Диакон Андрей Кураев: «Юридическая база для возможных гонений на Церковь уже готова»

01.03.2003 archive, Вестник №18, Юбилеи

К 40-летию диакона Андрея Кураева

Врез диакона Андрея Кураева

к 40-летию Профессор Православного Свято-Тихоновского богословского института, заведующий кафедрой апологетики, старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ диакон Андрей Кураев родился в 1963 году в Москве. Семья Кураевых была атеистической. В старших классах школы Андрей выпускал газету «Атеист». Затем, поступив на философский факультет МГУ, учился на кафедре научного атеизма. Во время учебы в университете Кураев получил доступ к хорошей библиотеке, конфискованной у храмов и монастырей. Сопоставляя атеистическую пропаганду с Евангелием, Андрей убедился, что официальная пропаганда «безбожно» лжет, а критика Евангелия бьет мимо цели.

«Первыми религиозными авторами, которых я читал, были Франк и Шестов, –– вспоминает Кураев. –– Они показали мне, что можно быть человеком ХХ века, оставаясь при этом христианином. На третьем курсе МГУ я всерьез «заболел» Достоевским. Сначала я понял, что есть дьявол, и только потом, что есть Христос».
Осенью 1982 года Андрей Кураев принял крещение. По окончании университета поступил в аспирантуру. Но, не закончив ее, стал секретарем ректора Московской духовной академии. Затем поступил в семинарию. Следующий поворотным моментом в его судьбе стал 1988 год. Знакомая пригласила Андрея Вячеславовича на диспут в Коломенский пединститут. В зале собралось много профессоров и студентов. Неожиданно случилось так, что профессиональные атеисты были легко побиты «каким-то семинаристом». Поэтому тут же нашлись силы, захотевшие отправить Кураева подальше от Москвы. Таким образом, он попадает в Румынию.
«Двухлетний опыт пребывания в Румынии был для меня очень важен, –– вспоминает отец Андрей.–– Там я увидел нерусское православие. Кроме того, Румыния –– очень религиозная страна, в ней сохранилось много древних церковных традиций. Но самое важное, что там произошло: меня рукоположили».
В 1990 году Патриархом стал Алексий II-й, и ему понадобился референт, который «умеет писать». Ректор порекомендовал отца Андрея. «Патриарх, –– вспоминает о. Андрей, –– встретил меня с улыбкой: «Говорят, Вы умеете хорошо писать?» –– «Нет, Ваше Святейшество, я пишу только из лености и ради экономии –– чтобы не повторять десять раз одно и то же». Вместе посмеялись. И меня взяли. В это время я знакомился с политическими и общественными деятелями. Видел, из каких побуждений исходят люди, делающие политику. При этом сам никогда не стремился заниматься ею. А возложенные на меня обязанности воспринимал как послушание».
Сам отец Андрей считает, что его призвание –– педагогика. В январе 1993 года он стал деканом богословского факультета Православного университета в Москве. Он вернулся и в МГУ –– на родную кафедру, которая теперь называется кафедрой истории религии. Его курс по православию один из самых посещаемых (на одного «обязательного» студента приходится пятнадцать вольнослушателей). Диакон Андрей Кураев активно выступает в периодической печати». Сам же он часто говорит: «Я невысокого мнения о своем публицистическом таланте, а тем более о богословском. Пишу только тогда, когда вижу, что никто больше этого не делает…» В 1993-1996 гг. он декан философско-богословского факультета Российского православного университета св. Иоанна Богослова. В 1994 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата философских наук в Институте философии РАН. В 1995 г. –– кандидатскую работу по богословию в Московской духовной академии. В 1996 г. ему присвоено ученое звание профессора богословия. В июне 1997 г. состоялась защита докторской диссертации по философии на кафедре философии религии и религиоведения МГУ.
В настоящее время диакон Андрей Кураев ведет активную миссионерскую деятельность и является членом экспертно-консультационного совета по проблемам свободы совести при Комитете Государственной Думы РФ по делам общественных организаций и религиозных объединений.

Диакон Андрей Кураев: «Юридическая база для возможных гонений на Церковь уже готова»

Отец Андрей, каковы, на Ваш взгляд, основные проблемы, стоящие перед христианством в третьем тысячелетии?

Сейчас основная проблема для человека Церкви — как выжить. Как остаться самим собой, то есть православным? Уже давно подмечено, что восточное и западное христианство ориентируются на разные апостольские традиции. Западная Церковь — Церковь апостола Петра — активна, деятельна, воинственна. Восточная Церковь, она же Православная — Церковь апостола Иоанна — более философична, созерцательна, размышляющая. Ей намного ближе опыт старчества, чем миссионерства.
Так в Евангелии от Иоанна Господь говорит апостолу Петру: «когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь” (Ин. 21; 18). Так и Католическая церковь. Пока она была молода и сильна, она повелевала королями и государствами, а сегодня она повязана поясом американской геополитики. Что же касается апостола Иоанна, то именно о нем говорит Господь Петру: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?» (Ин. 21, 22). Действительно, апостол Иоанн пребывает, мы очень мало знаем о его жизни, его кончина отличается от других апостолов. Церковное предание говорит, что последние годы жизни он открывал уста, только чтобы сказать: «Дети мои, любите друг друга». Не столько его проповедь, сколько молитва способствовала росту Христианской Церкви.
Нечто подобное происходит в последние столетия и в жизни Православия. Не столько проповедь, сколько пребывание и молитва. Когда все вокруг меняется, хоть что-то должно оставаться неизменным и прежним. Поэтому, мне кажется, что подвиг Православной Церкви заключается, в первую очередь, в хранении самой себя.
Когда я еще был аспирантом, приехал к нам некий канадский богослов. Естественно, в те советские времена он маскировался под философа. Ему составили специальную программу с посещением храмов и служб в Троице-Сергиевой Лавре. И вот, уезжая к себе на родину, он сказал самое главное свое впечатление: «Я всегда думал, что Православие – это мертвая Церковь, которая погребена в прошлом, погребена своими невыносимыми традициями. Наши общины пребывают в диалоге с современной культурой, с современностью, а вы этого делать не можете. Но когда я побывал в ваших храмах, на ваших службах, посмотрел, как молятся ваши люди, то я понял, что — да — ваша Церковь не современна, но вы сохранили то, что мы в погоне за современностью потеряли. Вы сохранили ощущение трансценденции, ощущение Бога, Который возвышается над всем в мире». Это умение предстоять Ему более всего поражает европейца, посещающего наши храмы и в России, и в Украине. Их поражает, как люди могут стоять по четыре-пять часов на молитве. Для них любая наша прихожанка — это исповедница и мученица.
Так вот, мне бы очень хотелось, чтобы Церковь осталась сама собой.

Времена изменились, Церковь вышла из состояния отстраненности от жизни общества. Изменилось ли что-нибудь для Русской Церкви? Неужели она должна только созерцать то, что ее окружает?

Для людей, которые привыкли к бесконечному мельканию видеоклипов и новостей, очень важно увидеть нечто стабильное, неизменное. И, слава Богу, что в глубине своей Церковь не меняется. А последние 15-20 лет — это не такой большой срок, чтобы изменения вошли в глубь церковной жизни и ее поразил дух секуляризма.
Перемены, безусловно, есть. Но самое большое изменение, которое произошло, — это то, что мы изменились в размере. Когда человечек маленький и у него есть на теле родимые пятна, они так же малы, как и он. А когда человек вырастает, увеличиваются и родимые пятна, становясь более заметными для окружающих. Так и с Православной Церковью. Просто, и хорошее, и скандальное, что есть у нас сегодня, было и в советские времена. Только оно было минимизировано. Теперь всего стало больше, и оно стало более заметно. Больше приходов, больше монастырей, больше духовных школ, но и больше скандалов, больше хапуг и так далее. В конце концов, число тех, кто готов предать, во все времена примерно одно и то же. Каждый двенадцатый… И так как их теперь больше, они заметнее.
Хотя существует еще и закон средств массовой информации, в соответствии с которым Церковь похожа на уэлсовского человека-невидимку. Несчастного смогли заметить и поймать только по кускам грязи, которая прилипала к его ногам. Так и светские СМИ замечают Церковь только по скандалам. Такова природа и нравы современной журналистики. А раз так, то Церковь должна сама организовывать такие ситуации, которые станут информационным поводом, о котором будут говорить. Необходимо использовать технику направленного взрыва.
Вот прекрасный пример: ситуация в Екатеринбургской епархии. Екатеринбург — это страшный город. Нигде в России я не видел такого количества порнографических объявлений. Ими обклеены все фонарные столбы в центре города. Это очень неприятное зрелище. И вот, когда епархия устала уговаривать власть навести порядок, епархиальный молодежный отдел дал объявления во все газеты, что в Екатеринбургском Крестовоздвиженском монастыре принимают эти объявления по 10 коп. за штуку. Охотники легкого заработка быстро очистили город. Это, конечно, вызвало скандал, газеты подняли шум, но мэрия не прислушалась, и объявления появились вновь. Тогда молодые люди из студенческого православного братства (а эта организация напрямую от епархии не зависит) взяли и заклеили номера телефонов телефонами приемной мэра, а затем появилась еще полоска «Чернецкий –– останови своих сутенеров!». Через три дня город был полностью очищен по распоряжению мэра, порядок поддерживается и сегодня. Вот вам пример, как использовать тактику проповеди через скандал. Екатеринбуржцы реализовали мою давнюю мечту, чтобы каждый православный подросток носил в кармане печать с надписью «Осторожно, секта!» и ставил ее на сектантских объявлениях. Тогда сектантская реклама будет работать против них самих.

В последнее время говорят о глобализации и различных типах цивилизации. Действительно ли существует восточно-христианская цивилизация?

Я не думаю, что можно говорить о какой-то особой восточно-христианской цивилизации. Мне кажется, что православные — это старообрядцы Европы. Для меня — это высокая оценка. Старообрядцев сейчас не принято ругать, наоборот, когда говорят о староверах, то подчеркивают, что это мужественные люди, сохранившие свою веру. Мы храним ту систему ценностей, которая была своей в Европе всего несколько столетий назад. Слухи о наших различиях сильно преувеличены. Эти различия начали появляться скорее в советскую эпоху. Я не поклонник евразийской идеи. Для меня Россия — это часть Европы, часть западной цивилизации. При этом поясню, что Запад в понятии религиозном — это пространство от Британии до Персии включительно. Даже ислам — это типично западное явление, которое определяется наличием идеи личностного Бога и личностного спасения человека. Это типично западная идея. Дальше на Восток подобных идей нет.
Конечно, это неоднородное пространство. Христианство и ислам — это разные миры. Да и в христианстве существуют разные модели поведения. Но все же. Когда говорят, что Россия — это Евразия, я спрашиваю, а что в нашей культуре, собственно, азиатского? Что у нас есть такого, чего нет в британской культуре, например? Покажите мне идеи, которые пришли к нам из индийской или китайской культуры. Нет таких идей. Если что-то пришло или через Пифагора, или через Платона, то оно впиталось всей западной культурой. Ведь из того, что у Пушкина есть «Бахчисарайский фонтан», еще не следует, что русская культура мусульманская. Точно так же, если в Англии люди пишут об Индии, это не означает, что индийская культура сформировала культуру английскую или оказала на нее решающее влияние.
Различия определяются различными национальными темпераментами. Естественно, украинцы отличаются от русских, но и среди украинцев, в зависимости от региона, разные характеры. Поэтому различия между нами более связаны с национальными чертами, нежели с конфессиональными.

В связи с развитием информационных технологий, процессами унификации мира появились возможность манипулировать общественным сознанием. Говорят о формировании нового мирового порядка, новой цивилизации, которая бросает вызов Христианству. Что Вы думаете по этому поводу?

Поэтому я и говорю, что мы старообрядцы Европы, ибо сама Европа отрекается от христианской системы ценностей. Действительно, на наших глазах рождается новый миропорядок, достаточно тоталитарный, основанный отнюдь не на свободе и уважении к правам человека. В прошлый мой приезд в Киев мне подарили вестник представительства Европейского Совета в Украине. И исполняющий тогда обязанности главы Евросоюза в интервью об антиглобалистах, которые представлены в основном левыми (коммунистами, маоистами, троцкистами), говорит, обращаясь к ним: посмотрите, с кем вы оказались в одном лагере— с крайне правыми — с фашистами, националистами и религиозными фанатиками, «которые думают, что в наши дни можно жить и умирать по Библии или Корану» (?!). Если официальный представитель Евросоюза заявляет, что жить по Библии — это вопиюще, то я, как христианин, понимаю, что у меня, как человека, который желает жить по Библии, в этом обществе могут быть серьезные проблемы. Действительно, в связи с процессами унификации, созданием единой законодательной базы и тому подобным, есть серьезные основания для тревоги. Например, Европейская хартия основных прав (аналог Всеобщей декларации прав человека) запрещает ущемление в правах при приеме на работу по полу или сексуальной ориентации. Если бы это касалось только госслужбы — это одно, но это возводится в универсальный принцип. Возникает вопрос о выживании традиционных конфессий, где существует только мужское священство, а гомосексуализм является каноническим препятствием для рукоположения в сан. И тогда православные, да и католики, могут оказаться вне законов современной Европы. И таких, на первый взгляд, мелочей достаточно много. Можно смело сказать, что юридический аппарат, законодательная база для возможных гонений на Церковь уже готов. Или, например, закон об экстремизме. К экстремизму относят и разжигание межконфессиональной и межрелигиозной розни. Но если я буду говорить, что православная традиция иконопочитания более правильна и более человечна, чем баптистская практика иконоборчества, то этой фразы достаточно, чтобы обвинить меня в пропаганде религиозного превосходства и межконфессиональной розни? При желании, более чем достаточно. И юридическая база готова. Остается ждать, когда начнутся физические гонения.
Я считаю, что на наших глазах разворачивается очень важный для будущего человечества конфликт вокруг Афона. Европа добивается, чтобы Афон уважал права всех людей и разрешил доступ женщин. Тут вопрос серьезнее, чем обычный феминизм. Проблема в том, разрешит ли европейская демократия быть другими, жить по своим внутренним законам в соответствии с религиозными традициями. Если создается клуб миллионеров, то ни один бомж не сможет в него попасть потусоваться. Но если дело касается православных, то Европа считает возможным для себя вмешиваться во внутренний устав монастырской жизни. Мне кажется, что это проверка для Европы на подлинную демократичность.

Одновременно с этим греческое правительство не только защищает права Афона на инаковость, но и начало отселение монахов одного из афонских монастырей, где с 60-х годов не поминают Вселенского Патриарха. Не получится ли как с имяславцами, когда русское государство с помощью войск само ограничило присутствие русского монашества на Афоне?

В ситуации с монастырем Эсфигмен все как раз традиционно и канонично. Существует правило Карфагенского Собора, которое гласит, что если в епархии появились раскольники, то епископ обязан обратиться к императору с просьбой прислать войска для очистки храмов от раскольников. Так что с точки зрения церковной истории, церковных канонов и греческой традиции, учитывая, что есть мнение не только Вселенского Патриарха, но и афонского Кинота, который вот уже более 20 лет не признает даже постриги Эсфигмена, все выглядит традиционным и оправданным. Это не модернизм и не проявление глобализации.

Романы-антиутопии Оруэлла и Хаксли в последнее время перестают быть фантастикой. К возможности манипулировать сознанием добавилась проблема клонирования. Что Вы думаете об этом?

ХХ век нас хорошо научил, что не все, что можно, нужно. Не все достижения науки и прогресса надо применять. ХХ век завершился убеждением о необходимости моральной и социальной ответственности ученых.
Отрадно и удивительно, что мнение по отношению к клонированию в мире почти однозначное. В большинстве стран принимаются законы, запрещающие клонирование человека. Но всегда найдутся страны-изгои, тайные фонды и лаборатории, сумасшедшие ученые. Так что остановить это, скорее всего, не удастся.
И тогда надо четко и ясно сказать себе о том, почему мы против клонирования и какие наши аргументы. При этом необходимо приводить такие аргументы, которые не будут разрушительны для нас самих в будущем. Например, если сейчас в полемическом запале мы скажем, что клон — не человек и у него нет души, мы тем самым, не желая того, даем зеленый свет клонированию. Ибо, если клоны — не люди, значит, они находятся вне закона. Законы регулируют отношения людей с людьми. А клоны — это существа, отношение к которым не регулируются ни этикой, ни правом. В таком случае их можно разбирать на запчасти, использовать как сырье для косметики. Ведь именно для этого все и делается. Сегодня мировой экономике необходим рынок человеческих запчастей для пересадки человеческих органов. И если Церковь скажет, что клоны — это не люди, она, таким образом дает благословение на формирование такого рынка. Вот тут стоит придерживаться традиционной церковной позиции, когда Церковь старалась максимально расширить рамки понятия человека. Ведь в древнем требнике Петра Могилы (кстати, киевского митрополита) есть чинопоследование «О крещении чуд и иных див родящихся». Так вот, если рожденное хоть немного похоже на человека, святитель повелевает крестить его обычным чином, а если нет, то с формулировкой «Аще есть человек, крещается раб Божий…» Эту практику можно применять и по отношению к клонам.
К тоталитаризму это пока не имеет отношения, ибо современные технологии не позволяет производить людей с заданными параметрами. Это проблема даже не завтрашнего дня.

Еще одна проблема информационного общества. Мировые кумиры, мировые премьеры… Весь мир читает и смотрит одно и то же. Что это? Манипулирование массовым сознанием или действительно «Гарри Поттер» и «Властелин Колец» — шедевры мировой литературы?

Я не могу давать филологическую оценку данным произведениям. Более того, как говорят люди знающие, русский перевод ужасен. Тем не менее эта книга нравится детям, а это уже многое. Если миллионы детей во всем мире полюбили эту книгу, она не может быть абсолютно плохой. У детей чистое сердце.
С другой стороны, мне всегда обидно, когда я вижу, что на детях пробуют делать бизнес. Хорошо организована рекламная кампания, рассчитанная на детей, работает целая индустрия: игрушки, футболки, школьные принадлежности, леденцы и жвачки.
Проблема не в том, хороша сказка или плоха, а в том, в какой современный культурный контекст она попадает. Если бы «Гарри Поттера» написали 100 лет назад, то она никакого вреда не принесла бы. Тогда преобладала христианская культура, а волшебная палочка — антураж любой сказки. Тогда была христианская школа, христианское общество, христианское государство. Сегодня — не так: дети о Христе не знают, христианская традиция не ведома даже взрослым. На каждом углу магазины эзотерики, торговля амулетами, магическими рецептами, в газетах — гороскопы.
Вот живой пример, захожу я в Издательский отдел Московской Патриархии, встречаю знакомого священника, который рассказывает, что его дочь не просто увлеклась чтением «Поттера», а, увидев объявление, заявила, что хочет записаться в «школу волшебства». Таким образом оккультисты пытаются использовать моду на Гарри Поттера для того, чтобы вовлечь ребенка в реальную оккультную практику, выманив его из пространства сказки — вполне законного литературного детского жанра.
И выход здесь один — читать эту сказку вместе с детьми, для того чтобы христианский педагог или родитель мог вовремя расставить акценты. Нужно, чтобы ребенок не боялся обсуждать прочитанное с родителями. Ведь даже если попробовать жестко отгородится от этого явления, все равно большинство детей, даже в православных семьях, будут это читать и смотреть. Но тогда ребенок не будет подходить к отцу и советоваться. А если мы будем вместе идти, у нас будет право на поправку.

Беседовал прот. Георгий Коваленко

Епископ Кировоградский и Александрийский Пантелеимон: «Надо не бояться лжи и свидетельствовать правду!»

Патриарх Антиохийский и всего Востока Игнатий: «Каждый из нас должен быть миссионером»