Протоиерей Михаил Шувар: «Мы обязаны хранить твердость в стоянии за Православие»

01.11.2009 archive, Вестник №98, Юбилеи

(интервью с настоятелем храма Святого Архистратига Михаила села Конюшки Рогатинского района Ивано-Франковской епархии)

– Отец Михаил, каким Вам запомнилось в 1989 году начало гонений на нашу Церковь в Галиции?
– Нестроения начались осенью. Накануне мы с братом Владимиром как раз по очереди закончили Ленинградскую духовную академию: я в 1988-м, он – год спустя. Буря разразилась во Львове, где униаты захватили Преображенский храм. Его настоятель священник Андрей Горак, впоследствии, к сожалению, ушедший в филаретовский раскол, объявил тогда в знак протеста голодовку, но это не помогло, потому что после инцидента местные власти встали на сторону униатских группировок. Последние же, в свою очередь, были хорошо оплачены и по-настоящему настроены на войну, причем не словесную, а с употреблением «черемухи», железных палок, соли, песка и т.д. Начался настоящий террор, который докатился до Ивано-Франковска в конце декабря. 22-го числа городской кафедральный собор прямо во время литургии окружила толпа в 6-7 тысяч человек. Часть ворвалась в храм и стала мешать совершению богослужения выкриками, бранью в адрес священников, вплоть до нецензурной. Участниками этой акции были в основном люди, привезенные в город из сел. Процентов 20 составляла молодежь. Руководили толпой молодые боевики. Нападающие митинговали у храма семь дней. За это время многие наши священники успели получить физическое «поздравление». Архиепископ Ивано-Франковский и Коломыйский Макарий объявил голодовку и требовал прекращения террора. Видя, как разворачиваются события, власти сначала испугались, но через неделю официально передали храм униатам. Тогда митингующие выставили наших священников из собора на улицу, что стало сигналом к повальному захвату других храмов в городе и области. За всем этим вовсе не стояло желание народа возродить униатство. Сам народ не был интересен никому, власть бездействовала. Зато, уверен, усердно работали спецслужбы, которые прикрывались именем простых людей. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что работа боевиков была оплачена. Как мы об этом узнали? В дни осады кафедрального собора один из наших молодых прихожан пришел к боевикам и, не будучи узнан, услышал вопрос: «С вами расплатились?» «Пока нет», – ответил он. И тут же, не растерявшись, уточнил: «А с вами?» «Да вот дали по пять долларов за вечер, что мы здесь дежурим». Тогда ведь цены уже шатались, появилась неуверенность в завтрашнем дне. Вот люди и клевали на денежную приманку. Все бросились богатеть. К слову, не отставала потом в этом «движении» и новая униатская власть. Из первых ее представителей уже почти никого не осталось в области: за прошедшие годы разбогатели и уехали за рубеж. Общеизвестный в Ивано-Франковске факт: местные руховцы еще тогда пообещали отдать выстроенный коммунистами в городе «Белый дом» под детскую больницу, но здание до сих пор принадлежит чиновникам и уже им самим кажется тесным.
Еще одной причиной успеха униатов мне кажется утрата местными жителями православного менталитета, произошедшая за время пребывания Галиции в составе Польши и Австро-Венгрии, а также в советский период. При коммунистах были православные храмы, законные священники, благодатные таинства, но не хватало проповеди, и многие люди не знали, что значит быть по-настоящему православным. И вот на этом-то фоне, когда в 1988 году все предстояло возрождать почти с нуля, враги Православия пустили в народ ложь: ваши священники, мол, все кагэбисты, ходят с пистолетами, засланы сюда из-за Урала, служат только Москве, мешают счастью Украины. Тех активных людей, которые раскручивали эту кампанию, было всего 2-3 процента, но им удалось обмануть многих. Предварительно оклеветав православных священников заочно, к ним подсылали людей, которые их не знали прежде, и эти обманутые исполнители организовывали в селах давление на батюшек. Мы с братом в таких случаях отвечали, что не только выросли в Галиции, но и с КГБ не имеем ничего общего, не побывав даже в октябрятах.

– А как вам удалось избежать поступления в октябрята?
– Наш отец – глубоко верующий человек. Он поставил в семье вопрос так: или одному «богу» служить, или Христианскому. Во времена нашего детства, наверное, в деревне было легче вынести все последствия такой позиции, но и нам приходилось нелегко. За отказ отдавать нас в октябрята отца забирали в милицию, запугивали, даже били, обвиняли в политической вражде с советской властью. Но он стоял на своем и, будучи человеком простым, отвечал прямо и, что называется, по-хозяйски: «Никакая это не политика. Просто если мои дети верят в Бога, то не могут быть атеистами». Даже трудно назвать, сколько раз отцу пришлось поменять работу! Нигде он не мог долго удержаться, потому что начинали открыто заедать. Кем он только не был! Но все превозмогал терпением. В школе же нас с братом прозвали сектантами, потому что и дети настоящих сектантов тогда не вступали в октябрята. А когда мы в выпадающие на гражданские будни церковные праздники шли в храм и лишь после этого приходили в школу, если успевали, – наши учителя приходили в бешенство.
Что же касается КГБ, то однажды мне хотели предложить «дружбу». Пришел уполномоченный и спрашивает, о чем мне говорят люди на исповеди. Но я наотрез отказался от такого разговора, за что был тут же обозван «психом». Когда же я окончил академию, то полгода не мог получить приход.

– Как развивались события в Ивано-Франковске после осени 1989-го?
– Православные жители города остались совсем без храмов и вынуждены были совершать богослужения в здании епархиального управления, где последнее располагалось еще с 1961 года. Удивительно, но милостью Божией это здание у нас тогда не стали отнимать, хотя могли бы это сделать без труда. В области продолжался захват храмов. Некоторые священники, выслушивая в селах угрозы боевиков и опасаясь расправы, переходили в унию, а многие уезжали, потому что не хотели стать предателями, но боялись и погибнуть: ведь убить могли запросто, а потом замять дело. Летом 1990 года мы обратились к властям с просьбой о предоставлении нам хотя бы одного из тех храмов, которые еще не были освобождены от нецерковных учреждений. Но те католические храмы, которые не были востребованы католиками, власти отдали сектантам. Правда, имело место одно иезуитское исключение. Объявили о передаче нам костела, использовавшегося под областной архив. Когда мы подняли вопрос об освобождении здания для богослужений, нам заявили об отсутствии возможности перевезти архив в другое помещение, а потом еще назвали нас врагами отечественной культуры, не уважающими столь ценное архивное учреждение. Пробыв шесть лет нашим только на бумаге, храм в конечном итоге достался раскольническому «Киевскому патриархату», глава которого – «патриарх» Филарет – побывал в Ивано-Франковске и нашел с властями общий язык. Сразу нашлась возможность выселить архив.
Наши хождения по коридорам власти оборачивались только тем, что против нас разворачивалась информационная кампания, в которой нас изображали ревнителями возвращения «оккупационных» времен. Наконец, мы не выдержали и устроили прямо в здании горисполкома голодовку. Здесь же молились и совершали молитвенное пение. Доходило до голодных обмороков. Поддержать нас приезжали православные из Хмельницкой и даже Полтавской областей. Начавшись осенью 1990 года, голодовка достигла цели в феврале 1991-го: власти выделили нам под храм помещение детского садика. Место небольшое, но хорошее – в центре города. До 1998 года мне довелось быть настоятелем этого храма и одновременно – с 1992-го – секретарем епархии. За это время власти неоднократно пытались у нас снова отнять детский садик, но нам удавалось удержать здание за собой. Воздвигнуть же здесь большой храм так и не позволили. Для этого лишь в 93-м выделили участок за городом, да и то еще два года тянули время и не разрешали трогать там деревьев и создавать строительную площадку, надеясь, что мы устанем бороться за свои права и дело угаснет. Когда на участке поставили небольшую часовню и начали богослужения, организовалась отдельная православная община. Мы подали документы на ее регистрацию, а власти отказываются регистрировать: униатские приходы есть в Ивано-Франковске на каждом шагу, но если появляется вторая по счету православная община – это расценивается как нонсенс.
В 1998 году власти попытались передать детсад «Киевскому патриархату» под семинарию, успев оформить и соответствующие документы. Мы подняли, кого смогли, даже в Москве. Православные москвичи устроили пикет возле посольства Украины. Перепуганные сотрудники бросились звонить в Киев: «Что там у вас происходит, что здесь так люди возмущены?» В результате детский сад оставили на время в покое, но зато добились – путем давления на правящего архиерея – оставления здания епархиального управления и перевода его в село за город, а также освобождения меня от настоятельства и должности секретаря. С четырьмя детьми я остался без служебной квартиры в Ивано-Франковске и без средств к существованию. Надеялись, что в таком положении уеду из области. Но я остался настоятелем Архангело-Михайловского храма в селе Конюшки Рогатинского района, где и живу, поддерживаемый прихожанами и друзьями.
Сейчас ситуация вокруг детского садика опять напряженная. Община вновь просит разрешения на строительство храма, а ей отвечают, что аренда помещения заканчивается и оно будет отнято и использовано для бизнеса. При этом в расчет не берется, что за городом долго не давали построить храм. Очевидно, что православных просто выдавливают из города и создают им такие условия реализации прав на свободу совести, чтобы Православие в регионе угасло. Община же отвечает, что детсад уже освящен многолетним совершением в нем Божественной литургии; это место стало святыней, которую мы не вправе позволить осквернить: кроме храма, там, согласно канонам, может быть только часовня или кладбище. И вряд ли там действительно предполагается какой-то бизнес: у нас есть сведения, что через улицу униаты купили большой дом под гостиницу, а теперь подумывают о создании в детсаду своего храма.
Тяжелым остается положение и в области. Вытеснение православных происходит по четко отработанной схеме – запускают в село двух-трех людей с деньгами, а те, присмотревшись к людям, выбирают «делового партнера» и предлагают оставить бедность в прошлом, поучаствовать в благом деле возрождения украинской государственности и духовности, превратить «москальский» приход в «национально ориентированный». И село превращается в поле битвы. Власти тут же заявляют: «Смотрите: сам народ хочет иметь свою независимую церковь». И если вы спросите о дискриминации общин канонической Церкви, вам ответят: «Да нет, все нормально, у всех равные права! Просто в той общине, понимаете ли, священник кое-что нарушил, а вот в той тоже настоятель допустил в документах неточности». Один священник подал документы на легализацию районной организации «Путь православных» и сразу был вызван руководителем администрации района, который сказал: «Если хочешь, чтобы у тебя все было на приходе спокойно, – забери». В противном случае в селе обнаружатся ревнители «Киевского патриархата» или униатства.

– А как сейчас живет ваш приход?
– Тяжело, но Господь дает силы, и люди не дают пропасть. Более того, удается не останавливать и, хоть медленно, но продолжать длящееся уже 8 лет строительство храма. Служим же пока в сколоченной еще в 1991 году деревянной часовне. Летом там нечем дышать, а зимой замерзаем. Но люди приходят на молитву. Местных немного, однако приезжают верующие из Рогатина, Бурштина и других мест. Есть и такие, которые переходят в Православие из унии. И самое важное, что все эти люди уже утвердились в вере, ощутили себя православными русичами, духовными потомками святого князя Владимира и преподобных Печерских и всех святых, трудившихся в Святой Руси, включая Галицию. В силу этого мы еще больше обязаны хранить твердость в стоянии за Православие, потому что помним и знаем, насколько на самом деле фальшива и не поддерживается здесь народом уния.
Беседу вел Владислав Дятлов

Протоиерей Дионисий Мартышин. Вопросы нравственного воспитания молодежи в опыте Православной Церкви

Архиепископ Белоцерковский и Богуславский Митрофан. «Цель диалога – восстановление церковного единства»