. В семье решение обсуждалось и было принято с пониманием. Супруга дала добро. Вспоминаю время своей женитьбы. Когда я приехал домой за благословением, отец не спрашивал, богата ли, красива ли моя невеста, спросил лишь о ее родителях. Я ответил, что они крестьяне, и этого было достаточно. Лишь с годами я понял, почему это было так важно. Словом, жена меня подержала. А ведь было много примеров, когда муж рукополагался в священники, а жена оставляла его по «идейным» соображениям.
Рекомендацию на священство мне давал протоиерей Евгений Барщевский, благочинный Черкасского округа. А до этого у нас в Кировограде он был секретарем епархиального управления. Кстати, отец Евгений предсказал мою судьбу. Однажды он приезжал в наш храм служить с владыкой Иннокентием, а я стоял с посохом и зазевался. Батюшка мне сказал, что владыка уже пошел на молебен, и я через Царские врата побежал за владыкой. Меня вернули, конечно. Но позже отец Евгений говорил, что уже в восемь лет Господь повел меня через Царские врата, то есть указал дорогу моей будущей жизни. В младших классах в Церковь я ходил регулярно, в старших — не так часто, потому что время было непростое, хрущевские гонения. Мне учительница истории часто говорила: «Ты не забывай, кто твой отец». Она, к слову, поставила мне в аттестат единственную четверку по истории, чтобы я не получил золотую медаль.

Власть развалилась, а вера выстояла

— Вы сказали, что у вас и отец, и дед были священниками.
— Да. Дед протоиерей Михаил Затовский (1890-1953 гг.), отец Леонид Затовский (1915-1990 гг.), дядя протоиерей Всеволод (родной брат папы). А еще у нас в роду есть священномученик. Протоиерей Иоанн Затовский, мой двоюродный дедушка, брат дедушки Михаила Затовского, был расстрелян в 1938 году в Черкассах. Расстреляли его за преданность вере.
Отец Иоанн жил в 30-е гг. ХХ в. в Корсуне, служить было негде: все храмы были закрыты. Он стал искать способы открыть храм: его духовные чада собирали средства на ремонт церкви, которая рушилась в запустении, ведь новая конституция декларировала, что теперь каждый имеет право верить и молиться. Уже более двадцати лет верующие не смели и надеяться на такое. Но органы НКВД не дремали, и пока священники и верующие планировали возродить богослужения, в недрах НКВД составлялись списки «неблагонадежных» и устанавливалась очередь арестов. За отцом Иоанном пришли 29 декабря 1937 г. и допрашивали всю ночь. «…Группировал вокруг себя кулацкий элемент, … совершал религиозные обряды, собирал деньги на ремонт, подписи за открытие церкви, вел антисоветскую агитацию…». 31 декабря тройка НКВД вынесла приговор: расстрелять!
14 января 1938 г., во время массового расстрела духовенства Черкасс, отец Иоанн Затовский принял мученическую смерть, не отрекшись от Бога и сана. 26 мая 1998 г. он был причислен к лику святых. Так что есть предстатели наши в небесных обителях.
А дедушка мой, отец Михаил, избежал такой участи. Когда начались массовые аресты, он взял кусок хлеба и ушел в Медведовский монастырь в Черкасской епархии. Монастырь был тогда закрыт и превращен в лесопильню. Там дедушка работал. Так и переждал лихую годину. Вернулся он в 1941-ом и стал служить в Шполе, где мой папа учительствовал.
Расскажу и об отце. Он закончил семилетку. Дальше сыну священника дорога к образованию была закрыта. Для того чтобы продолжить обучение, его через суд усыновила родная тетя. Он изменил фамилию и поступил в черкасское медучилище. Но соученики подметили, что он поддерживает отношения с отцом, ездит к нему. В результате в конце первого курса из училища его выгнали. Позже удалось поступить на рабфак, затем в Черкасский пединститут, по окончании которого он преподавал в школе физику и математику. Он рассказывал, что когда был преподавателем, закрывался в физкабинете, вроде для подготовки к урокам, а сам молился. А на большие праздники — на Пасху, на Рождество — уходил далеко в поле, где никого не было, и пел праздничные богослужения. Душа требовала молитвы. В 1942 году он рукоположился. В 1947 году заочно окончил Одесскую духовную семинарию, а в 1955 году — Ленинградскую духовную академию, через год защитил кандидатскую работу.
В 1957 году по его инициативе в г. Вознесенске, где он служил с 1952 года, была построена Вознесенская церковь. О характере отца можно судить по примеру из его жизни. Так, во время строительства храма он поломал ногу. Выйдя из больницы, хромая, каждый день приходил к церкви руководить строительством. На костылях стоял и во время освящения храма.
Отец до конца дней совершенствовал свой духовный уровень, читал богословскую литературу, выписывал десятки церковных и светских журналов и газет, писал проповеди и статьи для журнала «Православный вестник». У него была огромная библиотека. А к 1000-летию крещения Руси стараниями моего отца Леонида Затовского был расписан Вознесенский храм, построены купола, колокольня.

— Получается, что весь ваш род, кто больше, кто меньше, претерпел за веру. Но призванию своему никто не изменил.
— Советская власть хотела вытравить религию каленым железом. Наверное, за это, в конце концов, и была она наказана, развалилась, как карточный домик. А вера выстояла. Я по этому поводу часто привожу следующий пример.
В 1937 году настоятелю Борисо-Глебского храма Михаилу Едлинскому и протоиерею Александру Глаголеву, двум знаменитым профессорам Киевской духовной академии (Иоанн Кронштадтский говорил: «Зачем вы приезжаете ко мне, если у вас есть отец Михаил Едлинский), было под 80. Казалось — какую опасность они, немощные старцы, представляли для власти? Но их расстреляли. Прошло четыре года. С приходом немцев (их, конечно, никто не любил, но изменилась ситуация) открылись храмы, и в Свято-Макариевский храм пришел отец Георгий Едлинский, сын отца Михаила. Рукоположился и сын отца Александра Глаголева отец Алексей. Папа мой рукоположился, несмотря на то, что его родного дядю всего четыре года как расстреляли. То есть, несмотря ни на что, были верующие люди, шли в священники, не боялись, хотя опасно это было, ведь у всех семьи, дети.

Преемник Старца с большой буквы

— Вы не сразу стали настоятелем?
— Нет. Несколько месяцев в 1976 году был диаконом на Соломенке, затем два года диаконом Флоровского монастыря. После рукоположения во священника был назначен настоятелем Покровского храма в Требухове под Киевом. Четыре года прослужил в храме села Плоское, тоже Броварского района. А в 1984 году в день памяти Георгия Победоносца и мучеников Анатолия и Протолеона назначен в Свято-Макариевский храм, где с тех пор и служу уже 21 год. На этом посту я сменил знаменитого батюшку Георгия Едлинского, представителя славной плеяды Едлинских. Любопытно, что назначение было в наш общий день Ангела. Отец Георгий уже давно просил помощи. В 84-ом году ему было 82 года. Это был удивительный пастырь, образец для священников, старец с большой буквы — любвеобильный, эрудированный, толерантный, способный найти подход к каждому. Разумеется, я о нем знал и ранее, общался с ним немного. Его обожала православная интеллигенция. В ту пору верующий приравнивался к диссиденту. А Макариевская церковь, кроме того, что там был такой замечательный настоятель, находилась в тихом, уютном месте. Там было гораздо меньше недремлющих глаз. Приходило много молодежи на богослужение и для беседы с о. Георгием.

— Вы волновались, получив назначение в знаменитый храм? Ведь вашим предшественником был сам Георгий Едлинский!
— Ответственность была очень велика. Но я и не спешил утверждать свое главенство на приходе, только номинально был настоятелем. Старался вести себя деликатно, не спешил распоряжаться. В течение нескольких лет нашего совместного служения отец Георгий продолжал быть настоятелем. Даже зарплату мне выплачивал отец Георгий. Тем не менее я не считал себя ущемленным. Прихожане говорили об отце Георгии «наш батюшка», а обо мне — «молодой батюшка». Так было до 22 декабря 1988 года, до его мирной и безболезненной кончины.

— Вы сохраняете какие-то особые традиции, которые сформировались при прежнем настоятеле?
— Наш храм был построен в 1897 году как церковь-школа. Инициировал ее строительство протоиерей Константин Терлецкий, настоятель Федоровской церкви на Овручской улице, и помогало ему духовно-просветительное общество. Эту традицию просветительства мы храним и развиваем. Сегодня возникла потребность в строительстве духовно-просветительного центра. 14 мая 2004 года Блаженнейший Митрополит Владимир освятил напротив храма место для строительства этого центра.
Что еще? Поскольку в требнике есть молитва о жене, которая извергла младенца, отец Георгий Едлинский исповедовал таких раскаявшихся жен и молился за них. Не все священники поддерживают это. Мы же храним эту традицию.
Еще в традиции нашего прихода — служить почти каждую пятницу парастас, как это было при отце Георгии.

Ветер перемен

— С вашим приходом связано возникновение новых направлений деятельности — в области просвещения, издательской, по увековечиванию памяти жертв фашизма. Или это было развитие начатого при отце Георгии?

— Это, скорее, возрождение того, что было свойственно Церкви в старые времена. В условиях социалистической действительности развитие масштабной деятельности было невозможно. Отец Георгий просто искренне служил, тихо молился, беседовал с прихожанами. Даже в 80-е годы, когда пришел я, возможна была только индивидуальная, негласная, тихая катехизаторская деятельность. А что касается обустройства храма, то на каждую мелочь нужно было разрешение властей. Например, нужно отремонтировать ступеньки в храме — бери разрешение в райисполкоме. А в 85-ом году на Пасху мы прятали детей под стол, когда в храм неожиданно приехал уполномоченный по делам религий.
Только с приходом перестройки, когда ветер перемен повеял в наши паруса, можно было постепенно выходить на новые горизонты. Особенно поменялась ситуация в связи с подготовкой к тысячелетию крещения Руси. Весь православный мир собирался отмечать это событие. Было бы непонятно, если бы это торжественное событие проигнорировали в нашей стране. В 1986 году в Киеве прошла первая международная конференция, посвященная знаменательной дате. К нам съехались ученые со всего мира — богословы, историки, археологи. Уже было видно, что мы не можем отметить праздник кулуарно. Все, и в том числе власти, понимали, что делать это нужно на государственном уровне. Высокоторжественно прошло празднование в Москве, Киеве, Ленинграде, Владимире. В честь 1000-летнего юбилея Кабмин УССР вернул Церкви Киево-Печерскую Лавру. Как раз в 1988 году мы открыли кружок по изучению закона Божия — прообраз будущей воскресной школы, первой в Киеве в советские времена. Затем стало понятно, что для развития просветительской деятельности не хватает православного чтения. Мы стали издавать детский православный журнал «Вертоград». Впервые в Украине издали малоизвестное в ту пору произведение Н. Гоголя «Размышления о Божественной литургии». Это был тот Гоголь, которого от нас тщательно скрывали. Помнится, я подарил только что вышедшую книгу учительнице, которая закончила пединститут в Нежине, где когда-то учился Гоголь. Она была очень удивлена, что такое произведение существует. Очень много книг мы распространили по школам и библиотекам. В общем, государство уже не так препятствовало различной церковной деятельности. Зато возникли другие проблемы.
В 1991 году в Киеве прошел первый всеукраинский межрелигиозный форум. Я был его председателем. Собрались представители всех конфессий. Участие в нем принял председатель Верховного Совета Леонид Кравчук. Кстати, лозунг, который был провозглашен тогда (независимому государству — независимую Церковь) только навредил, привел к расколу. Таковы были последствия грубого вмешательства государства в церковные дела. Когда в 1996 году в составе делегации украинской общественности я посетил Сербию, Иван Драч, возглавлявший нашу делегацию, как бы шутя, а на самом деле вполне серьезно то и дело называл меня «зрадныком» украинского народа, москалем, пятой колонной в державе. Но взяли-то меня в поездку потому, что с представителем другой конфессии никто в Сербии просто не стал бы разговаривать.

Что это за разговоры о Боге «в том или ином виде»?

— Отец Анатолий, вы являетесь председателем Всеукраинского педагогического общества. Расскажите об этой стороне своей деятельности.
— Два года назад мы провели учредительный съезд и создали Всеукраинское православное педагогическое общество на базе Киевского православного педагогическое общества, которое было создано ранее. Наше общество издает журнал «Вісник православної педагогіки», выпустило одно из первых учебных пособий по основам христианской этики для младших классов. Сегодня мы пытаемся сконцентрировать передовой опыт православных педагогов и донести его во все уголки Украины. Мало кто у нас сейчас в этом плане что-то понимает и делает.

— Президент В. Ющенко ставит задачу с 1 сентября внедрить в школьные программы предмет «Христианская этика». Как у нас принято, если Президент о чем-то говорит, все воспринимают это как руководство к действию. Но, говоря об этом предмете, Виктор Ющенко высказался весьма туманно — нужно рассказывать о Боге «в том или ином виде». Как вы полагаете, устраивает ли такой подход Украину?
— Ни в коей мере это не устраивает нас и не устраивает народ Украины. Потому что мы народ с тысячелетней православной традицией, тысячелетней православной культурой.
Православие освятило наши национальные интересы и традиции, наполнив их высшими смыслами любви, самопожертвования, доброжелательности, миролюбия, прощения.
Влиянием именно православной веры обусловлены положительные качества национального типа украинского характера, семейного устройства, сила любви к Отчизне. История Украины доказывает, что высочайшего расцвета наше общество, его культура и образование достигали в те эпохи, когда Православная Церковь и власть вместе прилагали усилия для подъема и развития народа и государства.
Следует напомнить, что в 1988 году мы отмечали не только 1000-летие крещения Руси, но и юбилей начала просвещения на ее землях, потому что вместе с византийскими архиереями пришли к нам и учителя.
В середине XVI в. архидиакон Павел Алеппский, сопровождая Антиохийского патриарха Макария в Москву, так описал свои впечатления об Украине: «По всей земле казаков мы увидели замечательную черту, поразившую нас: все они, включая женщин и детей, знают грамоту, порядок церковного богослужения и песнопения. Даже детей-сирот священники не оставляют на улице, но проявляют заботу о них и учат грамоте».
Что же мы имеем сегодня? Да, светский характер школы задекларирован, но она же должна открыть детям и след, который оставило Православие в культуре и истории нашего народа. Есть равенство религий перед законом, но это ни в коем случае не означает их тождественности перед культурой, историей человечества, и особенно Киевской Руси. Мы должны постоянно напоминать детям, что запорожские казаки защищали не просто родной край, свой народ, но и свою православную веру, свою Православную Церковь.
Они должны знать имена национальных светочей, цвет и гордость украинского народа — митрополитов Илариона, Петра Могилу, Димитрия Туптало (Ростовского). Не лишним будет напомнить, что такие выдающиеся украинцы, как Тарас Шевченко и Григорий Сковорода, Константин Ушинский и Николай Пирогов, Иван Котляревский и Николай Гоголь, другие выдающиеся личности, были православными.
Мы работаем над программами для школы уже много лет. Есть у нас замечательные учебники. Есть учебник нашей землячки из Донбасса Ольги Янушкявичине, которая сейчас живет в Вильнюсе. Учебник переведен на русский, чешский, финский и многие другие языки. В Вильнюсе школьники занимаются по нему, хотя православных в Литве только десять процентов. Отбросить нашу православную традицию и учить только основы этики будет на руку, в первую очередь, сектантам, чуждым украинской традиции. Предмет должен называться, по нашему мнению, «Христианская этика в украинской культуре». Мы уже подготовили обращение к Президенту, подписанное главами четырех конфессий Украины (УПЦ, УАПЦ, УПЦ КП, УКГЦ), в котором изложили свое видение христианского просвещения в школах. А пока мы пишем обращения, огромными тиражами выходят сектантские учебные пособия, написанные американцами.

— Курс хотят подготовить уже к началу учебного года. У вас есть опыт, наработки. Скажите, к вам кто-нибудь обращался из Министерства просвещения, Академии наук?
— Недавно прошел круглый стол в Министерстве просвещения и науки Украины. Работники министерства, ведущие педагоги, ученые и представители Церкви обменялись мнениями. Было принято решение о создании образовательно-церковной комиссии при Министерстве образования и науки Украины, первоочередным заданием которой будет создание учебной программы, программы подготовки преподавателей. Для выполнения поручения Президента Украины Виктора Ющенко, данного главам областных администраций, Министерству образования и науки было предложено ввести преподавание предмета «Христианская этика в украинской культуре» в 1-11 классах общеобразовательных учебных заведений Украины.
Для соблюдения принципа добрососедства в учебной программе «Христианская этика в украинской культуре», а также для представления в этой программе культур и традиций, исторически представленных в Украине, было предложено пригласить к работе в комиссии в качестве наблюдателей и экспертов представителей римско-католической, протестантской, иудейской и исламской традиций.

Наше сегодняшнее преклонение перед иностранщиной особо раболепно.

— Вы говорите, что ваш храм стоит в укромном месте, но тем не менее в это укромное место уже проникли инославные, разного рода протестанты.
— Неподалеку от нас, на Щекавицкой горе, стоял огромный православный храм Всех Святых. Он был виден отовсюду на подъездах к Киеву. В тридцатые годы его разрушили. Сейчас почти на этом месте при поддержке президентов Турции и Украины построен мусульманский культурный центр, а чуть ближе к Подолу выросли, по сравнению с нашим храмом, настоящие протестантские хоромы.

— Вас как представителя ведущей конфессии в государстве это беспокоит?
- Духовный вакуум, насильственно созданный в прошедшие десятилетия, сегодня постепенно заполняется, и люди стремятся к активному поиску смысла жизни. Многие устремляют свой взгляд на Запад, пытаясь там найти эталон общественной и духовной жизни. Наш народ, воспитанный в духе безверия, бросился в секты, как бабочка на пламя. Мы забыли, что еще два-три века назад наши предки были глубоко православными.
Многолетнее господство атеистического режима в Украине насильственно лишило несколько поколений людей истинной веры православной, породило пустоту в душах. В этих условиях возрождаются старые гностические культы и возникают так называемые новые религиозные движения, которые пересматривают всю систему христианских ценностей, пытаются найти мировоззренческую основу в реформированных восточных религиях, а иногда обращаются к оккультизму и колдовству. Вначале 90-х годов в Украине было 15 конфессий. За 10 лет независимости Украины это количество увеличилось до 70. Минюст Украины зарегистрировал даже две сатанинские секты.
Наша страна всегда была православной и таковой останется. А то, что наш народ идет к проповедникам разного толка, конечно, печально. Люди, прошедшие их обработку, часто обращаются затем к психиатрам. Некоторые из них остаются без работы, жилья и средств к существованию. Что делать? Запретить то, что разрешено властью, мы, конечно, не имеем права, но показать во всем величии наши духовные традиции можем. К нам в церковь приходит один индус. Он давно живет в Украине, у него здесь бизнес, семья, детей крестил в православном храме. Он, не изменяя своей вере, приходит в наш храм молиться каждое воскресенье. Как-то он мне сказал: наша религия — это философская система, а здесь я чувствую присутствие Бога.

— Мне кажется, вы не в восторге от европейского курса, который сегодня с таким энтузиазмом пропагандируется.
— Франция недавно проголосовала против европейской конституции. Я считаю, нам тоже нужно заявить о своей самобытности. Мы же живем с какой-то постоянной оглядкой на Запад. А что скажет Америка, а что скажет ЕЭС, а что скажет ЮНЕСКО? Наше сегодняшнее преклонение перед иностранщиной особо раболепно.

— Что вас как священника и как человека, имеющего отношение к педагогике, радует и расстраивает? Я имею в виду современную молодежь.
— Огорчает, прежде всего, восприимчивость нашей молодежи к той грязи, что так навязчиво пропагандируется по телевиденью и в других СМИ. Культ потребительства, насилия, пошлости пагубно влияет на юную психику. Если лет двадцать тому назад детей с неврозами было четыре процента, то сейчас эта цифра выросла в 10 раз. Что еще удручает? Недавно прочитал в какой-то из газет о том, как двух юношей унесло на лодке в море. На третий день их нашли возле Новороссийска. Оба от безысходности перерезали себе вены уже на второй день. Один из них умер, а второй еще не успел истечь кровью. О чем это говорит? О слабой силе духа, об отсутствии веры. Ведь возможности человека намного выше. Масса примеров, когда люди выживали в гораздо более страшных условиях.
С другой стороны, в храмах стало больше людей, в том числе молодежи. Раньше мы служили одну литургию, теперь служим две. Все больше людей приходит в храм, чтобы найти здесь духовную поддержку и утешение.

Надеюсь, что будет пятое поколение священников Затовских

— Как правило, прихожане не всегда знают о невидимой стороне жизни своего пастыря. Если можно, поведайте о своих увлечениях.
— В школе и в институте это были занятия спортом. Настольный теннис, легкая атлетика, стрельба. Увлекался филателией. Коллекционировал марки по теме «Иконопись». К юбилею крещения Руси подготовил выставку марок «Тысяча лет со Христом». Она была частично выставлена в Музее истории Киева.

— Отец Анатолий, вы говорите, что шестьдесят лет прошли быстро. Но кажется, что все еще впереди. Что впереди?
— Вот построим, даст Бог, просветительский центр. Надеюсь, что нам все же удастся создать мемориал жертвам сырецкого концлагеря с храмом и музеем. Когда возле памятника погибшим футболистам киевского «Динамо» на Сырце в 1998 году строили жилой дом, нашли кости советских солдат, погибших в концлагере. Это подтвердила экспертиза. Кости собрали в десять гробов. И эти останки мы перезахоронили. Появилась идея создать там мемориал. Она была воспринята с энтузиазмом, но до сих пор дело так и не сдвинулось с места, несмотря на письма Блаженнейшего Митрополита Президенту. Печально и обидно, что, когда в годовщину памяти жертв концлагеря корреспонденты расспрашивали молодежь, по какому поводу проходит митинг, почти никто не смог сказать ни слова ни о Бабьем яре, ни о сырецком концлагере.
Что еще? Книгу подготовлю по истории Макариевской церкви, но это, наверное, перед смертью.

— Вы так просто произносите такое страшное слово.
— А почему страшное? Memento mori. Помни о смерти. Православный человек должен и говорить о ней спокойно, и встречать ее спокойно. Я много на своем веку перехоронил людей. Люди, далекие от Церкви, отчаянно рыдают на похоронах даже девяностолетних бабушек. Такие вопли! Я спрашиваю: вы что, хотите, чтоб она вечно жила? Ее душа уже отошла от бренного тела, и она в лучшем мире. У нее уже ничего не болит. Что такое смерть? Переход от одной формы существования в другую. Так что я особо не переживаю.
Я счастлив, что матушка моя, мой начальник тыла, во всем меня поддерживала и поддерживает, что старшая дочь закончила регентское отделение Петербургской духовной семинарии и сейчас занимается редакцией духовной литературы. Ее муж — священник. Младшая дочь окончила Черниговское духовное училище, а в этом году получила диплом иняза и работает в Информационно-просветительском центре Киево-Печерской Лавры. В Одесской епархии служат мои племянники, сыновья сестры, — отец Олег и отец Леонид Затовские. Это уже четвертое поколение священников Затовских. Есть внуки. Надеюсь, что будет и пятое поколение духовенства.

Беседовал Валерий Полищук

Международная церковно-историческая конференция «Духовное наследие Крыма»

Блаженнейший Митрополит Владимир: «Поместная Церковь в Украине уже существует»