Игорь Стокалич. Онтологическая разница либерализма и христианства

01.11.2009 archive, Вестник №98, Православный взгляд

Христианство и либерализм, две системы мировоззрения, одновременно присутствующие в европейской культуре, ментальности и духе, являются актуальными сегодня, их полярность и конфликт неизбежен, как бы и кто не старался навести между ними мосты «понимания». Все это лишь обман и соблазн.
В контексте визита Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Украину хотелось бы обратить особое внимание на слово Патриарха, произнесенное 29 июля в стенах Трапезного храма Киево-Печерской Лавры, в котором он актуализировал перед присутствующими иерархами, преподавателями и учащимися духовных школ, а также интеллигенцией современные задачи богословия. По словам Святейшего Патриарха, «богословие необходимо оживить, вывести его из сферы интеллектуального дискурса, сделать его частью нашей пастырской жизни». В своей речи Патриарх Кирилл коснулся также альтернативной христианскому учению идеологии либерализма, имеющей своей основной проблематикой важный гуманитарный, психологический аспект суверенитета человеческой личности. Эти две главные в современном мире конкурирующие идеологии (христианство и либерализм) имеют разные системы ценностей.
Вопрос о личной свободе человека довольно сложный и неоднозначный. Рассуждение о сущности и характере свободы особенно усугубляется в мире окружающего постмодерна, Вавилона современности. В религиозном контексте вопрос свободы тесно связан с самим человеком и осознанием того, чем он является по своей сути. Понятие сущности свободы является составной самого человека, его отличительной чертой, духовным желанием.
Вся история человека, его существования, запечатленная в культуре, поэзии, музыке, свидетельствует об ожидании освобождения. Именно так трактует Церковь момент воплощения Бога-Слова в ипостась освободителя человечества Иисуса Христа. Однако, имея даже откровения пророков, человек, по мысли Камю, каждый раз приходит в мир неподготовленным и уязвимым, ему заново приходится, как праотцу Адаму, стать первым. Человек в своей жизни встречает массу различных обстоятельств, преград и опасностей. Природа зла нам неизвестна и непонятна до сей поры, как и многое другое. Известно лишь то, что онтология несвободы человеческого существования происходит из исторического момента грехопадения. Свобода и несвобода, порабощение стали реальным фактом, согласно Откровению, в райских обителях Эдема. Как свидетельствует книга Бытия и толкует блаженный Августин, случилась космическая, духовная катастрофа, отобразившаяся в физическом мире. Человек, будучи свободным и счастливым, в миг утратил радость и мир, стал причиной собственных страданий и катаклизмов природы. Чужеродный антимир вошел в поднебесье, захватив физическое и метафизическое пространство. Так человек из сына света стал рабом смерти и греха. Вся библейская история, если рассматривать ее в данном ракурсе, говорит нам о внутреннем напряжении и борьбе человека с внешними обстоятельствами, понуждающими покориться. Свобода отступает, наступает рабство, проникающее в недра духа, деформируя саму духовную природу.
Бог своим появлением в образе человека Иисуса Христа принес освобождение страждущему человечеству от рабства. Он упразднил порабощение человека падшими духовными существами. И хотя рабство в разных формах в христианском мире имело место, в христианском государстве, идеологически находящемся в ведении Церкви, это положение уже не имело прежнего эллинского легитимного права. В контексте исторического развития христианской цивилизации произошли изменения в социальной структуре общества – человек стал гражданином Вселенной, где царь есть сам Христос, а каждый человек есть брат другому, согласно положению принадлежности каждого к Новому Израилю, причастности к верховному Царю.
Государственная власть, если следовать мысли Блаженного Августина, была явлением временным и неким подготовительным этапом. Град земной, исчерпывая себя морально, должен был уступить место Граду Божьему, вечному и незыблемому. По мысли Августина, Царство Божье должно наступить на земле в заключительной фазе исторического развития Града земного. Таким образом, правила Церкви должны придти на смену законам и власти империи. Сама социальная структура понималась не как истина, но как относительное положение, и смысл ее был убывающим, древняя Византийская империя рассматривалась как нисхождением Неба. Известный византийский автор V-VI столетий известный как Псевдо-Дионисий Ареопагит изобразил данную мировоззренческую модель построения мира в своих трудах. В частности, в его «Небесной иерархии» говорится следующее: «цель Иерархии есть возможное уподобление Богу и соединение с Ним. Имея Бога Наставником во всяком священном ведении и деятельности и постоянно взирая на Божественную Его красоту, она, по возможности, отпечатлевает в себе образ Его, и своих причастников творит Божественными подобиями, яснейшими и чистейшими зерцалами, приемлющими в себя лучи светоначального и Богоначального света так, что, исполняясь священным сиянием, им сообщаемым, они сами наконец, сообразно с Божественным установлением, обильно сообщают оное низшим себя. Ибо тем, которые совершают священные тайны, или тем, над которыми они свято совершаются, совсем неприлично делать что-нибудь противное священным установлениям своего начальства; да они и не должны так поступать, если хотят удостоиться Божественного онаго осияния, достойно взирать на него и преобразоваться, по мере приемлемости каждой из умных Сил». И данное понимание гражданской власти как проявление или эманации Божественной воли и энергии через вышестоящих была основой для Византии и в некоторой степени для Западной Европы вплоть до эпохи Возрождения.
С закатом эпохи Средневековья в истории европейской цивилизации произошли веховые изменения как на Востоке в пределах убывающей Византии, так и на Западе. В силу исторических, культурных и мировоззренческих предпосылок новая эпоха имела в разных частях христианского мира различный характер. Одним из главных идеологических изменений Возрождения было отвержение иерархической модели мира. На Афоне, в таящей империи данный этап характеризуется как время «духовного цвета» – исихазма, который в принципе по своей сущности не нуждается в иерархии Дионисия. Между Богом и монахом нет никого, их встреча не требует посредников, эта встреча личная и достигается посредством Евхаристии, причащением к Богу, аскезой и молитвой. На Востоке наблюдается гуманизм духовный, и ценность человека и его творческой деятельности заключалась в его стремлении к Богу, а не в желании быть в социальном и политическом поле. Вследствие кризиса государства как гаранта продолжения Неба на земле исихазм обращает внимание человека лишь к Небу, что в принципе согласуется со словами Иисуса Христа о том, что не стоит искать Его Царства как политического, его природа сверхъестественна и Путь к обретению личной свободы лежит только посредством приближения к Богу.
Вследствие противоположной византийской концепции симфонии взаимоотношений Церкви и государства на Западе власть Церкви и государства в силу различных причин была разграничена (вспомнить хотя бы борьбу германских императоров Гогенштауфенов и папского престола). Если в Византии человек ощущал себя монолитным (ромей и христианин в сознании представлялось как одно и то же), то на Западе выработалась двоякое положение: как подданного своему королевству и как верного Церкви. И если первое имело значение непосредственно политическое, гуманитарное, то второе имело лишь роль религиозной сферы, метафизической.
Со времени падения Константинополя в 1453 году жизненные пути Запада и православного Востока разошлись. Поднимающаяся новая социальная группа итальянских городов – буржуазия – посредством торговли и коммуникации с далекими странами, приобретая богатство и новые для Европы знания, проникая в сферы власти, разрушала старый иерархический социальный строй Италии. Зарождая капитализм и современную коммерцию, итальянская буржуазия создавала новое мировоззрение гуманизма на смену церковному, в центре внимания которого отныне был не Бог, а человек с его чаяниями и стремлениями.
Эпоха гуманизма, отвергая мировоззренческую парадигму средневековой философии, тесно связанной с теологией, как ни странно, не создала своей собственной философской методологии. Она появилась лишь в XVIII столетии, благодаря стараниям отца европейского рационализма Рене Декарта. Заслуга деятелей возрождения в большинстве случаев лежит не в творении новой философии, а в плоскости развития филологии и возрождения интереса к философии Платона, пришедшей на смену доминирующей до того времени на католическом Западе адаптированной философии Аристотеля. Его труды попадали на Запад через Кордовский эмират, следовательно, на арабском языке, к тому же не в оригиналах, а в контекстах писателей арабской и иудейской философии.
Одним из первых представителей философской мысли, на труды которого онтологически опираются воззрения гуманизма, был кардинал Николай Кузанский, развивший в своем учении о Боге и природе мысль об эманации Бога в мире через природу. В проблематике философов гуманизма природа приобрела новое значение – самостоятельности, чего она не имела в христианской философии Средневековья, где Бог, несмотря ни на что, оставался полностью трансцендентным, а природа и сам человек не были объектами философского и богословского исследования вследствие зараженности грехом.
Революционными являлись положения гуманизма в сфере социальной теории и антропологии, рассматривающие человека не как падшее существо, а как гармоничное целое. Таким образом, согласно логике, зарождалась новая онтологическая причина, а из нее этика, подготовившая фундамент для будущих просвещения и либерализма
Однако все имеет свою причину и последствие. В XVIII веке законодателем в сфере интеллектуальных и социальных теорий выступило французское Просвещение, представители которого сформировали постулаты свободного общества и человека, стремясь, подобно Римскому праву, ввести положения либерализма как новый закон и аргументировать свое право идеей общественного прогресса. Этическое право просвещения, а вместе с ним и либерализма, отбрасывало онтологический принцип христианства, видя в нем лишь заблуждения и суеверия. Все представители просвещения – энциклопедисты – были атеистами, либо искренне стремились ими быть. В книге известного американского историка и философа Карла Беккера «Небесный град философов XVIII века» имеется следующее утверждение: «Конечно, философы представили отрицание ими предрассудков и мошенничества средневековой христианской мысли как огромное дело… Несомненно восемнадцатый век – преимущественно век разума, несомненно философы были скептически настроенной группой, атеистами на деле…»
Стремление деятелей просвещения дать людям истинную свободу без различных этических и религиозных спекуляций со стороны институтов гражданской и церковной власти, которая, несмотря ни на что, все же выполняла идеологическую функцию, формировавшую духовное пространство и мировоззрение индивида, была выражена в основных постулатах либерализма.
Как свидетельствует наш современник Аласдар Макинтайр, это была программная попытка просвещения конструирования независимого рационального обоснования морали, освободившейся от иерархий авторитетов и теологии добра. Главным приоритетом выступал автономный разум, который сам из себя выводил универсальные принципы. Однако история показала всю ложность положения об автономии разума. Непонятно до сих пор и самим представителям современного либерализма, каким образом определяется универсальность в оценке тех или иных поступков.
Либерализм, противопоставляющий себя церковной и государственной иерархии власти, вместо известных лозунгов о свободе, равенстве и братстве выработал надсоциальную группу, которая характеризуется как элита. Разрушая легитимные иерархические модели общества и государства, либерализм создал замкнутую, не имеющую связи с реальностью, квазиэлиту. Таким образом, общество стоит перед соблазном лозунгов, за которыми, по сути, стоит жесткая изоляция народа от важных гуманитарных процессов управления государством, хотя допустим, номинально присутствует институт, например демократии, что, в принципе, в современном мире невозможно. И если аристократия была известна народу и брала на себя функции правления государством и ответственность, то элита либеральной закваски, изолируя общество от главных стратегических институтов (власти, экономики, армии, образования), не несет прямой ответственности за свою деятельность, прячась за щит демократии и политической свободы.
Нам известны примеры из истории, когда, руководствуясь идеями о счастье и благоденствии человечества, приносились на неведомый алтарь бесчисленные жертвы из того самого человечества. Следует заметить, что в большинстве случаев (включая и мировые войны) все вооруженные конфликты XIX-XХ столетий идеологически снабжались мыслью о справедливости и защите прав человека. Законы и правила либерализма, призванные удовлетворить стремление человека к свободе, вместо этого деформируют и уродуют его изнутри, что, по сути, представляет нам сегодняшняя Европа. О природе истинной свободы еще две тысячи лет назад говорил нам апостол Павел: «Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5:1). Человек есть существо нравственное, и вся история, и разрешение важных гуманитарных вопросов лежало, в первую очередь, в сфере этики. Человечество искало ответов на различные вопросы, главный среди которых был, как правильно жить. Современный же либерализм, выраженный в постмодерне, не ставит вопрос о познании истины. Истин много, утверждает он, и каждое суждение не должно быть доминирующим над другими.
Христианство и либерализм, две системы мировоззрения, одновременно присутствующие в европейской культуре, ментальности и духе, являются актуальными сегодня, их полярность и конфликт неизбежен, как бы и кто не старался навести между ними мосты «понимания». Все это лишь обман и соблазн. Истина и неистина не имеют в себе ничего общего. Современная мировая система ценностей, построенная на фундаменте философии Нового времени, выполнила свою историческую задачу, западные мыслители либерального толка говорят о конце европейской истории и не видят смысла в какой-либо деятельности, предчувствуя приближение цивилизационного апокалипсиса. Европа, пресытившись материально и интеллектуально, в данное время находится в зависшем состоянии. Уничтожив на государственном уровне христианскую традицию, упразднив понятие греха, она в случае падения уровня благосостояния ставит себя под угрозу социальных катастроф, что в свою очередь может сменить эпоху civitas terram на новую civitas Dei.

Священник Петр Воскресенский.«Односторонняя» демократия?

Предстоятель Украинской Православной Церкви Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир: «В христианском делании пробудиться христианин».