Н.Г. ФИЛИППЕНКО. Киевское религиозно-философское общество (1908 – 1919): уроки истории

01.06.2009 archive, Вестник №93, Страницы истории

Н. Г. Филиппенко
Подлинное осмысление таких исторических феноменов, как религиозно-философское возрождение в России начала XX века, частью которой в то время была Украина, невозможно без возвращения, по сути, из небытия такого, если не забытого, то явно недооцененного явления, как религиозно-философские общества. Даже беглый взгляд на историю этих обществ позволяет избежать двух упрощений в понимании религиозно-философского ренессанса: 1) рассмотрения его с точки зрения появления нескольких ярких, самобытных, одиноко стоящих фигур в русской философии; 2) сведения его исключительно к явлению философской мысли. Первое опровергается и тем, что практически все наиболее известные религиозные философы России начала XX века не просто входили в Московское, Петербургское и Киевское Религиозно-философские общества, но были либо их основателями, либо членами совета или правления (в частности, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, кн. Е. Н. Трубецкой, В. Ф. Эрн, С. Л. Франк, В. В. Розанов, В. В. Зеньковский и др.), и тем, что наиболее известные их работы обсуждались на заседаниях одного, а нередко двух и даже всех трех обществ, часто – до опубликования. Тем самым, религиозно-философские общества были своего рода прообразом философской школы, созидающей свое, особое направление в истории мысли. Второе лишено оснований оттого, что еще с момента возникновения Религиозно-философских собраний в Петербурге (1901–1903)2, на смену которым пришли религиозно-философские общества, развитие религиозно-философской мысли шло в контексте осмысления Православия как русла движения жизни и отдельного человека, и общества в целом, что актуализировало вопросы, вошедшие в отечественную культуру благодаря А. С. Хомякову: «Что есть Церковь? Что есть Православие?», и максимально, насколько возможно, приблизило философию к «горячим точкам» общественного бытия с иной, противоположной марксизму, стороны. С этой точки зрения, исследование истории дореволюционных религиозно-философских обществ только начинается.
КРФО, учредителями которого выступили профессора В. З. Завитневич (Киевская Духовная Академия), П. В. Тихомиров (Нежинский историко-филологический институт, Высшие коммерческие курсы (коммерческий институт), и.д. доцента КДА П. П. Кудрявцев и приват-доцент А. Ф. Одарченко (Университет св. Владимира), было зарегистрировано 23 января 1908 г.4 КРФО за период своего существования с 1908 по 1919 гг. имело четыре председателя, трое последних из которых стояли на последовательно православных, церковных позициях: приват-доцент Университета св. Владимира, профессор Нежинского историко-филологического института П. В. Тихомиров (1908 – январь 1910 гг.); профессор Киевской Духовной Академии П. П. Кудрявцев (1910 – май 1912 гг.); бывший профессор Киевской Духовной Академии В. И. Экземплярский (1912–1916); профессор Университета св. Владимира В. В. Зеньковский (1917–1919). В состав Совета общества с 1908 по 1912 гг. неизменно входили преподаватели киевских духовных школ: Киевской Духовной Академии, Семинарии и духовных училищ – В. З. Завитневич, В.Д.Попов, В. С. Костецкий, А. И. Максаков, – составлявшие подавляющее большинство в нем и связывавшие религиозную жизнь и ее преобразования с Православной Церковью. Это сближало Киевское РФО с Московским РФО памяти Вл. Соловьева, участники которого считали, что РФО заведомо не могли быть только разделом в истории философской мысли, ибо то, что привлекало их создателей во Вл. Соловьеве, последователями которого они себя считали, было его стремление христиански осмысливать всю жизнь, его выводы – о Богочеловечестве и мире как становящейся Церкви.
В то же время председатель КРФО П. В. Тихомиров (1908–1910) был, скорее, близок к реформаторству в духе Петербургского РФО, деятельность которого, по словам А. В. Карташева, «окрашивала яркая литературная репутация Мережковского в тона какого-то внецерковного религиозного революционизма, сопутствующего революционизму политическому».5 Уже программный доклад П. В. Тихомирова «Современные задачи религиозной мысли и практики» (25 апреля 1908 г.) содержит утверждения о том, что «современное Православие находится в упадке и как теоретическая доктрина, и как практическая сила».6 В качестве его оппонента выступил товарищ председателя П. П. Кудрявцев (доклад «О мерах к религиозному возрождению России», 30 октября 1908 г.), который, в отличие от П.В.Тихомирова, говорил не о кризисе, а об усиливающемся в русском обществе религиозном движении, о необходимости «практического созидания религиозной жизни, а не одного только теоретического и академического обсуждения вопросов религии».7
Причину этих идейных разногласий, которые выразились в оживленных дискуссиях буквально на всех заседаниях этого этапа развития КРФО, на наш взгляд, следует искать в слишком расплывчатой формулировке § 1 его Устава8, определявшего цель общества, что, впрочем, было характерно и для Уставов МРФО и ПРФО9, и соответственно – в порядке вступления в действительные члены общества (§ 3 Устава), от позиции которых зависело то, какие идеи будут преобладать в нем. Удивительно, но уже одно из первых сухих сообщений в прессе зафиксировало именно эти моменты, хотя его автор, вероятно, не подозревал об их значимости для истории КРФО: «общество имеет своей целью «всестороннюю разработку вопросов религии и философии». Действительными членами общества являются лица, которые, по их приглашении, явятся в первое общее собрание общества, подпишутся под утвержденным его уставом и вступят в число его членов».10 Таким образом, уставные формулировки оказались шире той идейной платформы, на которой стояло большинство из создателей КРФО – христиански (читай: православно – Н.Ф.) осмысливать существующие реалии. Такая широта была неслучайной: РФО видели свою задачу в том, чтобы обратить ко Христу те слои общества, которые искали Бога на ложных путях. Это дало возможность участвовать в их работе людям самых разнообразных религиозных убеждений. Но здесь же таилась опасность того, что РФО не выполнят свою неписанную задачу – утверждение правоты православного миропонимания. Неудовлетворенность широтой обсуждаемых вопросов, уводящей мысль из православного контекста, со временем привела к созданию православной секции в КРФО11, а также выразилась в издании журнала «Христианская мысль» (1916–1917), который изначально был определен как «орган православного самосознания».12 Именно этот смысловой «зазор» между позицией большинства членов совета КРФО и формулировкой § 1 его Устава, по нашему мнению, определил характер и содержание дискуссий первых лет существования общества, обнаруживших идейные разногласия между председателем и советом.
Февраль 1910 года стал переломным моментом в истории Киевского Религиозно-философского общества. Двухлетняя дискуссия, проходившая между председателем общества П. В. Тихомировым, видевшим его развитие вне связи с Православной Церковью, и членами совета КРФО (товарищем председателя П. П. Кудрявцевым, В. З. Завитневичем, В. И. Экземплярским и др.), для которых не существовало абстрактной религиозности, а «быть христианином» означало «принадлежать к Церкви», завершилась упрочением позиций второго направления: председателем был избран профессор Киевской Духовной Академии П. П. Кудрявцев.
1912 год стал годом испытаний и для членов КРФО, и для самого общества. 10 апреля Св. Синод принял указ № 5004 об увольнении В. И. Экземплярского, экстраординарного профессора по кафедре нравственного богословия Киевской Духовной Академии, члена Совета КРФО, «вследствие признания преподавательской деятельности его несогласною с требованиями Высочайше утвержденного Устава духовных Академий и вредною».13 Формальным поводом для увольнения стала его статья: «Гр. Л.Н.Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение заповедей Христовых», опубликованная в начале 1912 года в сборнике издательства «Путь» «О религии Льва Толстого», с докладом на основе которой («Л.Н.Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение евангельских заповедей») автор выступал также на закрытом собрании КРФО 30 октября 1911 года. Согласно резолюции митрополита Киевского и Галицкого Флавиана от 16 апреля 1912 года, преподаватели Киевской Духовной Академии, Семинарии, подольского и софийского духовного училища и двух женских духовных училищ должны были покинуть КРФО безотлагательно.14 Из состава КРФО были вынуждены выйти профессора Киевской Духовной Академии П. П. Кудрявцев (председатель общества), В. З. Завитневич (член Совета), доценты КДА В. Д. Попов (товарищ председателя) и И. П. Четвериков, преподаватель Киевской Духовной Семинарии А. И. Максаков (казначей), преподаватель киево-софийского духовного училища В. С. Костецкий (кандидат в члены Совета). Обществу был нанесен значительный урон: во-первых, официально был запрещен тот диалог богословов и философов (шире – Православия и культуры), который начал формироваться как общественное явление еще с момента возникновения Религиозно-философских собраний в Петербурге (1901–1903); во-вторых, общество лишилось самых деятельных своих членов, двое из которых были его основателями. В ноябре председателем общества был избран В.И.Экземплярский.
В 1915 году возникает и обсуждается идея издания ежемесячного журнала «Христианская мысль», который выходил в 1916–1917 гг. Не являясь официально органом Киевского Религиозно-философского общества, что, по всей видимости, значительно сузило бы круг авторов журнала в связи с уже упоминавшимся запретом участвовать в его деятельности преподавателям духовных учебных заведений, «Христианская мысль», тем не менее, фактически была им, поскольку ее издателем и редактором стал В.И. Экземплярский, в феврале 1916 года вновь избранный председателем КРФО,15 а на ее страницах печатались доклады, прочитанные на заседаниях общества, статьи членов КРФО. Авторами журнала были также члены Московского (С. Н. Булгаков, В. Ф. Эрн, Н. А. Бердяев, С. Н. Дурылин) и Петербургского (прот. Константин Аггеев, С. А. Аскольдов) Религиозно-философских обществ.
В 1917– 1919 гг. председателем КРФО стал В. В. Зеньковский. К последнему году своего существования общество приобрело значительное влияние в церковно-общественной жизни: его члены участвовали в работе киевского комитета по делам Православной Церкви, входили в постоянный церковно-епархиальный совет при епископе, В.В.Зеньковский стал министром вероисповеданий при гетьмане Скоропадском, П.П. Кудрявцев был делегатом Московского Поместного Собора 1917–1918 гг.
***
Очертив канву организационной истории КРФО, обратимся к обобщению того круга вопросов, которые были предметом обсуждения на его заседаниях и в конечном итоге определили его своеобразие. Как уже упоминалось, первое заседание было посвящено анализу религиозного движения в России. На протяжении первых лет существования общества этот вопрос был стержневым: ему было посвящено (прямо или косвенно) 10 заседаний. Характерно, что и в дальнейшем эта тема продолжает обсуждаться, обретая новые акценты: анализ религиозной ситуации на Украине (А. Б. Селиханович «Религия в идейной жизни нашего края» (21 марта 1913 г.)); связь религиозного возрождения с социально-политическими вопросами (В. Н. Лашнюков «Церковь и социализм» (30 апреля 1917 г.); А. Е. Жураковский «Христианство и общественная работа» (24 сентября 1917 г.)); участие молодежи в религиозном движении (О. П. Прохаско «К вопросу о религиозных исканиях современной молодежи» (10 января 1913 г.); П. Р. Слезкин «О христианских студенческих союзах» (17 января 1913 г.)). Что касается вопроса об интеллигенции и ее роли в религиозном движении, его обсуждение в основном связано с полемикой вокруг сборника «Вехи»16, участниками которой были и члены КРФО. Собственно сборнику «Вехи» было посвящено два заседания Киевского Религиозно-философского общества (10 и 17 декабря 1909 г.), на которых был прочитан и обсужден доклад А. Б. Селихановича «Душевный склад, миросозерцание нашей интеллигенции по «Вехам». Но и при обсуждении других тем вопрос об интеллигенции возникал не однажды. Так, например, в дискуссии от 30 октября 1908 г. по поводу доклада П. П. Кудрявцева «О мерах к религиозному возрождению России» П. В. Петровский указывал, что интеллигенции, с одной стороны, присуще искание Бога, а с другой – «явно пренебрежительное отношение к ищущим со стороны большей части русской интеллигенции».17 Неоднократно говорилось о том, что спасение интеллигенции – в Церкви.18 Следует особо выделить доклады о религиозном движении, сделанные членами КРФО, входившими также в Киевское отделение Русского теософического общества, в частности, О. О. Радецким («О современном теософическом движении» (9 декабря 1908 г.)) и Е. М. Кузьминым («О текущем религиозном моменте» (13 октября 1909 г.) и «Религиозные предчувствия современности» (30 марта 1914 г.)). Их обсуждение обозначило четкое размежевание в КРФО между православными и теми, кто искал Бога вне Христа. Попытке докладчиков представить теософию как некое универсальное учение о мистическом Богопознании, не требующее отречения от какой-либо формы религиозной веры, поскольку связывает познание Бога со сравнительным изучением различных религий, было противопоставлено православное видение теософии как эклектического учения, ни к чему не обязывающего человека, зовущего «укрыться в оболочку и там культивировать наше внутреннее совершенство, наш усталый дух», в то время как христианство «проповедует не бегство от мира сего, а зовет людей к творчеству, к реализации божественного начала здесь, на нашей грешной земле», в котором путь к Богу «идет не через богомудрие, а … указан Христом».19
Характерно то, что вопрос о религиозном возрождении рассматривался в тесной связи с вопросом об отношении к Церкви и церковным реформам. При всей остроте дискуссий, вызванных последним, надо признать, что большинство членов общества придерживались мнения протоиерея Павла Светлова (настоятеля храма и профессора богословия Университета св. Владимира), согласно которому, разрыв с Церковью «образовал бы непроходимую и опасную пропасть и нанес бы ужасный удар религии».20 Но и положение как самой Церкви, так и внутри нее требует преобразований, в частности должно быть изменено отношение Церкви и государства. Необходимость церковных реформ поддерживали также В. В. Зеньковский и В. З. Завитневич: Церковь должна освободиться в равной мере и от цезарепапизма, и от папоцезаризма, изменить свое отношение к культуре, отказаться от подмены нравственного начала юридическим, что создает угрозу формальной принадлежности к Церкви ее членов. В. В. Зеньковским в этом ключе было сделано несколько специальных докладов – «О религиозном индивидуализме» (7 мая 1908 г.) и «Об отношении к историческому христианству» (27 октября 1909 г.), – где содержится предостережение от увлечения индивидуализмом в религиозной жизни, которое «ведет к религиозному обособлению и неразрешимой религиозной трагедии»,21 состояние отсутствия веры в Церковь характеризуется как «религиозное и церковное одичание»,22 частью распространяющееся и на тех, кто близок к церковной жизни, а также отмечается странная связь, существующая между интересом к религиозным вопросам и непримиримым, жестким отношением к Церкви и историческому христианству. Задачу христианина он видит в сохранении верности Церкви Христовой.
Но на заседаниях КРФО были озвучены и другие мнения по вопросу о взаимоотношении религиозного движения и Церкви. Одно из них, менее радикальное, высказал на заседании КРФО Н. А. Бердяев, поставив вопрос о том, «может ли Церковь в настоящее время иметь в себе всю полноту религиозной жизни, и каково соотношение между Церковью как мистическим телом и церковью как внешней эмпирической формой выявления религиозной сущности».23 Другое, более резкое, выразил П. В. Тихомиров, рассматривая религиозное движение как нейтральное по отношению к той или иной церкви. С его точки зрения, религиозно-философские общества «должны искать совершенно свободно, не предрешая ничего, не связывая себе рук ничем. Если в результате этих исканий окажется какое-нибудь новое религиозное слово, новая религия, – то этого нечего бояться».24
Для тех, кто незыблемо стоял на том, что вне Церкви нет христианства, чрезвычайно важен был вопрос о ее взаимоотношении с государством, тесно связанный с реформой церковного управления. Суть многих докладов, прозвучавших на эту тему (В. И. Экземплярский «Вопрос о свободе вероисповеданий в первые века христианства» (19 ноября 1908 г.); его же «Прения в Государственной Думе по вероисповедному вопросу» (18 апреля 1911 г.); М. П. Истомин «Царь и патриарх. Взаимоотношение государства и Церкви в московский период Русской Империи» (6 апреля 1912 г.); П. П. Кудрявцев «Современное положение Православной Церкви» (26 марта 1917 г.)), сводилась к следующему: 1) Церкви не следует, опираясь на государственную поддержку, проявлять насилие в вопросах веры; 2) государство одинаково относится ко всем церквам; 3) реформа церковного управления должна состоять не только в восстановлении патриаршества и созыве церковного собора, но и в оживлении деятельности прихода как основной ячейки церковного строя.
Естественно, что особый интерес для историка философии представляют те доклады, содержание которых определило философское осмысление истин христианского вероучения. Мощное начало этому направлению было задано докладом «Философское оправдание христианства», посвященном работе «Наука о человеке» профессора Казанской Духовной Академии В. И. Несмелова, с которым 22 октября 1908 г. выступил Н. А. Бердяев. Этот же доклад, который затем был опубликован в журнале «Русская мысль» (1909. –Кн. IX. – С. 54–72) под заглавием: «Опыт философского оправдания христианства (О книге Несмелова «Наука о человеке»)», был произнесен им на заседаниях Петербургского РФО 24 февраля 1909 г. и Московского РФО (дата не установлена).25 Газетные публикации26 сохранили для нас довольно подробное изложение выступления Бердяева в КРФО, которое как бы заранее очертило религиозно-философские темы, оказавшиеся определяющими для общества: 1) опыт человеческого бытия как доказательство истины христианского вероучения (В. Н. Лашнюков «Вопрос о происхождении религии с точки зрения опытной философии» (31 октября 1910 г.); его же «Ум Христов (К вопросу об опытном Богопознании)» (6 апреля 1915 г.); В. В. Зеньковский «Проблема религиозного опыта» (17 декабря 1912 г.); В. Ф. Марцинковский «Религиозная вера как основа жизни» (28 апреля 1915 г.)); 2) понимание нравственности как закона человеческого бытия, бытия по образу Божию. Здесь, бесспорно, важнейшая роль принадлежит В. И. Экземплярскому, профессору нравственного богословия Киевской Духовной Академии («Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взглядах на жизненное значение евангельских заповедей» (30 октября 1911 г.); «Христианское юродство и христианская сила» (3 марта 1915 г.)). Важность этой темы он сам определил следующим образом: «Если в области христианского вероучения, в самом существенном, мы уже можем с благодарной памятью жить плодами многовековых усилий древней Церкви в ее стремлении облечь христианскую истину в точно отвечающие ей догматические формулы, то в области нравственного христианского учения мы почти не имеем таких формул, а дело понимания евангельского учения в его отношении к запросам нашей жизни во многих случаях является нашим долгом, требует напряженной работы нашего христианского сознания, а иногда и нравственного подвига».27
Ряд докладов был посвящен осмыслению отечественной религиозно-философской традиции, ее прошлого и настоящего. Здесь прослеживается интерес, прежде всего, к раннему славянофильству (В. З. Завитневич «Основные положения в системе философского мировоззрения Алексея Степановича Хомякова» (16 ноября 1910 г.), П. П. Кудрявцев «Некоторые мотивы в стихотворениях А. С. Хомякова и К. С. Аксакова» (11 января 1911 г.)) и творчеству В. Соловьева (П. П. Кудрявцев «Связь с отцами в сердце и мысли В. Соловьева»; В. В. Зеньковский «В. Соловьев как философ» (оба – 28 ноября 1910 г.)). Что касается современности, то, кроме уже упомянутого сборника «Вехи», предметом критического разбора были идеи Д.Мережковского, З. Гиппиус, Н. Минского, В. Розанова (А. Б. Селиханович «О Д. С. Мережковском» (4 мая 1909 г.); цикл докладов А. К. Закржевского, представлявших отдельные главы его книги «Религия», вышедшей в Киеве в 1913 г. («Современное религиозное сознание в России и его представители: Д. С. Мережковский, Н. Минский, З. Гиппиус, В. Розанов» (25 сентября, 11 октября, 29 октября, 15 ноября 1912 г.)).
С началом первой мировой войны и в ее преддверии в КРФО рассматривались темы, бывшие предметом обсуждения и в МРФО, и в ПРФО: 1) влияние догматических различий Православия и католицизма на формирование самобытных типов культуры (В. З. Завитневич «Банкротство просветительских начал западноевропейской образованности и выступление России как носительницы начал истины христианского учения» (9 ноября 1914 г.); В. В. Зеньковский «Идея религиозной культуры и ее исторические судьбы» (25 января 1915 г.)); 2) проблема мессианизма и миссианизма, связанная с религиозным самоопределением общества, которой, помимо докладов (И. В. Герчиков «О мессианизме» (5 мая 1913 г.); М. П. Истомин «Польский мессианизм в его переживаниях в прошлом» (19 апреля 1915 г.)), было посвящено ряд публикаций в журнале «Христианская мысль» (в частности, В. В. Зеньковского «Россия и Православие», №№1, 2, 4).
Остается сожалеть, что столь важное направление отечественной религиозно-философской мысли и общественной жизни было прервано и забыто на долгие годы. При этом следует признать, что изучение деятельности религиозно-философских обществ важно не только для восстановления пробелов истории, но и для понимания того, что, как возродить религиозно-философскую традицию, основанную на Православии, тщетно путем лишь интеллектуальных усилий, вне личного приобщения к Церкви Христовой ее носителей, так и невозможно, будучи христианином, оставаться позитивистом в области философии.
Автором статьи опубликована книга «Киевское Религиозно-философское общество (1908–1919). Очерк истории» (К., Изд-во «ПАРАПАН», 2009).
2 Собрания представителей Церкви и интеллигенции, проходившие под председательством епископа Ямбургского Сергия (Страгородского), ректора С.-Петербургской Духовной Академии, будущего Патриарха Московского и всея Руси (1943–1944). Запрещены обер-прокурором Св. Синода К. П. Победоносцевым.
3До 2005 г. собственно Киевскому Религиозно-философскому обществу было посвящено всего несколько работ: С.Шурляков. До історії філософських товариств у Києві //Філософська і соціологічна думка. – 1993. – № 7–8. – С. 147–186. Исследование деятельности КРФО, основанное на анализе содержания журнала „Христианская мысль”, проведено в работе: J.Scherrer. Die Petersburger Religiцs-Philosophischen Vereinigungen. Die Entwicklung des religiцsen Selbstverstдndnisses ihrer Intelligencija – Mitglieder (1901–1917). – Berlin, 1973. – P. 226–234. Было ряд исследований, посвященных творчеству представителей КРФО (См., например, работы В. Грищенко, В. Летцева, Н. Мозговой, П. Проценко, М. Ткачук и др.).
4 См.:Журналы заседаний Киевского Губернского по делам об обществах Присутствия. 23.01 –20.02.1908 г.// Гос. архив Киевской обл. – Ф. 10. – Оп. 1. – № 80. – Л. 61– 62. (Приложение 2 к: Н. Г. Филиппенко. Киевское Религиозно-философское общество (1908–1918/1919): эскизы к истории //Христианская мысль. – 2005. – № 2. – С. 271–272). Объявление о внесении в реестр обществ и союзов устава КРФО опубликовано в газете «Киевские губернские ведомости» 20 (№ 32), 22 (№ 33) и 27 (№ 34) марта 1908 года.
5 А. В. Карташев. Мои ранние встречи с о. Сергием // Православная мысль. – 1951 (Paris). – VIII. – С. 53.
6 Киевская мысль. – 1908. – № 116.
7 Киевская мысль. – 1908. – № 303.
8 Устав Киевского Религиозно-философского общества. – Дело об Обществах и Союзах, утвержденных на основании закона 4 марта 1906 г. 7.12.1906–20.03.1909 гг. // ЦГИА Украины. – Ф.442. – оп. 636. – д. 647 ч. III – Л. 600–607. (См.: Приложение 2 к: Н. Г. Филиппенко. Киевское Религиозно-философское общество (1908–1919): неизвестные страницы истории. Организация, люди, судьба (по материалам архивов и дореволюционной периодики) // Практична філософія. –2005. – № 4. – С. 87 – 90).
9 См.: А. А. Носов. От «соловьевских обедов» – к религиозно-философскому обществу //Вопросы философии. – 1999. – № 6. – С. 91 – 93 (Устав МРФО); Петербургское Религиозно-философское общество (1907–1917). Публ. Е. В. Бронниковой. // Вопросы философии. – 1993. – № 6. – С. 123 – 125 (Устав ПРФО).
10 Киевская мысль. – 1908. – № 90.
11 Впервые эта идея была озвучена на отчетно-выборном собрании в феврале 1910 г.: «При обсуждении отчета некоторые члены общества предлагали учредить две секции: христианскую, для изучения христианства, и философскую» (Киевские вести. – 1910. – № 52).
12 Киевская мысль. – 1915. – № 312.
13 Отчет о состоянии Киевской Духовной Академии за 1911–1912 учебный год // Труды КДА. – 1913. – Кн.1. Январь. – С. 37.
14 Там же.
15 Киевская мысль. – 1916. – № 45.
16 Обзор полемики см. в: В. В. Сапов. Вокруг «Вех» (Полемика (1909–1910 годов)) // «Вехи»: pro et contra. – М., 1998.
17 Киевская мысль. – 1908. – № 303.
18 Киевская мысль. – 1909. – № 286.
19 Киевские вести. – 1908. – № 329.
20 Там же.
21 Киевские вести. – 1908. – № 124.
22 Киевские вести. – 1909. – № 288.
23 Киевские вести. – 1908. – № 296.
24 Там же.
25 См.: Петербургское Религиозно-философское общество (1907–1917). Публ. Е. В. Бронниковой. // Вопросы философии. – 1993. – № 6. – С. 125–136; А. В. Соболев. К истории Религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева // Историко-философский ежегодник ’ 92. – М., 1994. – С. 109.
26 Киевская мысль. – 1908. – № 295; Киевские вести. – 1908. – № 283.
27 В. И. Экземплярский. За что меня осудили? – К., 1912. – С. 13.

Архиепископ Бориспольский Антоний. В поиске – обретение

Юрий Данилец. Первый судебный процесс против православных Закарпатья