130-летие со дня рождения Николая Бердяева

01.05.2004 archive, Вестник №32, Даты

Василий Анисимов. Философ свободы

Николай Александрович Бердяев — едва ли не самый известный киевлянин прошлого столетия, дитя Печерска и той поразительной киевской культурно-интеллектуальной среды, давшей миру целую плеяду выдающихся богословов,
130-летие со дня рождения Николая Бердяева

ФИЛОСОФ СВОБОДЫ

Василий АНИСИМОВ

Николай Александрович Бердяев — едва ли не самый известный киевлянин прошлого столетия, дитя Печерска и той поразительной киевской культурно-интеллектуальной среды, давшей миру целую плеяду выдающихся богословов, мыслителей, литераторов (Льва Шестова, Густава Шпета, Михаила Булгакова и др.), которая была беспощадно вытоптана шариковским тоталитаризмом. Бердяев происходил из аристократической семьи: его предки были генералами (прадед генерал-губернатором Новороссийского края, дед — атаманом Войска Донского, отец, выйдя в отставку, получил имение в Обухове, был предводителем дворянства, а затем председателем правления Земельного банка). Мать, урожденная княжна Кудашева, была полуфранцуженка (бабка философа — графиня Шуазель), поэтому в доме разговаривали в основном на французском, а первую свою статью Бердяев опубликовал на немецком языке. В 14 лет он читал Шопенгауэра, Канта и Гегеля. Вместе с тем семья была глубоко православной, а прабабка (княгиня Кудашева) и бабка (Бахметьева) в конце жизни приняли монашество. Все предки Бердяева покоятся на православном кладбище у Аскольдовой могилы.
В 1894 году юный аристократ поступает в кадетский корпус, затем в университет Св. Владимира, где начинает участвовать в студенческом социал-демократическом движении, за что попадает под арест, тюремное заключение, а затем и в ссылку. Позже, в своих воспоминаниях, Бердяев расскажет о том, как любил посещать имение своей родственницы графини Браницкой, которой принадлежал знаменитый парк Александрия в Белой Церкви, и останавливаться в зимнем дворце парка. Он пишет, что дворец впоследствии был разрушен теми же марксистами, которых взращивали молодые подвижники социал-демократической мысли, в том числе и сам Бердяев. Посеявшие смуту, пожали разруху, унижения и изгнание.
Впрочем, увлечение «критическим марксизмом» было недолгим. Бердяев становится активным членом религиозно-философских обществ, совместно с С. Булгаковым редактирует журнал «Вопросы жизни», публикует книги и исследования, принесшие ему славу выдающегося философа «серебряного века». После октябрьского переворота власть, не терпевшая разномыслия, выслала всех философов, литераторов кораблями и поездами за рубеж. В изгнании, в Берлине, а затем во Франции, Николай Бердяев продолжает плодотворно писать, пытаясь осмыслить и катастрофу, постигшую Россию, и причины богооставленности всего человечества, поглощаемого тоталитарными режимами и развязавшего в самом сердце христианской цивилизации невиданную бойню. Он не был арестован в оккупированной Франции только благодаря «уважению немцев к философии».
После войны к Бердяеву пришло мировое признание, его труды были оценены как открывающие для Европы «новые горизонты мысли», он был выдвинут на Нобелевскую премию, стал почетным членом многих престижных академий и университетов. В Кембридже до него такой чести удостаивались лишь Тургенев и Чайковский. Впрочем, сам философ скептически относился к эпитету «всемирно известный», которым его одаривала пресса, и с горечью писал, что он хорошо известен в Европе и Америке, издан в даже в Австралии и Японии, но главная его мечта — быть изданным на родине — так и не осуществилась. Николай Бердяев умер 23 марта 1948 года за своим рабочим столом. Похоронен в Париже.
Творческое наследие мыслителя чрезвычайно разнообразно, поскольку он живо откликался на философские и богословские проблемы современной ему России и Европы. До сих пор идут споры, кем является Н. Бердяев — богословом или философом? Хотя феноменом отечественной философской мысли является то, что все наиболее оригинальное и талантливое от Сковороды до Лосева и Аверинцева было создано как раз религиозными мыслителями. Любомудрие вне богопознания не было ни творческим, ни продуктивным. Разумеется, феноменом является и все еще господствующая на постсоветском пространстве марксистко-ленинская философия с ее диаматом, истматом, научным атеизмом (нынешним «религиоведением»), политэкономией и научным коммунизмом. Впрочем, учение, которое декларировалось «всесильным», поскольку считалось «верным», на практике оказалось конъюнктурным, не способным существовать вне поддержки репрессивной власти. Возможно, его назовут лысенковщиной в философии. Принципиальный атеизм, примат общего над индивидуальным, отрицание свободы личности, тотальный детерминизм — это те постулаты марксизма, с которыми Бердяев боролся до конца своих дней. Оппоненты платили (и платят) тем же. Поэтому в Киеве как-то и не заметили юбилея своего великого земляка. Да и кому замечать? Институту философии? А что в этом институте «философского», кроме наименования? Институту религиоведения? Так ведь в сравнении с книгами Бердяева все опусы колодных, саганов и присных — не более чем научное недоразумение, если не сказать — глупость.
А между тем многие проблемы, над разрешением которых бился философ, вновь стали своевременны. Это, прежде всего, защита человеческой личности, которая в нынешнее время постоянно находится под угрозой обесценивания, нивелировки и исчезновения. Сегодняшние волнения православных по поводу кодификации, глобализации отнюдь не безосновательны. В «Философии свободы», «Смысле творчества» он доказывает, что верующий человек — это свободный человек, а отказ от веры — это путь к рабству. Бердяев писал, что в основу своей философии он положил не бытие, а свободу. Замечательны его размышления о том, что лишь в творческом акте раскрывается природа человека, его свобода. Творчество как дар Божий, по Бердяеву, является едва ли не сердцевинной темой антропологии.
Однако философ не питал никаких иллюзий в отношении человека, интеллигенции, народа, даже если он наименовался «богоносцем». Ведь именно духовный кризис привел к отречению от веры, войнам, революциям, репрессиям, насильственной гибели в ХХ веке более ста миллионов людей. Бердяева не любят профессиональные патриоты, обожествляющие свою нацию или народ и все его трагедии приписывающие всемирным заговорам и проискам внешних сил. Он честно смотрел в глаза происходящему и истоки катастрофы видел еще до ее свершения. В 1910 году в статье «Духовный кризис интеллигенции» он писал: «У нас столетиями накоплялось отрицательное сознание, укреплялись идеи атеистические и нигилистические. Последние — результат европейского развития — отражались в России в самой крайней, предельной форме. Уж если русский социалист, то он не такой социалист, как на Западе, он социалист самый крайний, фанатичный, социализм его вне времени и пространства, социализм есть его религия. Уж если русский — анархист, то самый предельный, бунтующий против первооснов бытия. Уж если русский — материалист, то материализм для него — богословие, если он атеист, то атеизм его религиозен».
Он предупреждал интеллигенцию, которая шла в народ с просветительскими атеистическими и утопическими идеями, что «утопия всегда заключает в себе замысел целостного тоталитарного устроения жизни». Поэтому коммунизм ему виделся извращенной национальной идеей: «Коммунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идеологию. Коммунизм есть … момент судьбы русского народа». Философ считал, что «коммунизм должен быть преодолен, а не уничтожен». Это чрезвычайно важный вывод, поскольку всякое преодоление тоталитаризма через осознание неправды, покаяние, выяснение его основ, природы и преступных плодов — это внутренняя духовная работа, и результаты ее будут долговременны. Декларативный же запрет или отмена (как это произошло у нас) приводит к тому, что все савонаролы коммунизма в один день преобразуются в савонарол национализма, оставив нетронутым свое тоталитарное нутро. Поэтому не удивительно, что в Украине одни и те же люди вчера преследовали Церковь с позиций научного атеизма, сегодня — с позиций национализма. Хотя тоталитаризм — он и в шароварах тоталитаризм.
Николай Бердяев видел и светлую, и темную стороны человека, искал смысл человеческой жизни и истории, исследовал парадоксы цивилизации. Почему цивилизованный человек бежит от вечного к преходящему, от жизни к смерти, от свободы к рабству, от творчества к забвению? Замечательный талант ставить главные вопросы, блестяще, с высоким полетом мысли исследовать их позволил творчеству киевлянина смело переступать через века.
Ниже мы публикуем статью Николая Бердяева «Об истинности Православия», напечатанную уже после его смерти, в 1952 году, в парижском «Вестнике русского западно-европейского патриаршего экзархата». Она писалась для западноевропейского, неправославного читателя, чем объясняется некоторая заостренность формулировок. Судя по всему, это одна из последних работ философа. Примечательно, что в своем раннем творчестве он стремился к «всемирной соборности», призванной преодолеть «церковный конфессионализм», затем полемизировал едва ли не со всеми течениями отечественной и зарубежной философской и богословской мысли, прослыл на Западе предтечей и классиком экзистенциализма (философии существования), а завершил свой путь в категорической убежденности в истинности Православия. Пожалуй, по-иному и не могло случиться с человеком, с детства очарованному святой Лаврой и до конца своих изгнаннических дней тосковавшему о родном великом городе на семи холмах.

Виктор Кутковой, Анна Гальперина. И в разум истины приити

65-летие митрополита Лазаря