Василий Анисимов. Как создавалась пресс-служба

01.08.2010 archive, Вестник №107, Обзор прессы

(Из незатейливых разговоров)

– Когда вы решили создавать церковную пресс-службу?
– Я ее не думал создавать. Пресс-служба при Блаженнейшем Митрополите Владимире всегда была, ее функции выполняли журналисты, выпускающие издания Киевской митрополии. Она так не называлась, а были профессиональные журналисты, в разные годы выполнявшие роль пресс-секретарей Предстоятеля Церкви. Это и Евгений Соловьев, и Святослав Речинский, и Сергей Герук. Но не было профессиональной организации, которая бы аккумулировала информацию с мест, формулировала церковную точку зрения и распространяла ее. Необходимость ее создания стала совершенно очевидной во время подготовки визита папы Римского в Украину и в сам визит. Тогда УПЦ попала в еще большую информационную блокаду, чем при Кравчуке, при котором хотя бы пара серьезных и влиятельных газет, включая «Независимость», могли противостоять тотальному вранью телевидения и прессы, насаждению раскола. А здесь – полный провал. Все – в одну лузу. Нашу Церковь клеймили как антинародную, антигосударственную, мешающую Украине быть европейской. И никто не давал ни строчки для изложения нашей позиции, опровержения всех этих наветов. Правда, неожиданно плечо подставили, казалось бы, системные оппоненты – коммунисты. Они были единственными, кто публиковал наши антипапские материалы.

– И вы пошли к Блаженнейшему Митрополиту Владимиру с предложением создать пресс-службу?
– К Блаженнейшему надо ходить уже с готовым проектом. Пресс-служба – это уже какая-то структура (они, как известно, сами плодятся без смысла и цели), а нужна была не столько структура, сколько живой информационный ресурс. Блаженнейший Митрополит, например, всегда мечтал о ежедневной церковно-светской газете, открывая которую читатель бы говорил «а теперь узнаем, что Православная Церковь думает обо всем этом». Мой ныне покойный друг замечательный журналист Сергей Киселев даже говорил: «Надо иметь такую православную газету, где бы Церковь даже не упоминалась, но все события освещались через ее призму». На Западе есть такие издания. Но у нас для таких проектов не было, да и нет ни кадров, ни ресурсов.

– Но вы сами работали тогда в светской газете, почему нельзя было ее преобразовать в такой ресурс?
– После закрытия в 2000 году «Независимости» меня пригласили вести политику и экономику в «Нашу газету +». Это был партийный еженедельник с большим тиражом, где-то 200-250 тысяч экземпляров, и входил вместе с газетой «Киевские ведомости», радиостанцией «Довіра» и другими СМИ в холдинг «Киевские ведомости», который принадлежал СДПУ(О) – партии, которая имела свою фракцию в парламенте, вице-спикера и была, собственно говоря, провластной. Ее лидерами были Медведчук, Зинченко, Кравчук, Суркис, были там Балога, Шуфрич, Плужников, владелец «Интера», Выдрин и другие известные деятели. Они были членами политбюро, определяли политику своей партии и ее СМИ. Я по должности присутствовал на их заседаниях, записывал с ними комментарии и интервью и никаких иллюзий не питал. Они поддерживали линию Кучмы во всем, в том числе и в политике по отношению к Православной Церкви. В «Киевских ведомостях» тогда работал известный журналист Генрих Сикорский, он, к сожалению, умер недавно. Генрих разбирался в церковной проблематике и изредка мог что-то едкое дать в газете о расколе, Филарете. Но в издании, где родоначальник раскола Леонид Кравчук был в идеологическом руководстве, согласитесь, это было делать трудно.

– Ну, а вам, как новенькому, это вообще запрещалось?
– Меня же позвали в «Нашу газету» вести политику и экономику. Это первые шесть полос, касающиеся общественно-политической и экономической жизни. В рамках этой проблематики я писал материалы и о Церкви. А редактор «Киевских ведомостей» Николай Закревский предложил вести еще полосу по истории православия на Руси в его газете. И я несколько подач успел сделать, пока начальству не сказали, мол, Анисимов, с чего бы ни начинал, а закончит все равно изобличением раскола, Леонида Макаровича и т.д. Я кое-что публиковал в «Нашей газете», но и здесь главный идеолог партии Александр Зинченко на всеукраинской конференции эсдеков официально осудил «однобокую позицию» главной партийной газеты в освещении межконфессиональных проблем в стране. Правда, и некоторые делегаты выражали недовольство, мол, они – приверженцы «поместной церкви» и Филарета, а родная газета их изобличает. Вообще при Кучме «расклады» были такими: вся филаретствующая пресса не стесняла себя в нападках на Церковь, а та, которая относилась к нам терпимо (Медведчук, например, даже венчался у нас), блюла «толерантность». Так что мы все равно были в проигрыше и мало что могли противопоставить пропаганде раскола.

– Но у вас, действительно, однобокость в освящении церковной проблематики. Филаретовцы всегда в черных красках, УПЦ – в белых. Разве УПЦ-КП ничего доброго не делала, а в УПЦ, напротив, – все праведники, без сучка и задоринки?
– Понимаете, если человек преступен в главном – а раскол является смертным грехом, – то никакие добропорядочные поступки не могут быть ему оправданием. Ведь и сам Филарет, когда был экзархом, боролся в атокефалистами, рассылая по приходам свои памятки, и в них они были святотатцами, богохульниками, исчадиями ада. Хотя ведь автокефалисты и культуре помогали, и украинскому языку, и благотворительностью занимались. Ныне у нас, если ты отличаешь белое от черного, то ты – «однобокий», если не отличаешь, – уже плюралист и демократ, а если черное выдаешь за белое, греховное за праведное, – то ты патриот-державник. Меня миллион раз упрекали в заангажированности, «однобокости», и на всех уровнях. Когда я занимался журналистикой расследований в «НЗ», помню, мне и председатель СБУ, и замгенпрокурора, и милицейские генералы говорили: что вы в одного Филарета вцепились, мерзавцев везде полно – и у него, и у вас, и у автокефалов, и у сектантов – компромат на многих есть. Я отвечал: какое отношение имеет Церковь к мерзавцам? Если есть где преступник, давайте вместе изобличать – журналисту все равно, где он находится.

– А компромат для Церкви имеет значение?
– Компромат и собирали, и фабриковали на всех потенциальных антисоветчиков – священнослужителей, правозащитников, литераторов, журналистов и т.д. И здесь надо честно ко всему относиться. Я знаю компромат на священнослужителей, но я также знаю не просто компромат, какие-то доносы, а уголовные дела на правозащитников. Скажем, я читал материалы уголовного дела Вячеслава Чорновила, которому памятники открыты, улицы в его честь во многих городах названы. Так вот, согласно этому делу, Чорновил никакой не правозащитник, а уголовник и сексуальный насильник. Там и следственные документы, и показания потерпевшей, и свидетелей и т.д. Такие же дела и по многим другим правозащитникам: им шили уголовные преступления – воровство, сексуальное насилие, гомосексуализм и т.д., а не политическую деятельность, что могло вызвать дополнительные нарекания на Западе. То же и со священнослужителями: за веру преследовать было нежелательно, а за уголовные преступления – сколько угодно. Получается, что компромат на одних – фальсификат, и им сегодня дают Героев Украины, а на других – правда? Власть одних ненавидела, а потому клеветала, других любила и всю подноготную – листочек к листочку? Абсурд. Не надо никого запугивать компроматом, и реальным, и сфальсифицированным, потому что сам сбор его правоохранителями – неправовое деяние. Есть преступление – занимайтесь им.

– Но вы работали в структуре, которая «прославилась» изобретением «темников». Вы получали разнарядки о какой Церкви и сколько строк писать?
– Я проработал у них меньше года. Никаких «темников» еще не было. И они, как я понимаю, создавались не в холдинге, а в аналитическом центре СДПУ(О). Я пару раз видел его руководителя Васильева. Для нас от этого центра была только польза. Там работали эксперты, аналитики. И раз в месяц присылали свои наработки, которые ты мог использовать. У нас, скажем, везде проблема с журналистами, которые понимали бы и могли нормально писать об экономики, финансах. А там были небольшие аналитические заметки о прошедших конференциях, о законопроектах, и я их использовал при подготовке экономических полос. Но это не была обязаловка, и никто за это не платил. У эсдеков была другая проблема: они достаточно уважительно относились к журналистам, но очень мало уважали их труд. Они платили неплохие зарплаты и считали, что как бы выкупают работу журналиста и могут делать с ней, что угодно. Ты согласовал с редактором материал, написал, редактор одобрил, подписал, но если он был острый или проблемный, его отправляли куда-то еще, может, в тот же аналитический центр, где кто-то решал, пойдет ли на пользу украинской социал-демократии твоя заметка! И там решали, что вот пока не надо обострять такую-то проблему. А газета без острых материалов в принципе не может быть популярной. Я говорил редактору, что за полгода работы у меня таким образом больше материалов зарубили, чем за десять лет в «КЗ»-«Независимости».

– И поэтому вы ушли?
– Нет, в газете началась опять какая-то реорганизация, эсдэки хотели увеличивать тираж чуть ли не в два раза, тасовали руководство. А там надо было не реорганизовывать, а просто дать журналистам нормально работать. А в это время мне позвонил народный депутат Юрий Болдырев и сказал, что со мной хочет встретиться Николай Азаров, глава налоговой администрации, руководитель Партии регионов (она как-то по-другому тогда называлась). Я пришел к Азарову на Львовскую площадь, он хотел посоветоваться о создании информационных ресурсов для своей партии. Речь шла о еженедельнике. Через пару недель я принес ему проект новой газеты и православного приложения к нему. Я полагал, что при высокопрофессиональном издании – а регионалы хотели именно такое – руками крепких специалистов можно запустить на хорошем уровне церковно-светский информационный проект.

– А почему нельзя было предложить отдельный проект?
– Понимаете, классного, талантливого журналиста посадить на церковную проблематику невозможно – она ему неинтересна и неизвестна. Имя, престиж, деньги делаются на политической публицистике, аналитике, расследованиях, криминале, полемике, культуре, гламуре, сенсациях, скандалах и т.д. – на том, чего в церковной сфере, по крайней мере, немного. А вот привлекать к церковной проблематике – другое дело. Тем более под крышей одного издания. Кроме того, столичные газеты, как правило, создают профессиональную сеть собкоров по Украине, которых можно привлекать для сбора епархиальной, региональной информации. В «Независимости» ведь такой вариант был обкатан: в 1999 году мы пять церковных спецвыпусков сделали, некоторые – под миллион экземпляров. Они были не информационными, а тематическими с просветительской направленностью. Блаженнейший говорил, что даже брал их собой, показывал Патриарху и в МДА, вот, мол, киевские светские журналисты хорошую церковную газету делают.

– А можно было создать проект сугубо церковный?
– Дело в том, что и сегодня, когда мы уже немного «расписались», имеем десятки газет, журналов, сайтов, профессиональный уровень церковной прессы невысокий. А десять лет назад почти все материалы, которые приходили из епархий, надо было «брать на руку» – полностью переписывать.

– А Николаю Азарову понравился проект?
– Да. Только его смущало, что все надо делать с нуля: регистрировать издание, искать помещение, заниматься оборудованием, набирать штат, раскручивать, распространять и т.д., а на это необходимо очень много времени. Он попросил проработать вариант, чтобы приобрести уже готовое издание или войти в учредители. В 2001 году многие столичные газеты едва сводили концы с концами. Я пошел в Союз журналистов, взял список бедствующих изданий, встретился с их руководителями, журналистами, ознакомился с состоянием дел и через недели две представил Азарову список из четырех изданий на выбор, которые готовы к реализации его проекта и на каких условиях. К моему удивлению, регионалы все их приобрели, распределив между бизнесменами: Ахметову – газету «Сегодня», Порошенко – «Правду Украины», «Президентский вестник» – еще кому-то…

– А кому досталось «церковное приложение»?
– Никому. Азаров посчитал, что это должен быть отдельный проект, смысл которого он сам не очень-то понимал. Он хотел, чтобы у его партии прорезался свой медиа-голос, а я ему морочил голову с церковным изданием. Тем не менее он дал команду, и я месяца два по очереди встречался с его регионалами-олигархами, объяснял им смысл проекта. С Гайдуком даже дважды встречался. Они очень уважительно относились, выслушивали, но обезоруживали вопросами типа «а чем католики отличаются от православных и кто такие униаты?» Я говорил, что православие надо возрождать, защищать, но они в толк не могли взять, от кого и зачем и причем здесь газета. Какую-нибудь «раскраску» об иконах и храмах, книгу о монастырях – это понятно. А о чем писать в целой газете? У Семиноженко мне показали какой-то их ежемесячный академический листок в четыре полосы об инновациях и убеждали, что можно всю церковную информацию тут размещать. Один Порошенко, помню, мне сказал: я не все понял в этом проекте, но у меня есть оборудованное помещение на «Ленинской кузне», бери там три-четыре компьютера, набирай людей и выпускай, что хочешь.

– А почему вы не послушались?
– Азаров не рекомендовал. У него были какие-то трения с Порошенко, и он говорит: к нему идти не стоит – мы что-нибудь другое придумаем. Через некоторое время мне позвонил бизнесмен из окружения Азарова Сергей Цыганков, который предложил встретиться и обсудить реализацию проекта. Я с ним встретился, он готов был финансировать любой вариант, но, конечно, о газете было трудно говорить. Надо было начинать все с нуля, и я написал проект православного информационно-аналитического центра. Собрать под одной крышей информационщиков, аналитиков, которые могут работать с церковно-светской информацией, их усилиями запустить и сайт, и журнал, и газету, а потом еще и исследования, и книги издавать. Важно, чтобы были ресурсы и чтобы не на общественных началах или в свободное от основной работы время этим заниматься, как это мы раньше делали, а профессионально, целый рабочий день, целенаправленно. У них была какая-то общественная организация, и центр должен был существовать при ней. Цыганкову понравилась эта идея, и мы с ней пошли за благословением к Блаженнейшему Митрополиту Владимиру. Я еще поставил обязательное условие, что ни копейки церковных денег на этот проект мы не должны привлекать.

– А с этим не погорячились?
– Как жизнь показала – погорячился. Но в той же Польше православные издания не за церковные средства существуют, их спонсируют православные бизнесмены. У нас были проколы, но лично нашей вины в этом не было. Мы создали информационный ресурс, и я не раз был свидетелем, как наши бизнесмены и политики уверяли и Блаженнейшего Митрополита, и Святейшего Патриарха, что никаких проблем в этом деле с финансированием не будет. Но все – до ближайших выборов (а они у нас постоянные), а дальше наступают трудности и сложности. Я не знаю, как наши бизнесмены и политики между собой договариваются, я бы доверял лишь каждому десятому. Хуже всего, когда они сами предлагают совместный проект, убеждают им заняться, просят найти исполнителей, ты объявляешь конкурс, отбираешь людей, они увольняются с предыдущей работы, начинают выполнять проект, а тебе говорят: пока они нам не нужны, мы это сделаем потом и по-другому. Они привыкли друг друга «кидать» – это у них норма. А мы-то церковная структура, поэтому приходилось расплачиваться и по чужим обязательствам. Это было очень сложно. Поэтому, закусив рукав, я шел к Блаженнейшему Митрополиту Владимиру, объяснял ситуацию, просить помощи, и он всегда помогал.

– Как Блаженнейший Митрополит отнесся к вашему проекту?
– Благословил, но сказал, чтобы подготовленные тексты мы не забывали приносить ему. И все эти годы мы так и делали. Решили, что я буду заниматься творческой частью, а Цыганков – технической. У него было планов громадье – он хотел сразу и центр оборудовать и укомплектовать, и газету выпускать, и даже студию делать, чтобы иметь выход на телевидение. Я обзвонил всех, кто мог работать в православном пресс-центре, журналистов, публицистов, аналитиков. Сайт мы не стали свой открывать, потому что позвонил мне священник, который делал церковный сайт у архиепископа Ионафана в Херсоне, просил взять его на работу вместе с сайтом, что мы и сделали. Собрали команду и стали очень интенсивно работать. Были средства, приличные зарплаты, можно было журналиста послать в командировку в конфликтную точку, где нарушаются права наших верующих, оперативно взять комментарий, провести самим пресс-конференцию и т.д. – словом, была возможность работать профессионально. Уже первая акция принесла хороший эффект. Мы добротно отработали освещение торжеств в честь 950-летие Лавры, взяли интервью у Блаженнейшего Христодула и у всех глав делегаций, приехавших на праздник, оперативно их распространили по СМИ. Для многих это стало откровением: все привыкли к государственной пропаганде раскола, М. Денисенко не сходил с телеэкранов, а тут мировое Православие свидетельствовало нечто совсем иное. Мы очень активно начали работать со СМИ, общественными, политическими организациями, с парламентариями, правоохранительными органами, и уже через полгода было обращение депутатов в Генеральную прокуратуру Украины и протест Генпрокурора, снимавший УПЦ-КП с регистрации как незаконно созданную структуру. Это был шаг к восстановлению законности. Тогда же мы издали книгу к истории расколов, которая проливала свет на истинный лик этих структур.

– Вас обвиняли в том, что вы в сотрудники набрали раскольников…
– Они к тому времени уже вернулись в Церковь. Понимаете, расколы и тогда, и сейчас представляют серьезную опасность для Церкви, поскольку переплетены с властью, бизнесом, политикой. Чтобы даже информационно им противостоять, надо их знать. Я встречался со всеми лидерами расколов, в пресс-службе работали два профессиональных журналиста, которые еще у Филарета церковную газету делали. Кроме того, трое сотрудников были по нескольку лет референтами трех лжепатриархов, по многу лет с ними работали. Так что мы были достаточно компетентны в расколологии, откуда какие ноги растут, поэтому все эти годы могли вести убедительную полемику с разношерстными богостроителями и расколоучителями от власти, политики, культуры. Ведь расколы придумываются не церковными тружениками, а интеллектуалами, амбициозными бездельниками, людьми с уязвленным самолюбием где-нибудь на кухнях или кафе, а потом они уже используются спецслужбами, политиками и геополитиками для различных целей, и не только церковноборческих. Митрополит Владимир удачно сравнил раскол с раной: царапина, в нее устремляются инфекции, паразиты – и вот уже гниение. После революции 1917 года автокефалию придумывали интеллектуалы, которые тогда все были социалистами или коммунистами, а 1990-ом – культурологи, журналисты, и тоже на кухне. Придумывали для свержения Филарета, Евгении Петровны и всей системы управления. Как водится, метили в Филарета, а попали в Церковь.

– Но ведь у вас работали и те, кого вы до этого разоблачали. Скажем, идеологи «Чина святителя Илариона»
– Ни Зуева, ни Друзенко, ни иных идеологов я до этого не знал. Я в «НЗ» много лет занимался расследованиями, в том числе наемническими структурами, которых в начале 1990-х было немало. Кризис оставил без средств к существованию огромное количество здоровых парней, за плечами которых была только служба в Советской армии. Это были подготовленные, профессиональные бойцы. Вот их и рекрутировали различные структуры в горячие точки. После падения режима Кравчука правоохранители плотно ими занялись, и начались аресты. На Трухановом острове взяли группу в сто наемников, которая ждала зарплаты за свои подвиги за границей, и оказалось, что они связаны с этим «Чином», который был зарегистрирован на резиденцию Филарета на Пушкинской. Наемничество – это преступный кровавый бизнес, но здесь он, что любопытно, прикрывался некой идеологией, как и в случае с УНСО. Это так называемая «киевоцентрическая», или «киевская идея», основанная на русофобии украинских национал-фашистов Донцова, Липы. В уставе этого «Чина» было записано, что одна из его целей – переводить на территории всего бывшего Союза общины под омофор Киевского патриархата. Ну, а основная идея заключалась в том, что независимую Украину можно построить только на руинах России. Донцовская идея, которую у нас исповедуют провокаторы УНА-УНСО в политической сфере, а «Чин» – исповедовал в духовной. И все они оказались у Филарета за пазухой.

– И много они общин перевели?
– В Украине – много, пытались захватить Киево-Печерскую и Почаевскую лавры, штурмовали епархиальные управления, в Приднестровье пару приходов, сколько на Кавказе – не знаю. Они воевали в Грузии, Карабахе, Чечне. Ситуация была достаточно глупой. Ведь наемники гибли в горячих точках, тела доставляли в Украину, милицейские генералы их «растамаживали», везли во Владимирский, где Филарет их отпевал. Он даже «освятил» икону с изображением погибших унсовцев. Хотя вся эта «освободительная» унсовско-чиновская риторика, да и само наемничество оказались не более чем прикрытием для более серьезных афер – торговли в горячих точках оружием, которое в Украине было в избытке. Я был на суде по этому делу, он состоялся через несколько лет после ареста наемников, в материалах дела есть документы, даже заявление одного адвоката: чего, мол, этих ребят судите – они от бесхлебицы пошли в наемники, а тут должны сидеть генералы Генштаба, Филарет и прочие крупные птицы, организовавшие этот бизнес. Да ведь и самих «белых гусей» кинули. Насколько я помню, наемники на Трухановом острове ждали расчета от филаретовцев, которым азербайджанцы передали чуть ли не два миллиона долларов, а те не отдавали. В конце концов приехали азербайджанские спецслужбы, нашли деятеля «Чина», которому деньги отдали, прижали, обвинили в том, что прикарманили, потратили на поездку Романюка во Францию и т.д. Тот понесся в СБУ и всех наемников сдал, их арестовали и судили. Но денег так никто и не нашел.

– Но «Чин» перестал существовать?
– Да. Романюк понесся снимать его с регистрации. Но уголовные дела уже были открыты, и я думал, что в этот раз Филарет не ускользнет. Мы много писали о его криминально-коммерческой деятельности, его банке, фирмах, которые он крышевал, но кровавый бизнес наемничества под «церковной» крышей – это уж слишком. К тому же Кучме понравилось мое расследование, и обычных властных препятствий для разбирательства и снятия с регистрации этой УПЦ-КП как псевдоцерковной структуры не было. Но Филарет и сам стал быстренько «зачищать» «Чин»: до сих пор неизвестные реаниматоры «упокоили» Романюка в Ботсаду, а затем он выгнал Зуева и Друзенко. А когда дело через четыре года доползло до суда, Кучма с Плющом и Ющенко уже были завсегдатаями и распевали «Ой, цветет калина» у хлебосольного Филарета, и он опять имел мощный властный ресурс для защиты от закона.

– Вы уверены, что Филарет – это сугубо коммерческий проект?
– Сугубо мошеннический. Причем я был, видимо, последним, кто с этим согласился. Не верилось, что все так банально. Мстислав Скрыпник, когда я о Филарете спрашивал, только руками махал: «Гроши, гроши, гроши – и больше ничего». Владимир Ярема убеждал меня, что в Филарете нет ничего церковного, только политика и корысть. Он его еще и демонизировал – сатаной считал. Владимир Романюк, который был моим очень горячим читателем и почитателем, так же относился к Филарету. Антоний Масендич, к которому Кравчук и СБУ засватали Филарета, рассказывал, что бледный и взволнованный Филарет просил лишь об одном: «Если я переведу на ваши счета деньги УПЦ, какие гарантии, что вы у меня их не отберете?» Вот и вся УПЦ-КП. С точки зрения тогдашних властей Филарет ничего предосудительного не делал. Власть сама была такая же, организовала всеобщий деребан собственности, и у кого что было под рукой, то и прихватывал: была шахта – шахту, колхоз – колхоз, завод – завод, пароходство – пароходство, газета – газету и т.д. У Филарета были церковная касса с деньгами запрещенной КПУ, Владимирский собор, здание экзархата на Пушкинской, санаторий в Плютах – он это все и прихватил. Как нуворишам помогали коррумпированные чиновники, разрабатывали схемы прихватизации, так и Филарету. УПЦ-КП – это черная схема прихватизации церковных финансов и имущества. Правда, Филарету надо было какой-то идеологией обосновывать удержание награбленного, решили, что лучше всего подходит национально-освободительная, автокефалисткая. Мол, это не Филарет украл у православных верующих деньги и имущество, это некая независимая церковь во имя независимой державы у них экспроприировала. Мне заместитель Генпрокурора Ольга Колинько, с которой мы многие годы были в дружеских отношениях, говорила, что у нас разграбление державы частными лицами непременно прикрывалось национально-освободительной риторикой. И стоило ей кого-то из крупных воров прижать, она, а с ней и вся Генпрокуратура сразу объявлялись врагами Украины, ее независимости, агентами Москвы и т.д.

– Но Филарет – уникальный случай?
– Отнюдь. В Болгарии власть тоже организовала раскол, ему были переданы монастыри и храмы законной Церкви. Во главе раскола стал, как и Филарет, – чекист, только агент Болгарской ГБ, и тоже прикрывались риторикой, мол, раскол – это патриотическая, истинно-болгарская церковь и т.п. Они корешевали с Филаретом, болгарский лжепатриарх приезжал к нему в Киев, тот водил его к Омельченко и другим чиновникам. Безобразия в Болгарии продолжались более дести лет, пока в страну из иммиграции не вернулся царь Симеон. Он создал партию, выиграл выборы, провел закон, возвращающий репрессированной Церкви все ее имущество, в том числе и то, что было отдано расколу. Я говорил с одним депутатом болгарского парламента, он рассказывал, что когда раскольников повыгоняли из монастырей и храмов, то были шокированы: оказалось, что все они были превращены в бизнес-центры, крышевали множество коммерческих структур, в том числе и криминальных.
Так что филаретовство – это многоуровневое мошенничество. Нельзя представлять так, что Филарет один аферист, а все его лжесвященнослужители – невинно обманутые, затюканные. Они такие же аферисты, только калибром поменьше, потому что живут по лжи и со лжи, обманывают народ и паразитируют на обмане. Если мы в Украине пойдем по болгарскому пути преодоления раскола, то, думаю, быстро увидим, что за пташки прятались под филаретовскими рясами и клобуками.

– Но ведь через несколько лет болгарские раскольники выиграли дело в Европейском суде…
– Болгария обоснованно отказывается выполнять это решение, да и выполнить его невозможно. Что, собирать этих беглых, расстриженных, наряжать, крест в руки давать и посылать: идите, лгите дальше? Европейское законодательство вообще не учитывает религиозный и церковный фактор. Для них Церковь – это общественная организация, сообщество по сакральным интересам. Если бы Филарет обжаловал в Европейском суде решения Харьковского Архиерейского Собора, где он был расстрижен в монахи и снят с должности, то выиграл бы дело. Поскольку для Европейского суда аморальный для монаха образ жизни, хула на Святую Церковь, учинение раскола и пр. – вовсе не преступления. Так что мы в Европу должны идти со своим уставом традиционных моральных и религиозных ценностей, а не подстраиваться под чужие.
Беседовали А.Нечипорук и М.Мальцев
(В сокращении. Полный текст размещен на сайте пресс-службы)

Блаженнейший Митрополит Владимир: «Визит Святейшего Патриарха носит сугубо пастырский характер»

Наталья Витренко: Визит Патриарха – это счастье