Александр Анисимов: «Для многих Киев был вторым Иерусалимом»

01.07.2010 archive, Вестник №106, Даты

Архитектурный бум в Киеве, как и в других городах, коснулся не только гражданских помещений города, но и культовых сооружений. На эту тему мы говорили с известным историком Киева Александром Анисимовым.

— Скажите, из чего состоит религиозное краеведение Киева? Только ли из изучения истории храмов?
— Нет, конечно. Это не только храмы. Это и вероисповедание людей. Это и сложности с продвижением той или иной религии, потому что советское государство не всегда в данной сфере способствовало: шло иногда навстречу, но с тем, чтобы уничтожить и материальную среду в виде храмов, и духовную среду. Так, я помню свое детство — при входе во Владимирский собор дежурила милиция. Хотелось туда зайти, хотя у меня семья была не из глубоко верующих. В двунадесятые праздники специально показывали бесплатное кино, в селах колхозников посылали на работу, то есть всячески отвлекали людей от веры. В школах детей из религиозных семей держали на контроле. Разрушали следы материальной культуры, причем ханжески это делали. Останки князя Владимира и княгини Ольги просто на свалку вывезли. Без этих людей принятие христианства затянулось бы на неопределенное время. Краеведение занимается вообще материальной культурой, но для меня, историка Киева с большим стажем, Киев интересен, прежде всего, как колыбель православия славянских народов.

— Во времена царской России тоже было притеснение веры?
— Притесняли иноверцев, тех же магометан, буддистов, старообрядцев. Были ли в Киеве культовые сооружения других религий, были ли синагоги, а как были представлены другие религии? Мусульмане компактно проживали на Татарке. У них было свое кладбище, оно сохранилось и сейчас, правда, в жутком состоянии. Был проект строительства большой мечети, но он не состоялся из-за того, что начались Первая мировая, затем гражданская войны и установление советской власти. Но, учитывая то, что община была довольно большая, еще царская власть согласилась, чтобы мусульмане могли исполнять свои религиозные требы.
Что касается буддистов, об этом сведений нигде не встречал. Католики же были большой частью городского населения. У них здесь была община. Вообще в Киеве были три крупные религии, представленные большим количеством людей: иудеи (евреи), католики и православные. Если в 1916 году все население, включая военных (шла война, Киев был практически прифронтовым городом, здесь квартировали офицеры), составляло около 600 тыс. человек — это был большой город по количеству населения, естественно требовалось большое количество культовых сооружений – как походных, так и домовых церквей, так и ружных, имеющих приходы и не имеющих. Больше всего была представлена Православная Церковь. В Киеве до сих пор сохранилось два католических костела, т.н. старый и новый. Кроме того, сохранилась лютеранская кирха, которая недавно была передана лютеранской общине. Была караимская кенасса. Больше всего караимов жило в Евпатории. Кстати, общиной караимов в Киеве управлял табачный король Коген. Когены держали производство и реализацию практически всего табака в Юго-Западной Украине. С другой стороны, они же финансировали возведение кенассы по проекту Владислава Городецкого. Долгие годы в ней хозяйничал непонятно кто. Когда-то был Дом актера, потом кинотеатр повторного фильма «Зоря», чего там только не было в годы советской власти…

— Планируют ли отдавать кенассу?
— А некому. Нет общины, которой можно было бы ее отдать. Еще до революции число караимов в Киеве было незначительным, а сейчас, если они и есть, но общины нет, поскольку нет веры. Они ассимилировали. Кстати, нужно сказать о том, что были и ассирийцы, у них была своя школа, значит, при ней когда-то тоже существовала молельня. Если говорить об утраченных святынях Киева, то только в православии можно насчитать до 200 объектов, которые были утрачены в годы советской борьбы против религии. И только некоторые счастливчики остались живы. Так, Ильинский храм, рядом с которым мы беседуем, остался жив, потому что был переоборудован в амбар для хранения зерна. Это было удобно, поскольку на Почтовой площади работал элеватор Бродского, для которого привозили зерно по Днепру и сгружали в бывший храм. Это и спасло храм. Кроме этого, неподалеку советы возвели крупнейшую мукомольную фабрику… Ну, а уже взорванный в годы оккупации Успенский собор и Владимирский собор спасло только то, что их переоборудовали в антирелигиозные музеи. Иначе бы все просто взорвали. Колокола с них, конечно, содрали на индустриализацию, во Владимирском соборе даже медные ручки с дверей сняли.
У меня есть свой мартиролог, еще в 1992 году я издал книгу, где насчитал около 150 разрушенных храмов. Можете себе представить, насколько был бы богаче облик Киева в смысле сакральной архитектуры. Имена храмов сохранились в названиях улиц. Вот здесь рядом – на Подоле – Борисоглебская улица, а храма нет. Я думаю, что там, где это возможно (вопреки расхожему мнению, что все ныне построенное это«новодел»), где есть места от этих храмов, их нужно восстанавливать, потому что они – доминанты улиц. Хотя есть исключения, я категорически против восстановления Десятинной церкви.

— Почему?
— Понимаете, древнего храма никто из нас не видел. Вот возьмем, к примеру, храм Богородицы Пирогощей, который якобы восстановлен так, как «был тогда». Архитекторы посмотрели и сказали: «Вот примерно так это выглядело». Взяли нечто усредненное из древнерусской архитектуры и построили ерунду, это павильон, а не храм. Есть примеры более удачного восстановления. Михайловский собор был восстановлен в том виде, в котором дошел до 1930-х годов, до разрушения. Внутри у него оставался костяк древнерусской архитектуры, хотя он потом много раз перестраивался и достраивался. То же самое и в отношении церкви Пирогощей: если бы ее восстановили в стиле классицизма, в котором она дошла до 1920-х годов, тогда другое дело, а так сделали павильон.
Так вот я возвращаюсь к Десятинной церкви. Если ее поставят в том виде, в котором никто не знает, как она выглядела, хотя фундамент и сохранился, это будет очередной павильон. Не дай Бог, если ее захотят (я повторяю, в этом случае это исключение) восстановить в том виде, в котором она сохранилась до 1930-х годов. Потому что церковь строилась с 1824-го по 1842-й, это был жуткий долгострой, в результате которого появился такой шкаф, который визуально задушил летящую Андреевскую церковь. Будет плохо, если ее построят. Уже в то время, можно посмотреть в архивах, в прессе того времени, в обществе был огромный шквал осуждения, критики по поводу несоответствия этого храма общей планировке и застройке данного района Киева. Зачем наступать на те же грабли?
– А почему вы принимаете новое строительство, новодел, остальных новых храмов, скажем тех, которые будут восстанавливаться там, где они были? Вы сказали, что само название улицы Борисоглебская указывает на то, что там был храм Свв. Бориса и Глеба. Этот храм нужно восстанавливать?
– Потому что этот храм не нарушал гармонию местности, был там доминантой. Когда его разрушили, там поставили здание профкома, потом техникума. Если говорить о конкретном храме, то чтобы его построить на том же месте, где он стоял, нужно сделать совершенно ненужную вещь — разрушить капитальное здание, которое там сейчас стоит, храм можно построить на этой же улице, только в другом месте. Ведь осталось же место от Ольгинского храма на Торговой площади на Печерске — можно там восстановить храм, он ничего не испортит. Потому что вокруг застройка серая, унылая… Храм там будет выглядеть хорошо.
Раньше при торговых площадях, рынках всегда существовали храмы. Понятно почему: торговцы несли туда пожертвования, это было как десятина на Церковь. Поэтому на площади Победы, раньше на Галицкой площади, был Еврейский базар, или в народе Евбаз, там была церковь Св. Иоанна Златоуста. Примерно на этом месте цирк, хотя место, где стоял храм, сохранилось. И на других торговых площадях были храмы.
То есть, если есть место, лучше поставить храм. Если старая архитектура храма в новой местности города будет выглядеть некрасиво, если она несозвучна окружению, то не нужно бояться и современного стиля, если он будет созвучен новому окружению города. Подделка под старину — тоже плохо, построить в современном стиле храм — в этом ничего страшного нет.
Но у нас была страна советов, поэтому молодежь нахваталась часто только плохого, и высказываются мнения: «Сколько можно храмов строить? Сколько можно кормить этих толстопузых попов?» В любом обществе есть разные люди и разные мнения. Но без веры — зачем жить? Если нет надежды на спасение, нет веры, тогда нарушаются моральные устои общества в целом, оно скатывается в пропасть, пропасть богатства, всякого разврата и прочего. Зачем превращать Киев в Содом и Гоморру? Лучше потихоньку восстанавливать религиозный институт, учить этому молодежь. Самым главным здесь является семья. Без этого воспитать нормального человека невозможно. Вера тоже может быть тут хорошим подспорьем.
Раньше для многих Киев был вторым Иерусалимом. Подъезжая к городу со стороны Левого берега, люди за 25 верст видели колокольню Киево-Печерской лавры, а не эту… со щитом и мечом. Это давало сил тем паломникам, которые порой шли пешком за тысячу верст помолиться в обители. Вы знаете, что пешком шла около трети пути в Киев императрица Елизавета, а также императрица Екатерина? Это именитые прочане, а простолюдинов можно было сразу отличить в толпе по потрепанной одежде и стоптанной обуви. Но у подошвы Печерского холма стояли шатры, в которых люди могли переодеться и зайти в храм…

— Многие храмы являются археологическими памятниками. Как лучше, когда храм состоит на балансе государства или когда его передают Церкви?
— Тут я могу ответить по-другому: памятники, которые строило государство, они, как правило, не востребованы обществом, общество — люди — туда не вложили ни копейки, народ так к этим монументальным скульптурам и относится. Все эти помпезные памятники, которые наштамповали в годы советской власти, были «до лампочки» людям. До революции же памятники, в большинстве своем, строились по подписке. Люди собирали деньги, кто давал копейку, кто тысячу. Таким образом в Киеве возникали памятники, например, Столыпину (ему в наши дни нет памятника), Богдану Хмельницкому, князю Владимиру — они строились не от имени народа, а с участием народа. Тут только два исключения — Михайловский Златоверхий и Киево-Печерский Успенский соборы — это мощнейшие доминанты Киева, без них Киев – не Киев. Вы же помните руины Михайловского? На них было место выгула собак, там хотели построить такое же страшное здание, как и нынешнее здание МИДа, оно должно было быть симметрично первому. Вообще хотели уничтожить всю эту архитектурно сложившуюся местность. Планировали разобрать здание «киевского пентагона», построить самую большую в Европе площадь, но потом, слава Богу, Харьков нас обошел. Был совершенно безумный план — уничтожить Софийский комплекс и разбить там сквер героев Перекопа. Памятник Богдану Хмельницкому собирались перенести в другое место, а на площади хотели выложить из красного гранита огромную пятиконечную звезду, которая просматривалась бы с самолетов. Ну, не маразм ли?
Но когда государство вмешивается с восстановлением Михайловского и Успенского соборов — это можно только приветствовать — это дорогие объекты, которые народ не потянул бы. Я сейчас не касаюсь вопроса «конфессиональной принадлежности» храмов, поскольку считаю, что у нас будет единая православная церковь. Получается, когда государство восстанавливает «народные» памятники, — это хорошо. Хорошо, когда желание государства поставить какой-то памятник совпадает с желанием народа.
В деле строительства храмов бывают и негативные вещи. Так, когда храмов больше чем прихожан, — это плохо. Это называется «просто столбить место». Случается, говорят: мол, выбей участок, храм построим, деньги быстро «обкатаем», и все. Это ужасно, когда храмы строятся с целью собственной выгоды. Но такие люди есть всюду, не нужно думать, что священники — исключение. Обычно люди чувствуют искренность или неискренность уже при постройке храмов.
Бывает, что и храм не имеет великолепия, и священник ходит в залатанной рясе, а есть нечто такое, из-за чего люди идут, и наоборот – все в золоте, но все это только напоказ. Я не против золота, я против только внешнего украшения.
В Киеве стоял Георгиевский храм, заложенный в 1115 году. Он был разрушен, и на его месте построили здание для нужд Наркомата связи. Архитектор Каракис (ленинградский зодчий, который не совсем понимал, что он делает в Киеве), к сожалению, все свои дома, которые в архитектурном смысле, может быть, и представляют ценность, построил на месте павших храмов. Часто какой-то храм выбирают «аристократы», но ведь раньше это были аристократы духа, а сейчас это «аристократы кошелька». Даже на похороны приезжают по-своему, ладно машины дорогие (мы уже привыкли), но зачем себя показывать, даже в храме украшаясь всем золотым?
— То есть храм должен появляться по желанию людей, а не по чьим-то личным желаниям?
— Да, конечно. Если работать на перспективу, то нужно вместо дерева «втыкнуть» по часовне, через тысячу лет это будет «богоспасаемый Киев», но это на неблизкую перспективу. Сейчас, когда строятся храмы и в таком количестве, — это торговля храмами. Я – верующий человек и считаю, что это плохо. Всего должно быть в меру. Не наличие храма плохо, а часто есть большая непродуманность — лишь бы построить. Если есть община – люди, которые хотят построить храм, то обязательно найдется тот, кто поможет, но когда, наоборот, строят, потому что нужно деньги «скрыть», — это плохо.

— Часто можно услышать такое мнение, что, приезжая в Киев, можно посмотреть Софию, Михайловский и Лавру, а больше смотреть нечего?
— Обычно люди в Киев не приезжают на несколько недель, с определенной религиозной целью, как раньше приходили на прощу. Если говорить о туристах, то их прежде всего интересуют сохранившиеся памятники старины или памятники, представляющие большую художественную ценность. К списку можно добавить Владимирский собор, Флоровский монастырь, сюда можно добавить Кирилловскую церковь. Если же человек верующий, и у него цель – поклониться святыням, то, безусловно, у него масса мест, куда он может пойти помолиться.
Ну, а вообще не хватит времени перечислить все то, что в Киеве можно посмотреть, об этом часто не знают. Да и обычно смотрят «галопом по Европам», поэтому только и хватает времени, чтобы посмотреть те объекты, которые вы перечислили в вопросе. Да еще музеи. Не только музей Булгакова, но и многие другие. Кстати, туда ходят для галочки, чтобы сказать «я был в музее Булгакова», а сам ничего не читал, а только видел фильм «Собачье сердце». Хотя Михаил Афанасьевич гораздо более сложная фигура. Удивительная коллекция икон в Художественном музее, которую я бы всем рекомендовал посмотреть. По инвентарному номеру многих из этих икон можно узнать, в каких они были храмах, и вернуть храмам, но кто же этим будет заниматься? Богатые коллекции имеют музеи западного искусства, русского искусства. Но все идут в Музей воды, там интересно, там унитаз с человеческий рост. Конечно, это интересно, но есть то, что вечно, что досталось нам от наших предков.
Вообще Киев — это музей под открытым небом, но, конечно, его страшно насилуют, все уничтожают. Пусть он был провинциальным, но он был великим городом. Имел цельный ландшафт, тут сочетание Божьего промысла и места. Конечно, можно спорить, был ли здесь Андрей Первозванный или нет, но ясно то, что Киев стал «вторым Иерусалимом» не просто так.
Можно ходить по Киеву и изучать историю. Конечно, банально звучит, но архитектура — это застывшая музыка. Когда предки возводили храм, то старались, чтобы прилегающие здания не выпирали, не доминировали. А что сделали при советской власти? Сделали просто коробки, и все. Вот, смотрите, построили современный дом, а наверху совершенно ненужные и несвойственные Киеву мансарды, у нас ведь не Париж, а вот то, что башенка на углу дома, — это очень важно. Здесь она плохо выполнена, а в принципе на старых фото видно, что на углах улиц делали такие башенки. Для чего? Чтобы создавать ансамбль, гармонирующий с куполами церквей. С точки зрения топографической, едва ли не каждая дорога в Киеве вела к храму, судя по названиям улиц: Михайловская, Трехсвятительская, Борисоглебская, Ильинская и т.д. Любой человек по этим башенкам мог определить, что где-то недалеко есть храм.
Новые храмы часто строят в скверах и парках. Да, храм может украшать это место, но часто храм отгораживает свою территорию, а это почти весь оставшийся после постройки парк или сквер? Это плохо. Я считаю, что если предки не везде, где только можно, строили храмы, а оставляли какие-то островки зелени, скверы, парки, сады, то и нам нужно это учитывать. Понимаете, ведь можно было отгородить, когда в госсобственность еще царскую отошли земли бывшие церковные, тот же Мариинский парк, или Сад купеческого собрания, или в парке Шевченко можно было нагородить там этих храмов, однако же предки так не поступали. Еще до того, как в парке Шевченко поставили памятник Николаю I, на месте которого теперь стоит Шевченко, была идея там построить Владимирский собор, отказались, потому что это место предназначалось под островок зелени.
С другой стороны, как в поговорке, «не было бы хуже». Уж если эту землю «деребанят» непонятно подо что, пусть лучше там будет храм. Помните фильм «Гараж»? Не все помнят этот момент. В начале фильма герой Гафта говорит: «Люди возмущаются, что мы собираемся строить гараж. Они взяли и высадили 13 кустов будущих деревьев, 9 из них, слава Богу, не прижились, а остальные мы помазали мазутом».
Место для строительства храма — это любое кладбище, даже забытое, заброшенное, но также есть забытые места захоронения — это место для храма. Есть могилы, есть кладбища, это тоже часть нашей жизни, которая не должна забываться и становиться объектом торговли. Вот один чиновник поступил ужасно: он уничтожил 6 могил на Зверинецком кладбище в Киеве, а за бешеные деньги построил дом для мамы и брата, уже покойных. Пусть эти разоренные могилы были безхозными, но так делать недопустимо. Кстати, в христианстве, если вся родня покойного уезжала, то за могилой следили те, чьи могилы были рядом, а сейчас люди на Радоницу весь мусор бросают на соседние могилки. Редко, но случается. Есть еще и другие виды «захвата могил»: заливают, не буду говорить что, под крест, под могилку, через неделю крест падает. А ты официально идешь в администрацию кладбища, пишешь заявление, платишь, кажется, 17 тыс. гривен, плюс столько же на взятку. И все, у тебя готовая могила, не важно что ты уничтожил чью-то могилу и чью-то память — люди не соображают, что творят… Это же касается и вырубки деревьев.
Так вот, не было бы хуже. Не построят храм, а землю уже продали, причем за взятку, и все: храма уже там не будет никогда. Вот у нас есть живой пример. Я занимаюсь много лет расследованием Куреневской трагедии. 13 марта 1961 года селевой поток унес жизни 1,5 тыс. человек. Мы мечтали поставить часовню памяти жертв трагедии на народные деньги. У нас были народные слушания. Я бывал на многих слушаниях, но такое видел впервые – люди плакали за то, чтобы поставить эту часовню в районе улицы Фрунзе. Что в результате? Высокопоставленный чиновник за большую сумму перекупает этот участок под строительство дома. У нас же нет таких денег. Нам ведь отдали уже землю, и храм действительно нужен, потому что многие киевские семьи осиротели в то утро и им некуда прийти поставить свечку…
Храмы и раньше чаще всего строили по конкретным поводам. Храм Христа Спасителя, да, он помпезный, но он строился в память героев войны 1812 года. Никольский собор, который стоял на Площади славы, – тоже храм в честь защитников отечества в Киеве. Вот сейчас поставили храм на воде Св. Николая, потому что когда-то подобный храм был частью киевской гавани, в этом храме молились моряки перед речным или морским походом. Это удачный пример. Поэтому, повторюсь еще раз, как бы так не вышло, что если бы там не поставили храм, то поставили бы 30-этажную высотку или очередной кабак…
Есть еще примеры стечения обстоятельств, когда власть, даже советская, действовала в этом отношении правильно. Разобрали храм Александра Невского, на этом месте теперь стоит памятник на могиле генерала Ватутина. Вначале храм разобрали, а потом там решили похоронить Ватутина. В этом парке много братских могил, и хорошо, что там не устроили каруселей и пр. Не важно, что там лежат герои-арсенальцы, которые сейчас не в фаворе, погибшие за свои идеалы. Не важно, что там лежат и белогвардейцы, и революционеры, там вообще сотни могил, этот храм там должен был оставаться, но остался памятник, все же это лучше, чем место для выгула собак.
— Часто даже коренные киевляне, которые живут напротив Софии Киевской, никогда в жизни не заходили в этот храм. В плане исторического самосознания можно сказать, что улицы города оживают, когда ты знаешь их историю. Сам город становится рассказчиком своих историй. Как, по-вашему, можно развить это самосознание?
— Вы затронули очень больной вопрос. Однозначного ответа не найти. Во-первых, и коренные киевляне, и коренные москвичи, например, могут научиться любить свой город благодаря воспитанию, все зависит именно от воспитания: если еще в детстве бабушки водят внуков и рассказывают о городе, о домах, о том, с чем памятник связан, это пробуждает интерес. Во-вторых, после Великой Отечественной войны в город вернулось всего 8% коренного населения, при том, что город разросся. До войны, в 1941 году, в Киеве проживало 900 тыс. Сейчас у нас, по разным оценкам, не меньше 4 млн. Еще один важный момент: если в школе хорошие историки, дети будут уважать историю родного края. Нужно развивать краеведение, это можно и нужно сделать, у нас обязательное среднее образование. И можно это делать без крайностей. Чей Киев-город? Русский? Украинский? Польский? Еврейский? А можно добавить чешский, словацкий – потому что были мощные общины. Все ерунда, потому в этом отношении нужно быть космополитом. Киев — космополитичный город, потому что каждая нация оставляла свой след, который можно проследить: немецкий – в архитектуре, еврейский – в архитектуре, потому что свои архитекторы были. Должен быть свой краеведческий материал, только качественно написанный. Есть еще и просто те, кому ничего вообще неинтересно. Есть и те, которые в Лавре никогда не были, потому что они понимают монастыри как культовые сооружения и ничего больше: «а мы ни в кого не верим». Вот когда с пятого класса, или когда историю начинают учить, в школе есть история родного края, хотя бы факультативный предмет, – это поможет.

— Это даст корни?
— Это не даст корни. Корни дает семья. Но даст возможность знать элементарные вещи. Стыдно, живя в Киеве, не знать элементарного, можно не знать о том, кто был Горовиц или Сикорский, незнание не грех, плохо, когда ты не хочешь знать. Но не знать о том, что в Киеве крестили Русь, что основатели города — Кий, Щек и Хорив? Можно не знать, что первую церковь, на месте которой стоит Ильинская церковь, построили варяги, и они крестили там свое войско, — это же было гораздо раньше, чем Владимир крестил Русь. Место крещения — там, где нижний памятник Владимиру, где колона Магдебургского права, там был источник, там была часовня, которую разрушили. Вот сейчас ждут, когда это все завалится, чтобы там построить очередной хилтон или какой-то другой бордель. Ужасно, что мы теряем места, которые связаны с духовным наполнением нашей родины.
— Существует киевская легенда, что археолог Хвойка искал палеолитическую стоянку, а нашел серебро. Раскоп расширился на километр, на месте раскопа появился стадион «Спартак»?
— Это неправда. Во-первых, он копал не там, ближе к Подолу. Кирилловская стоянка, на этом месте сейчас приемные покои психиатрической клиники, со стороны улицы Фрунзе, как раз напротив депо им. Красина. Для Викентия Хвойки, как для выдающегося археолога, серебро — это мусор по сравнению с тем, что он нашел, — остатки первобытной стоянки. Вот археолог Лохвицкий купил себе участок в районе Десятинной церкви, поскольку знал, что перед нашествием татар многие киевляне, жившие на территории детинца, там закапывали клады в надежде, что, когда татары уйдут, они их откопают. Лохвицкий, а он был аферистом, купил этот огромный участок, начал раскопки и нашел несколько кладов. Поэтому на территории Верхнего города было найдено много кладов, а там чего только не было: римские и византийские монеты и прочее. Все это было вывезено. Может быть, отсюда растут ноги у легенды о Хвойке. Скифские курганы тоже грабили под видом археологических исследований.

— Однако, пройдясь по этому городу и глядя на время застройки и количество всякого рода доходных домов, понимаешь, что город постоянно перестраивался (не говоря уж о войнах и разрушениях). Если это и так, то с какой примерно периодичностью Киев теряет свой облик, после чего вновь его находит?
— Хороший вопрос. Как и любой организм, а город – это живой организм, Киев постоянно подвержен каким-то изменениям, иногда даже возрастным. В теперешнем положении, с нынешними доминантами, я бы сказал, что у города вставные челюсти. Потому что технологии позволяют строить быстро, но что строить — подумать об этом времени не хватает. Насчет добротности не знаю, ждем, когда начнет падать. Стрессы для Киева, как и для любого города, — это пожары, например, большая часть зданий на Подоле при пожаре 1811 году была уничтожена огнем, дым доходил до Нежина, сгорело несколько тысяч человек, можете представить, что здесь было… Храмы каменные остались. Но некоторые храмы, вот, например, храм Николы Набережного стоит почему-то по диагонали, а все остальные здания стоят по периметру, потому что раньше разметка Подола была радиальной, улицы шли радиусами от Контрактовой площади. После пожара Подол вообще решено было не восстанавливать, потом решили таки восстанавливать, но уже квадратно-гнездовым способом, и архитектор Меленский так и спланировал — это был шок для Киева, очень большой. Дальше: это архитектурный бум и строительная горячка. Она прошла в два этапа. Основным толчком для уничтожения киевской старины 19 века стало то, что здесь появилась железная дорога. Начали строиться сахарные, кирпичные заводы. Построили железную дорогу, потому что Днепр плохо решал транспортный вопрос, как и гужевой транспорт. Стали возникать промышленные предприятия, которые внесли свою лепту и в архитектуру. С привлечением большего количества рабочей силы потребовалось большее количество жилья. С приходом большего количества банковского капитала сюда стали переезжать крупные промышленники. Для жилья уничтожались типично киевские усадьбы, состоящие из одного или редко двух этажей, первый был из кирпича, второй из дерева — его расписывали под кирпич — вот такой был Киев, с цветущими садами. Так, Нечуй-Левицкий писал, что, когда он едет по Киеву — по Куреневке и Приорке, — ничего интересного из окна трамвая не видит, потому что все это были небольшие мазанки, домики в окружении садов. А затем в 1890-х годах Киев пережил очень мощный стресс, когда в одночасье город поменял свое лицо, я имею в виду центральную часть. Взамен, как тогда сказали бы киевляне, уютных усадеб возникают безобразные десятиэтажные (!) ящики, а мы сейчас на эти здания смотрим как на памятники архитектуры. Все это продолжалось до Первой мировой войны. Для примера: на месте нынешних улиц Городецкого, Станиславского, Меринговской был пустырь с болотом, затем там разбили сеть улиц. Слава Богу, их не коснулась судьба Крещатика, Прорезной, которые были взорваны и сожжены в 1941 году. Это, кстати, третье потрясение Киева — работа подпольщиков и оккупация, около 600 зданий были взорваны за 718 дней оккупации. Если переложить на количество дней, то в день почти по зданию. После войны многие дома можно было восстановить, но на это не пошли, потому что Хрущеву нужен был новый советский Киев. Хрущеву, а не Сталину. Не стали восстанавливать, а построили новый центр. Меня сейчас в городе раздражает обилие рекламы, бигборды на каждом шагу, они, кстати, нарушают архитектурную целостность. И дальше четвертое потрясение, уже в наше время, когда у некоторых появились большие деньги и можно все купить. Поэтому и возникло большое количество зданий, которые никак не вписываются в архитектурную среду, они вредят этой среде, потому что нет аттрактивной зоны, а это парки, скверы памятники, только не Родина-Мать – 70 метров, а памятник, с которым можно сесть рядом как с другом, как с памятником Яковченко. Есть памятники, а есть просто скульптурные произведения, такие как Проня Прокоповна и Свирид Петрович – все это и создает часть архитектурной среды. А если брать комплекс, чтобы были красивые дома, то можно сказать, что за редким исключением в Киеве есть образцы современной архитектуры, которые вписаны в окружающий ландшафт, но их единицы по сравнению с этими монстрами, которые везде строят. Понимаете, есть еще и сторона чисто техническая, ведь старые дома до применения железобетона строились на ленточных фундаментах, так, как мы строим небольшие дома, т.е. фундамент неглубокий, а затем стали применять сваи, буронабивной метод. Чем он плох: во-первых, это масса самого здания, например, «Парус», — он накрыл собой многое, во-вторых, это жалкое повторение уже известных архитектурных форм, сваи грозят оседанием почвы, разрушением соседних домов, этому способствуют грунтовые воды. Ведь под Киевом течет более 60 больших и малых речек, начиная от Глыбочицы, от Лыбеди, которая большей частью течет под землей, и заканчивая мелкими ручейками. Мы же не знаем, как они себя поведут? Некоторые оседают в коллекторах, а некоторые в грунтах. В погоне за современным строительством создается много неудобств, о которых никто не думает. Например, нельзя пройти двор нового дома (чтобы пенсионеру из соседнего дома купить хлеб, нужно обходить чуть ли не километр, все эти моменты никто не продумывает, все быстрей строят.

— Вы считаете, что город сам себя излечивает от всего ненужного?
— Сложно сказать, я уверен, что некоторые аляповатые объекты со временем уберут. Все-таки здравый смысл должен победить. Городом не должны управлять те, кто имел шесть соток в селе, а потом свое видение шести соток он переносит на 1200 кв. километров города. Поэтому и появляется вместо Архистратига Михаила какой-то, прости Господи, «бетмен» черный. Сейчас поднимается вопрос о том, что Лядские ворота нужно разобрать, — это правильно. Пройдет время, и это все вылечится, для примера скажу, что еще в советское время люди говорили о том, что пройдет время и восстановят Михайловский (в стране победившего атеизма этого нельзя было даже представить). Вот пройдет время, и особенно уродливые вещи будут разрушены. Это касается и малой архитектуры, и большой… Мы живем в эпоху перемен и хотим, чтобы нувориши с огромными деньгами куда-то растворились? Двадцать лет независимости — это ерунда, а власть хочет в эти сроки впихнуть все — дома большие, памятники мощные всем «новым» героям, новый пантеон богов в новой, независимой стране. Мы повторяем ошибки большевиков, которые снесли памятники, среди них хорошие произведения архитектуры и скульптуры «царям та их «посипакам», а что поставили взамен? Правители независимой Украины повторяют эти ошибки, снося все памятники советской эпохи без разбору.
Я уверен, придет время, и кто-то скажет: «Да нет, давайте вот это снесем, это уродливо». Знаете, у Бродского есть стихотворение о том, что человек приходит к развалинам снова и снова, его привлекают развалины. И там есть совершенно потрясающая фраза: «Можно много построить и столько же можно разрушить, ничего не построив взамен». Очень глубокая фраза, по смыслу подходящая как ответ на этот вопрос…
Беседовал Александр Бойко

Обращение Блаженнейшего Владимира, Митрополита Киевского и всея Украины, к делегатам Всемирного саммита религиозных лидеров

Святейший Патриарх Варфоломей: «Пускай раскольники не колеблются, но присоединяются к канонической Церкви, которая является кораблем спасения»