Юрий Шевчук. Нам есть в чем покаяться…

01.05.2002 archive, Вестник №8, Церковь и культура

ЮРИЙ ШЕВЧУК:
НАМ ЕСТЬ В ЧЕМ ПОКАЯТЬСЯ…

С Юрием Шевчуком мы — ровесники. Оба примерно в одно и то же время (в начале 80-х) приехали в Питер. Приехали из Уфы. Приехали, чтобы творить. Я писал песни для эстрадных звезд, он — для группы «ДДТ»… Наша встреча состоялась в «разгар» поста: он приехал уставший, изнуренный, прямо из своей студии…

— Мы знаем твою музыку, песни, а вот тебя, как личность — не очень знаем. Расскажи немного о своих корнях: кто ты, что, откуда?

— Родился я в прошлом веке, в поселке Ягодном Магаданской области. На Колыме, короче. Потом мы жили на Кавказе, в Нальчике, потом в Уфе.

— А родители твои кто?

— У меня дед Акрам Кореев и бабка Талига — они такие настоящие мусульмане. Мой прадед был мулла. Мама моя Фаина Акрамовна Гариева (девичья фамилия), но она православная. А отец у меня, Шевчук — он украинец, он вообще из казаков. Ну, я сам принял православие.

— А как же ты выбрал такую веру?

— Ну, каждый выбирает… угораздило меня. (Смеется).

— Скажи, а ты посещаешь какой-нибудь храм или церковь?

— Ну конечно. Хотя хотелось бы чаще. Я молюсь — утром и вечером. Обязательно. Я привык читать молитвы…

— Молитвы непроизвольные?

— Нет. У меня молитвослов. И у меня есть любимые молитвы.

— Какие?

— «Отче наш» и молитва Божьей Матери. Они очень музыкальные.

— Не хотел бы написать на эти тексты музыку?

— Ну, столько на «Отче наш» уже написано музыки! Я мирской человек. Я не считаю возможным петь на духовные темы. Я вообще не люблю, когда рок-музыканты перепевают Евангелие. Ведь молитвы, псалмы уже написаны, они такие великие… и я считаю, что музыка к ним — это уже лишнее.

— С другой стороны, ты один из немногих рок-звезд, кто все-таки публично исповедует веру в Бога. Многие стесняются…

— Знаешь, в разных городах страны у меня происходят встречи с очень хорошими людьми, уездной интеллигенцией, бывают очень большие эфиры. И если я как бы себя контролирую в Москве и в Питере — то там я по-простому говорю. Говорю и на тему веры. Очень много вопросов. Жажда общения у людей просто колоссальная. Иногда прямой эфир по 3-4 часа идет, и это ужас, конечно. Ну, а с другой стороны, людям интересно. Мы говорим о вере — ну, так… деликатно.

— Вообще, вот сейчас какое у тебя ощущение — чего людям все-таки не хватает?

— Людям?.. Денег. И совести. Не хватает многого, как и всегда…

— Может быть, еще какого-то успокоения?

— Я бы так вообще не сказал — успокоения. Не хватает того же, чего не хватало и нашим предкам. Почему до сих пор происходят войны, почему вся эта, говоря откровенным таким языком, лажа происходит? Ну, просто нас проверяет Господь, мне кажется. Нас войной проверяет и миром, а сейчас многих моих коллег и меня деньгами проверяет. Каждое поколение проходит проверку. Сколько бы я сыну своему ни говорил: не воюйте, не воюйте — они все равно будут воевать. Они пройдут это горнило. И потому я философски смотрю на вещи, каждое поколение проверяется: и лихолетьем, и горем, или — жирной, счастливой жизнью (тоже проверка очень нехилая).

— Ты для себя вот, Юра, сам-то решил: в чем смысл жизни?

— Спасение души — это не я сказал, но у меня это просто вырублено как бы и здесь, и здесь… Это естественно для меня.

— Скажи, а откуда ты черпаешь вдохновение — оно к тебе приходит свыше?

— Да, осень и весна — это такое чудо! Я вот сейчас песню новую репетирую:
Покажи им чудо, Господи
- злую осень!
Дай хоть на секунду
Испытать святую милость,
Снег, вчера упавший,
расспросить про небеса.
Что бы ни угасло,
ни погибло, ни случилось -
Слышать доносящиеся
с неба голоса.
И догнать бредущую
в беспамятстве дорогу,
И вернуть на место Землю,
как заведено.
Покажи им чудо,
чтобы видно было многим,
Как перевоплощается
в Кровь Твое вино!

— Да это же и есть духовная песня!

— Это одна из последних песен, она о творчестве, о вере. Покажи мне, Господи… как бы дай мне испытать Твою безжалостную милость. Вот это все — совесть… Вот отсюда творчество начинается. И это песня о творчестве — кстати, хорошая песня вырисовывается, мы сегодня ее репетировали.

— Потом какое-то очищение происходит?

— Да. Как раньше монахи иконы писали — много они постились перед этим, молились. Все не просто так. Прокаженных лечили краской для икон. Обмазывали прокаженных, и люди исцелялись. Представляешь?

— Ну, это чудо!

— Это чудо, просто вот — именно намоленной этой краской Андрей Рублев, Феофан Грек — мазали прокаженных. Лечили проказу, телесные язвы. Очень интересно.

— Человек наблюдательный — он во всем видит Божью руку!

— Зрение отточить, конечно, для художника важно, чтоб это чудо видеть. Чудеса — это ведь не Диснейлэнд. Я вот был в ноябре в Лас-Вегасе — ну, не в Лас-Вегасе — в Невадском университете. Там проходил семинар по русскому авангардному искусству ХХ века. Собрались очень интересные люди, какие-то философы. Я прогулялся по Лас-Вегасу — знаешь, такой «рай», построенный на земле — ну, все переливается там, какие-то дороги безумные, подземные: хочешь — летай, хочешь — плыви… Представляешь, гостиницу новую построили, называется она «Венеция», так там на 2-м, на 3-м, на 4-м этаже — везде каналы. То есть ты из номера садишься в гондолу и плывешь по каналу! И была у нас там экскурсия — часа четыре, мы ехали до Великого Каньона. И я увидел эту красоту — Богом созданную. И, конечно, этот Лас-Вегас весь — он, знаешь, вот как бычок от папиросы просто — ну, какая-то… фигня, все это величие построено на тщетной суете. Я порадовался, что я это увидел. И тому, что я сохранил в данный момент хорошее зрение. Это радует. А иногда этого не видишь, понимаешь: с тобой не в порядке что-то.

— Ну, а люди там, допустим, отличаются от наших?

— Отдельная история. Когда я приезжаю на Запад, я больше думаю о России. В прошлом году я был в Косово и видел, как снимало ОРТ взорванные монастыри, храмы. Я думал: а мы-то в 30-х сколько взорвали? Тысячи! Причем, сами же мужики крещеные — взрывали.

— Это тоже какое-то наказание, проклятие за то, что отвергали Бога. Народ-то в целом тоже должен покаяться.

— Да, но мы не готовы.

— Не готовы. А вот как тебе новый гимн, что ты о нем думаешь?

— Ну, я там нового ничего не услышал. Конечно, символика очень много значит. Но с другой стороны, поторопились с этим гимном. Я не верю вот в такого рода примирение, где немножко капитализма, немножко социализма, немножко анархии, немножко там французкого сюртука, немножко там китайских ботинок. Из этого невозможно сшить новую Россию, мне кажется.

— Вообще вот у тебя есть видение того, что будет происходить в ближайшее время? Поэты — они же все-таки пророки отчасти, да?

— Не знаю… пророки.

— Достоевский — он предсказал намного вперед то, что произойдет.

— Он ведь это предсказал не в болтовне, не в разговоре на кухне. Мне кажется, если поэт и может быть пророком, то только находясь не в состоянии беседы… Поэт может быть пророком в одиночестве, скорее всего, в одиночестве, в размышлениях, когда он пишет, когда у него что-то на душе…

Вел беседу С. Романов

К.Валенрод. Книга 1000 та однієї брехні

Іларіон, митрополит Донецький и Маріупольський