П. Раллев. Утопизм кардинала Гузара

01.06.2003 archive, Вестник №21, Тема номера

УТОПИЗМ КАРДИНАЛА ЛЮБОМИРА ГУЗАРА,
или «Экуменизм наоборот»

«Наше задание сказать Западу, что такое Восток,
а Востоку — что такое Запад»
кардинал Любомир Гузар

Кризис идентичности

Любомир Гузар производит впечатление открытого и живого человека. У него открытый взгляд, живые глаза, а седая борода добавляет к его образу какой-то патриархальный и сугубо «восточный» элемент. Он умеет расположить к себе, легко поддерживает разговор и часто улыбается.
Когда кардинал Гузар стал главой УГКЦ, эта Церковь находилась в довольно незавидном состоянии. Хотя УГКЦ удалось найти мощную поддержку в Западной Украине и количество новых общин росло, она оставалась сугубо региональным явлением, к тому же с ярко выраженным сельским менталитетом. Низкий уровень образования клира не уравновешивался высоким уровнем патриотизма, богословские школы оставляли желать лучшего, а издательская деятельность носила спорадический и не слишком профессиональный характер.
Так глава УГКЦ оказался как бы между молотом и наковальней. С одной стороны Ватикан, откуда ставится задача усилить религиозные факторы конфессиональной идентичности и расширить современное «галицкое» мировоззрение до рамок «европейского». С другой — «маємо те, що маємо» — не секрет, что большинство клира и мирян УГКЦ устраивает именно ее нынешний имидж УГКЦ как церкви «политически сознательной» и региональной по менталитету.
Увы, история не ставит перед нами легких задач. А отсюда, как это всегда бывает в жизни, и ошибки. Причем, как это чаще всего случается, «маленькие» люди склонны делать «маленькие» ошибки, а «большие» — ошибки «побольше»…

Киевская утопия

Ошибка кардинала Гузара — классическая. Он пытается развязать проблему, лежащую в области внутрицерковно, сугубо внешним образом — путем переноса кафедры первоиерарха УГКЦ в Киев. Он стремится вырваться из «регионального гетто», стать из церкви, чья география ограничена тремя областями в западной Украине, церковью всеукраинской. Но разве здесь приемлем сугубо внешний путь? Разве может УГКЦ стать более «восточной» церковью, никак не меняясь внутренне? С тем же недоверием к православному богословию, сугубо негативистским видением истории Православной Церкви и, наконец, главное — недружелюбным, мягко выражаясь, отношением к своим «братьям-православным»? Современная Греко-Католическая Церковь является заложником своей собственной истории, а ее позиция во многом формируется не в результате самостоятельного осмысления экклезиологических реальностей, а желанием противопоставить себя той Церкви, от которой она когда-то отделились, т.е. православной Киевской Митрополии.
Формально кардинал Гузар делает очень интересные и многообещающие заявления. Не нужно ставить вопрос “кто мы?”— заявляет глава УГКЦ (и его можно понять: по колкому выражению современного анонимного острослова, греко-католик — это «не грек и не католик»). Вопрос необходимо ставить иначе, утверждает Гузар: «К чему мы призваны? Каково историческое призвание УГКЦ?» Его ответ: греко-католики должны «сказать Западу, что такое Восток, а Востоку — что такое Запад». Другими словами, католики восточного обряда должны помочь Востоку и Западу в их нелегком богословском и культурном диалоге.
Что ж, никакой альтернативы диалогу нет, иначе у христиан нет никакой цивилизационной перспективы. Совершенно ясно, что если мы хотим жить в привычном нам пространстве христианской культуры ( пусть даже культура эта сегодня и лежит в руинах ), то мы должны находиться в диалоге, стремясь к взаимообогащению, а не разобщению. Поэтому формально идея кардинала Гузара актуальна и заслуживает уважения: реальная встреча Востока и Запада необходима и нужна, и все мы готовы содействовать этому в меру сил.
Но следует ли этому универсальному принципу УГКЦ в своей реальной жизни? Может ли она принести Западу аутентичное свидетельство о глубине богословской мысли Востока, свойственном ему церковном способе жизни, принципах духовной жизни? Ведь Восток — это не географическое понятие, и оттого, что Львов размещен на карте восточнее Рима, львовские католики не делаются «восточнее»? Более того, не станут они такими и тогда, когда кафедру Гузара перенесут в Киев. Стены «патриаршего собора» греко-католиков могут и на киевской земле остаться закрытыми для общения. География здесь бессильна. Для того чтобы представлять Восток, нужно его любить. Гузар же, похоже, пытается совершить нечто утопическое. Его идея перенести центр УГКЦ в Киев и тем «само собою», «механически» стать более «восточной» и «киевской» церковью — это чистой воды утопия. Физическое пребывание на киевской земле не означает причастности к киевской церковной традиции. Можно физически находиться в Киеве и вместе с тем быть чуждым его духу. Тогда строение, не имея подлинного фундамента, превратиться в утопию, в то, что не имеет своего реального «топоса» (греческое «утопия» — это «то, что не имеет места»). Кафедра зависнет в воздухе…

«Любить или не любить?»

Причастность возможна лишь там, где существует любовь. А любовь… ее нельзя сымитировать, искусственно насадить, нельзя повелеть любить — не только другому, но даже самому себе. Любовь означает вовлеченность в жизнь другого, общение, единство в образе бытия. Как видим, любить извне невозможно. Невозможно извне увидеть реальность такой, какой она есть на самом деле, нельзя извне сделать то, что мы любим «своим» и «неотъемлемым»…
Гузар говорит, что знает и любит Восток. Оспорить это трудно. Да и нужно ли? Глубины сердца человеческого до конца обозримы лишь с «точки зрения» Бога. Но все же здесь возникает вопрос: а, что, собственно, имеет в виду Гузар под «любовью к Востоку». Византийскую иконопись? Богословие отцов-каппадокийцев? Восточную литургию? Позвольте, но ведь все это не музейные экспонаты, не какие-то разрозненные и неживые элементы. Восток — это нечто целое и живое. Все это не перестало «быть», не умерло, а живо: живет живой жизнью как Православная Церковь. Стало быть, нельзя любить Восток, отвергая то, что является его сердцевиной, его духовным средоточием, то есть без любви к Православной Церкви.
Очень легко любить что-то абстрактное и лишенное реальности. Но попробуй полюбить «ближнего», того, кто находится в непосредственной близости от тебя, на расстоянии вытянутой руки… Гузар хочет любить Восток, но не православных. Любить Православие «вообще», но не любить его историческое воплощение. (Любовь к конкретному, осязаемому — это вообще крайне трудная задача, достаточно лишь вспомнить, что иудеи времен Христа были согласны любить Бога «вообще», но не «Раба Ягве», Который умер позорной смертью на кресте). И кардинала можно понять, во всяком случае, с точки зрения социологической: ведь если он признает, что сердцевина Востока — это не униатская, а Православная Церковь, как же тогда будет необходимо определять саму Греко-Католическую Церковь? Может ли она тогда признаваться как посредник в диалоге между Востоком и Западом? Или, быть может, ее статус ближе к идее Баламандского соглашения: «неудачная попытка» (согласно п. 12 этого соглашения, униатизм «нельзя в будущем воспринимать ни как метод, ни как модель единства, к которому стремятся наши Церкви»).
Мы знаем, что подлинная любовь не может принести неудачу, ибо источник этой любви в Боге. Но как трудно решиться на эту любовь! Ведь любовь всегда, всегда ставит нас перед страшным выбором: либо все, либо ничего. Либо отдай все и будь любим, либо останься при «своем» и пребывай вне любви. Любовь не скупится, не ищет эффектной позы, подлинная любовь не склонна выражать себя в громких словах и заявлениях. Более того, подлинная любовь никогда не ищет оправдания в нелюбви, любовь не может сказать «я не люблю, потому что…» Любовь не любит только тех, кто любит ее. Она либо есть, либо отсутствует. И ее присутствие всегда заметно.
Стоит ставить вопрос: ощутима ли для православных Западной Украины любовь греко-католиков к православному Востоку. Воздержимся. Ответ очевиден. Христианин забирает у другого христианина храм, так как «это по справедливости»: ведь «когда-то этот храм был не православным, а униатским» (а раньше?). Христианин обвиняет другого христианина в том, что он «недохристианин», так как он «не состоит в общении с Папой». Христианин бьет по лицу другого христианина, потому что ему не нравится, что тот принадлежит к конфессии, которая «недостаточно патриотична». Христианин не видит в другом христианине Христа и образ Божий… Я не хочу сказать, что во всем виноваты только греко-католики, что все православные — ангелы, а все католики — демоны. Увы, все не так просто! Зло стучится во все двери.
И все же мы вынуждены с прискорбием констатировать: чуда любви здесь нет. Везде торжествует привычная земная психология. Психология греховного человека: «ради восстановления исторической справедливости» — нет, не «души своей» — «брата своего не пощажу». Я уже не говорю о том, как понимается эта справедливость — о предвзятой, одномерной, лишенной исторической перспективы трактовке исторических событий. Я только пытаюсь ответить на вопрос: пребывает ли с униатом-погромщиком любовь Христова в тот момент, когда он — ради своеобразно понятого закона справедливости — изгоняет своего брата-православного из храма, где он молился десятилетиями.

Шесть вопросов к кардиналу Гузару, или Об «экуменизме наоборот»

Впрочем, попытаемся упростить задачу. Предположим, что Гузар и другие иерархи УГКЦ вообще не имеют никакого отношения к действиям погромщиков. Попробуем разобраться в ситуации, исходя из совсем недавнего поступка Гузара (имеется в виду молитвенное общение с преданным анафеме главой Киевского патриархата).
Событие это имело место в Киеве 7-го мая этого года в захваченном раскольниками бывшем кафедральном Свято-Владимирском соборе, где Гузар и М. Денисенко сослужили молебен перед копией Туринской плащаницы.

Позволим себе в этой связи задать несколько вопросов главе Украинской Греко Католической Церкви:

1) Признает ли кардинал Гузар каноническое право Православной Церкви? И если да, то считается ли он с каноническими решениями Православной Церкви? Ведь официальное (с точки зрения раскольников) название храма, где Гузар участвовал в богослужении, «Патриарший кафедральный собор св. равноапостольного князя Владимира». А человек, который совершал совместно с ним богослужение, официально (опять таки с точки зрения раскольников) называется «Патриархом Киевским и всея Руси-Украины». Итак, где находился Гузар и с кем он имел общение в молитвах — в киевском кафедральном соборе и с православным епископом Киева? И может ли существовать два (!) киевских православных епископа и два (!) кафедральных собора? Или, может быть, кардинал Гузар, вопреки официальной позиции понтифика, уже не признает Блаженнейшего Митрополита Владимира епископом Киева?
2) Руководствовался ли кардинал Гузар при совместном служении с отлученным главой КП постановлениями Второго Ватиканского Собора, в частности его положением о том, что сослужение оправдано в отношении поместных православных и древних дохалкидонских церквей: «Так как эти Церкви, хотя и разъединенные с нами, обладают истинными таинствами, особенно в силу Апостольского преемства, Священством и Евхаристией, которыми они доныне связаны с нами теснейшим образом, некоторое общение в таинствах, при подходящих обстоятельствах и с одобрения церковной власти, не только возможно, но даже желательно» (Об экуменизме). Или, быть может, у Гузара есть своя, непонятная Православным Поместным Церквам, да и самому Ватикану, трактовка термина «Православная Церковь» в этом постановлении? Может быть, здесь имелись в виду именно схизматические православные церковные группы, и «экуменизм» заключается как раз в том, что Ватикан признает апостольское преемство, священство и Евхаристию тех схизматических иерархов, которые не находятся в общении с Поместными Православными Церквами? Что вообще для Гузара есть «Православная Церковь»? Совокупность общин, называющих себя православными, или 15 Поместных Православных Церквей, которые исповедуют одну веру и находятся в общении молитв?
3) Не кажется ли кардиналу Гузару, что его поступок может существенно осложнить отношения Римско-Католической Церкви не только с Украинской Православной Церковью и Московским Патриархатом, но и со всеми Поместными Православными Церквами, которые признают законным смещение бывшего митрополита Филарета с Киевской кафедры, а также его экскоммуникацию? Ведь, по сути, поступок Гузара, т.е. сослужение со схизматиком и отлученным, направлен не против одной Поместной Церкви, а против всего мирового Православия. Тем самым, он как глава одной из Восточных католических церквей показал, что считает недействительным решение, которое признала законным и действительным вся Полнота Православия.
4) Следовательно, в праве ли он был предпринимать такой шаг без консультаций с председателем Папского совета по вопросам содействия христианскому единству кардиналом Каспером? Ведь согласно мнению кардинала Каспера «Католическая Церковь признает каноническое право Православной Церкви, поэтому мы поддерживаем официальные отношения только с каноническими Церквами, т.е. с теми Церквами, которые признаются всей Православной Полнотой» (http://www.orthodox.org.ua/win/interv/kasper.html). И был ли оповещен заранее об этом каноническом действии Апостольский Нунций в Украине архиепископ Николай Етерович, по мнению которого, цитирую: «Католическая Церковь не желает вмешиваться в споры между православными. Она и права такого не имеет. В канонических Церквах существуют общепризнанные нормы. Ими необходимо руководствоваться при решении всех проблем» (http://www.orthodox.org.ua/win/interv/nuntsiy.html).
5) Не является ли поступок Гузара таким, который входит в противоречие с каноническим правом уже Римско-Католической Церкви? Ведь католическое каноническое право опирается на канонику древней неразделенной Церкви, включая и древний сборник канонов, известный под названием «Правил св. апостолов», например, правило 11: «Аще кто, принадлежа к клиру, с отверженным от клира молитися будет; да будет извержен и сам». Или предыдущее 10-е Правило: «Аще кто с отлученным от общения Церковного помолится, хотя бы то было в доме; таковый да будет отлучен». Ведь и в западном каноническом праве существуют такие понятия как лишение сана клирика и отлучение. Взять хотя бы Канонический Кодекс Восточных Католических Церквей, которым должен руководствоваться глава УГКЦ. В каноне 395сказано: священнослужитель, который теряет статус клирика согласно с предписаниями права, вместе с ним теряет присущие статусу клирика права…» и ему «запрещается исполнять священнодействия». Тем самым «он лишается всех должностей, служений, заданий и любой делегированной власти». При этом, так же как и православное каноническое право, Кодекс предполагает, что отступивший от общения должен быть отлучен. Так, канон 1437 утверждает: «Тот, кто уклонился от подчинения высшей власти Церкви или от единства с верными, ей подчиненными, и, предупрежденный согласно закону, не проявляет послушание, должен быть наказан как схизматик полной экскоммуникацией (полное отлучение – П.Р.)». Что такое полная экскоммуникация и можно ли общаться в молитвах с лицом, на которое она наложена? На этот вопрос отвечает канон 1434 «§ 1. Полная экскоммуникация запрещает, кроме всего прочего, про что говорится в кан. 1431, принимать святые тайны, уделять святые тайны и таинства, исполнять любые должности, служения или задания, совершать акты управления, которые, если они все же совершились, являются недействительными на основании самого права. § 2. Наказанного полной экскоммуникацией не следует допускать к участию в Божественной Литургии или любых иных публичных отправлениях богопочитания…». Кстати, коль мы уже обратились к Кодексу, то не лишним будет напомнить, что там имеется и раздел, посвященный «Экуменизму или необходимости содействия единству христиан», а помещенный здесь канон 903 говорит, что «Католические восточные церкви имеют особое задание взращивать единство между всеми восточными Церквами, прежде всего молитвой, примером жизни, благочестивой верностью традициям восточных Церквей, взаимным и лучшим познанием, сотрудничеством и братской оценкой вещей и сердец». Не кажется ли вам, что Гузар не подал достойного «примера жизни» Поместным Православным Церквам, не проявил «благочестивую верность традициям восточной Церкви», в частности ее каноническим традициям? О сотрудничестве с канонической Церковью и «братской оценкой вещей и сердец» я вообще умалчиваю, и так все ясно.
6) И, наконец, последний вопрос. Может ли Гузар сказать, что сослужение с анафематствованным — это выражение его любви к Востоку? И является ли схизматический КП тем «Востоком», который он хочет явить Западу? А анафема — «Востоком», которому он являет Запад? Можно ли сказать, что акт молитвенного общения с главой КП воплощает универсальный замысел Гузара «явить Западу Восток, а Востоку — Запад»?

А теперь о том, зачем все же кардинал Гузар
имел общение в молитвах с анафемой

Признаюсь, что вопрос этот не из простых. По «экуменическим» соображениям, ради того, чтобы продемонстрировать открытость своей Церкви к православным? Это абсурд. У большинства православных в Украине и в мире этот шаг Гузара вызывает только глубокое сожаление, так как это не может не восприниматься как вмешательство во внутренние дела Православной Церкви и провоцирование дальнейшего раскола. Ради перспективы объединения с возглавляемым бывшим митрополитом Филаретом «Киевским Патриархатом»? Учитывая, что «социальная база» КП — это Западная Украина, это тоже весьма сомнительно. Рискни глава «Киевского Патриархата» совершить подобный шаг, его моментально покинет большинство приходов. Другими словами, понятно, что никакое «воссоединения» раскола с унией в обозримом будущем невозможно.
Что же тогда подвигло Гузара на этот шаг? На наш взгляд, здесь имеются три момента: 1) попытка заключения политического альянса «Гузар — Филарет» в преддверии новых президентских выборов (не секрет, что обе конфессии симпатизируют одному и тому же претенденту); 2) отчаянная попытка найти хотя бы иллюзорную поддержку со стороны православных в деле переноса кафедры первоиерарха УГКЦ в Киев; 3) показать ватиканским сановникам, что УГКЦ ведет самостоятельную политику, которая во многом отлична и независима от Ватикана. Гузар, похоже, устал от отеческой опеки Римского понтифика, Апостольского Нунция и Папского совета по вопросам содействия христианскому единству…
Ну, а самое главное, это утопизм и экклезиологическая несостоятельность мышления кардинала Гузара. Похоже, он действительно верит в то, что УГКЦ может быть какой-то «третьей» Церковью. И не Востоком. И не Западом. А… Намечены Гузаром и новые принципы взаимоотношения с Папой: как он неоднократно заявлял, Папа — это только зримый «символ единства» христианского мира, как скажем, «символом единства является флаг». Только как это можно совместить с современной католической экклезиологией? Разве так трактует служение Папы официальное католическое богословие?
Словом, трудно понять человека, когда он мыслит и действует без какой-либо осязаемой логики и бессистемно. А в случае с Гузаром это наверняка. Похоже, он собирается в Киеве восстановить «неразделенную Древнюю Церковь», в стиле утопических мечтаний некоторых украинских литераторов о восстановлении «киевской Церкви», которая бы «находилась в общении и с Римом и с Константинополем».
Только как? Где прячет Гузар свою чудодейственную «машину времени»? Действительно, иногда поступки человека объяснить почти невозможно…

П. Раллев

Зарубежное обозрение

Нарушение прав верующих