Архиепископ Львовский и Галицкий Августин. Значение религиозного фактора в воинском служении и пути решения вопроса духовно-пастырского служения в Вооруженных силах на постсоветском пространстве

01.04.2006 archive, Вестник №55, События

Значение религиозного фактора в воинском служении и пути решения вопроса духовно-пастырского служения в Вооруженных силах на постсоветском пространстве

(ХІV Международные Рождественские образовательные чтения,
секция „Образование офицера и священника. Богословие и военная наука”,
1 февраля 2006 г., г. Москва,
Военная академия Генерального штаба Вооруженных сил РФ)

Архиепископ Львовский и Галицкий Августин,
председатель Синодального отдела Украинской Православной Церкви
по взаимодействию с Вооруженными силами и другими воинскими формированиями

Вчера Президент Российской Федерации г. Путин В.В., отвечая на пресс-конференции на вопрос журналистов о его отношении к известному скандальному происшествию в войсках, высказал предположение о возможном учреждении военной полиции. Наверное, это правильно. У нас в Украине аналогичный институт уже существует. Однако нам так хотелось услышать из уст Президента рассуждение о том, что это «ЧП» должно стимулировать и власть, и Министерство обороны, и Церковь ускорить организацию полноценного духовно-пастырского служения в Вооруженных силах (включая исламский сектор). Он лично, наверное, понимает необходимость этого, но как Президент вынужден учитывать позицию окружения и так называемое «общественное мнение». Но чего и сколько ждать? Старые, неконструктивные комплексы и стереотипы надо ломать! Вспоминается разговор с командованием Военно-морского флота РФво время моего посещения Камчатки по случаю празднования 300-летия Православия на этом полуострове. Ответ на мой вопрос, почему здесь, вдали от центра, в особых условиях, без приказов свыше по инициативе самих моряков так успешно развивается сотрудничество с Церковью, поразил меня своей простотой и лаконичностью: «Потому что здесь мы острее всех чувствуем и понимаем: Вооруженные силы и Церковь для России — основная сила и опора». Как хорошо было бы, если бы все ветви власти и чиновничество тоже это понимали!
Обычных граждан, которые не всегда задумываются над такими вопросами, волнует, в первую очередь, судьба их детей и мужей, выполняющих воинский долг, условия их армейской службы. Нас же, священнослужителей, больше всего беспокоит то, что в нашем неуклонно секуляризирующемся мире понятия Бог, религия, Таинства всё больше искажаются или понимаются слишком прагматично. Их истолковывают, исходя из принципов, выгодных тому или иному человеку (или определенным силам) в данной ситуации. Но принципы такого рода иногда могут изменяться под влиянием обстоятельств или других факторов, не зависящих от самого человека. В подобных условиях священник, как показывает опыт, начинает выступать не просто в роли пастыря или проповедника, а становится точкой опоры для человека, у которого все его идеалы разрушены и центр его жизни смещен. Священник призван нести тяготы и брать на себя боль, с которой приходят к нему люди, открывая израненные грехом свои души. И к каждой личности пастырь должен найти особый подход, чтобы не осталось ни одного человека, который ушел бы от священника с тяжелым чувством неудовлетворенности и разочарования. В присяге, которую принимает каждый будущий пастырь перед своей хиротонией, говорится: «Обещаюсь и присягаю Всемогущему Богу пред Святым Его Евангелием в том, что желаю и при помощи Божией всемерно потщусь проходить служение сие согласно со словом Божиим, с правилами церковными и указаниями Священноначалия … благим примером руководствовать других по благочестию; во всяком деле служения моего иметь в мыслях моих не свою честь и выгоды, но славу Божию, благо Святыя Церкви и спасение ближних».
Это, разумеется, налагает на священника особую, исключительную ответственность. Пастырь — это не только тот, кто учит своим словом, но прежде всего тот, кто своим примером показывает людям, как надо жить и, если того требует ситуация, как надо умирать. После окончания безбожной советской эпохи стало известно множество примеров того, каким должен быть священник. Сотни, тысячи епископов и священников принесли свои жизни в дар Христу. То, чему они учили людей с церковного амвона до великой революционной смуты, им же первым и пришлось своим примером засвидетельствовать до конца, до самой мученической кончины. В лагерях, тюрьмах, ссылках достойные пастыри жизнью и смертью проповедовали Христа, предохранили от отчаяния и спасли многие души от глубин ада! В местах лишения свободы они не отворачивались ни от кого, кто бы у них ни попросил помощи: будь-то верный член Церкви Христовой или уголовник, праведник или бывший гонитель, оказавшийся рядом с теми, кого еще недавно преследовал и мучил.
Мученичество — особый подвиг, которому нас научил Сам Господь, понеся наши грехи даже до смерти, смерти крестной, показывая, не только как надо жить, но и ради чего и как нужно умирать. Христианские мученики — это семя, из которого выросла наша Православная Церковь. В сонме святых мучеников пребывает огромное число претерпевших страдания за Христа воинов. Например, православный народ с особым трепетом молитвенно почитал и продолжает почитать память 40 Севастийских мучеников.
В 313 году император Константин издал указ, согласно которому христианам разрешалась свобода вероисповедания и они уравнивались в правах с язычниками. Но его соправитель Ликиний был убежденным язычником и в своей части империи решил искоренить христианство, успевшее там значительно распространиться. Ликиний готовился к войне против Константина и, боясь измены, решил очистить свое войско от христиан. В то время в армянском городе Севастии одним из военачальников был Агриколай — ревностный сторонник язычества. Он командовал дружиной, состоявшей из сорока каппадокийцев, храбрых воинов-победителей во многих сражениях. Все они были христианами. И когда воины отказались принести жертву языческим богам, Агриколай заключил их в темницу. Арестованные предались усердной молитве, во время которой ночью услышали глас: «Претерпевший до конца будет спасен!»
Один этот фрагмент из их жития свидетельствует о том, что они были действительно мужественными, славными воинами и в то же время честными и принципиальными. Воины императорской армии, которые принимали христианство, как правило, оставались на службе, честно исполняя свой долг, не раз проливая кровь в боях за своего земного господина. Но это добросовестное исполнение воинского долга заканчивалась тогда, когда от них требовалась измена их Господу Иисусу Христу, чего воины-христиане никак не могли допустить. Поэтому они мужественно решались скорее мученически принять смерть от того, за кого не раз проливали кровь, чем отречься от своего Господа и Бога. Это было неслыханно! Умереть в бою за императора воины-христиане были готовы всегда, но от дополнительной награды из руки своего повелителя за принесение жертвы богам последователи новой веры отказывались! Это становится понятно и из житий других святых, например, мучеников Иувентина и Максима. Они пострадали в царствование императора Юлиана Отступника, при котором служили телохранителями. Однажды, находясь в Антиохии, Юлиан решил насмеяться над христианами, повелев окропить идоложертвенной кровью все продававшиеся на рынках съестные припасы. Святые Иувентин и Максим открыто осудили поступок царя и смело обличили его в отступничестве от христианской веры. После беспощадных избиений они оба были умерщвлены в темнице по приказу нечестивого императора (+ ок. 361-363).
Обновиться, приобрести новые ориентиры в жизни стало возможным только потому, что Господь, отдав Свое Тело и Кровь на непостижимое человеческому рассудку сверхъестественное питание верных («Приимите, ядите, сие есть Тело Мое»), призвал на Тайной Вечери всё человечество к соединению с Собой ради спасения в вечности. Всё это настолько превышает естественные склонности человечества, что в начале пути просто необходимо было его укрепить сверхъестественным образом. Но это является не только началом, но одновременно и завершением нашего пути: «Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем» (Лк. 22, 30). «Приобщение к Божественному миру, вхождение через преодоление естества в преображенную и обожествленную Вечную жизнь, — есть путь и цель христианства. И реальность этого вхождения еще здесь, на земле, в иной, уже не только земной мир действительность второго рождения человека всегда пугала людей», — отмечает священник С. Фудель. Он напоминает нам, что «вся суть христианства — в подражании Христу. Бог сходит с неба на землю, делается человеком; человек в христианстве выходит навстречу своему Богу — из своего человеческого, «слишком человеческого» естества выходит в мир Божественный. «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом», — это обычная и постоянная формула святых».
Господь, создав Свою Церковь, избавил человека от горького одиночества и бессмысленности существования. Церковь — это прекращение одиночества. Чтобы жить в Церкви, нужно идти к людям, надо стоять с ними в тесноте храма, надо принимать Божественные Тайны из одной Чаши. А хочет ли человек прекращения своего одиночества? Эта сторона христианства некоторым людям кажется наиболее трудной. Не есть ли это, говорят они, отжившая фаза религии? «Разве Бог не видит, если я молюсь один?» Бог, конечно, видит всё, но Церковь начинается там, где, по слову Христову, «двое или трое собраны во Имя» Его (Мф. 18, 20). Не там, где «один», потому что любовь начинается только там, где «двое или трое». «Двое или трое» — это первичная клетка любви, а Церковь начинается там, где преодолевается самость, обособленность, где начинается любовь.
В этих нескольких основных и фундаментальных моментах нашей веры и состоит все служение священника. Желание мученичества и ощущение соборности Церкви, где преподаются Животворящие Таины, объединяющие в одно Тело, — Тело Христово.
Сейчас, как уже было сказано выше, в разцерковленном обществе, священник в отличие от старых времен занимает не очень видное место, и, исходя из этого печального факта, служение священника в армии также меняется. Оно не может сохранить тот вид, в котором проходило это служение в войсках царской России. В данное время роль священника состоит не в обычном пастырском окормлении, а в миссионерском и даже жертвенном служении среди огромного числа непонимающих величие этого духовного подвига в современной армии.
Многие профессии, в том числе и воинская служба, считаются опасными для жизни. Где больше риска — там всегда больше суеверий. У неверующего человека единственная ценность на этой земле — его собственная жизнь, и главная забота его — всяческое оберегание своей жизни. В ситуации, где риск своей жизнью велик, такой человек остается без какой-либо опоры. Ведь в мирных условиях можно хоть как-то пытаться контролировать безопасность своей жизни, что абсолютно немыслимо во время боевых действий. Но человек продолжает оставаться самим собой, естественно, ему очень хочется жить, ощущать хотя бы какую-то безопасность и защиту, причем именно тогда, когда контроль этой безопасности невозможен. Вот при такой психологической ситуации для человека единственная возможность попытаться ее контролировать — окунуться в сверхъестественное. Суеверные привычки, как, впрочем, и весь оккультизм, не требуют особых духовных усилий и направлены на сиюминутное удовлетворение его сверхъестественных потребностей. Когда критическая ситуация проходит, человек остается таким же, каким и был, до следующего момента риска своей жизнью.
Понятно, войны в этом падшем мире никогда не прекратятся, и задача священника, находящегося в войсках, — приложить максимум усилий для того, чтобы в этих несвойственных человеку условиях остаться собой и не потерять богоподобный облик. Расцерковленность общества привела к полной потере авторитетов или же к их искажению, и особенно это заметно в местах военных конфликтов. Особая роль священника на войне заключается в том, чтобы своим личным примером восстановить в глазах офицеров и простых солдат авторитет священнослужителя, а значит, и Церкви, тем самым давая надежду на осмысленность существования и более ответственного выполнения своего воинского долга.
Через доверие к Церкви человек рано или поздно обретет и веру. Какой же выбирать путь вхождения священнослужителя в армию, чтобы это не было похожим на навязывание или, что еще хуже, когда в новосозданный на территории части храм в приказном порядке загоняются бойцы, как в советское время их загоняли на скучнейшую политинформацию? Если духовное окормление будет проходить таким способом, то и получится еще большее отторжение, потому что священник будет восприниматься как обычный заместитель по воспитательной работе.
Выходит, надо искать другие пути воцерковления армии. Опыт служения священников в горячих точках показал, что для достижения цели необходимо использовать те средства, которые воспринимаются воином. Что в армии уважается больше всего? Конечно, профессионализм. Ничто не вызывает у простых солдат такого неподдельного интереса, как отличное знание священником того, что в армии называется «матчастью». Возможно, это звучит несколько парадоксально, но умение хорошо стрелять и отличное знание техники и вооружения, демонстрация этого на полигоне или прямо в местах военных конфликтов могут вызвать такое уважение к священнослужителю, которого тяжело добиться даже за очень длительное время постоянных проповедей и классных занятий. Весь этот опыт задает одно из направлений, где священник может завоевать авторитет у бойцов. Свидетельство этому — мой личный опыт, а также опыт военных священников, окормлявших украинских воинов-миротворцев в Ираке и Косово. Мы считаем, что для осуществления духовно-пастырской работы в войсках необходимо назначать только опытных в духовном отношении священников, которые к тому же имеют и военную подготовку (неважно, это бывшие кадровые военнослужащие или «срочники»).
Другое, не менее важное, направление — наличие возможности как для солдата, так и для офицера просто «выговориться», чтобы и послушали, и дали дельный совет. В современной украинской армии недавно ввели в штатное расписание должность психолога. Однако в полной мере выполнять свои обязанности военный психолог пока не может из-за недоверия личного состава. Не привык наш человек к психологам! Но когда необходима русскому человеку помощь такого порядка, он, по традиции или, так сказать, инстинктивно, всегда идет к священнику. Абсолютное и полное доверие к священнослужителям у наших людей, наверно, заложено в крови. Вот на эту-то должность и можно сегодня поставить священника. Тогда священник войдет в штатное расписание на определенную должность и сможет более плодотворно выполнять свои пастырские обязанности. Но в этом случае священнику необходимо соответствовать должности, на которую он поставлен, то есть у войскового священника должно быть классическое психологическое образование. В таком виде он сможет выполнять как свои духовно-пастырские обязанности, так и обязанности штатного психолога со всеми вытекающими последствиями. Быть может, целесообразно создать на последних курсах семинарии для желающих факультативы по психологии и военному делу, как у нас в Украине. Ведь настоящим психологом может быть, по большому счету, только священник. Светская психология — наука о душе — умалчивает о Творце души. А в богатейшей православной литературе, в творениях святых отцев мы находим ответы на многие жизненные вопросы, которые помогут нуждающимся выйти из любой трудной и сложной ситуации
У командира части есть заместители по основным направлениям жизнедеятельности подразделения. Наряду с начальником штаба, офицером по воспитательной части, офицером по боевой подготовке и т.д. стоит ввести и должность офицера по психологическому состоянию и боеспособности личного состава. На эту должность и можно направить священника. Подчинять священника какому-то из отделов (как правило, отделу по воспитательной части), как показал наш опыт в Украине, нецелесообразно. В этом случае может появиться разногласие между офицерами отдела и самим пастырем относительно целей и круга обязанностей священника. Только подчинение священника напрямую командиру части может обеспечить более согласованные действия командования и Церкви. Однако здесь может возникнуть проблема, которая заключается в том, что в таком случае у военного священника появится два начальника: один из них — это епископ или старший священник, возглавляющий церковный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами, а другой — командир части. Но и в этом есть свои плюсы: командир части может сам непосредственно влиять на назначение священника к нему в часть, а епископ, в свою очередь, будет получать от того же командира объективную информацию о выполнении военным священником его духовно-пастырских обязанностей. Конечно, возможен и вопрос целесообразности исповеди командира у своего подчиненного, но это уже проблема иного порядка — испытание глубины веры командира, его истинно христианского смирения.
И еще одно. При огромном количестве разных вероисповеданий только священник может проводить занятия с личным составом по религиоведению. Этот предмет особо необходим при выполнении армией интернационального долга, миротворческих операций или при конфликтах, в которые вовлечены люди иной культуры или другого вероисповедания. Известно, что еще с советских времен в армии в штатном расписании сохранилось место для политинформации. Вот эти часы и можно использовать для занятий.
Церковная жизнь только тогда органично и быстро займет свое место в жизни общества и армии, если уже сложившееся отношения и порядки мы не будем ломать, а видоизменять, подстраиваясь под уже готовую, обработанную и работающую систему, которой является армия, и используя то штатное расписание, которое существует. Конечно, это налагает определенную ответственность и на самого священника, ведь ему придется выполнять не только свои духовно-пастырские обязанности, но и нести груз армейской жизни в полной мере. Хочется надеться, что от этого выиграют все.
Надо молить Всемилостивого Бога послать нам таких священников, которые своим пламенным служением, своей истинно христианской жизнью зажгут сердца всех, с кем придется им общаться. За такими священниками воины пойдут, даже если те не знают, как устроена и работает боевая техника, и не могут даже с «энной» попытки попасть в мишень… Пойдут за ними, даже если те не считают достойным внимания учение Фрейда и Ницше, никогда не участвовали в психологических тестах… Пойдут за ними и поверят им, потому, что узнают в них Христа — Истину, Путь и Жизнь…

Андрей Коваль. Чернобыль сегодня и всегда

Василий Анисимов. О синедриональном методе анализа художественного текста (Заметки на полях околобулгаковской полемики)