Человек на обочине

События 18 июля, названные их организаторами «черным вторником», видимо, так и останутся для нас тайной за семью печатями. Уголовное дело открыто, следствие, судя по всему, как гоголевская телега, продвигается ни шатко, ни валко: авось когда-нибудь и доедет. Будто бы действительно так уж трудно определить инициаторов софийского побоища! Филаретовцы, напомним, никогда особо и не скрывали мотивов, по которым они решили повернуть похоронную процессию с утвержденного маршрута на иной и почему гробом прокладывали себе путь к Софии Киевской. Экс-президент Леонид Кравчук в своем «закарпатском послании» выразил это достаточно ясно: «Таким образом, если его похоронят как мирянина, в широком политическом смысле это будет означать: УПЦ-КП и патриарха не было...»

Думается, в этих словах прослеживается не только вполне оправданная для старого партийца «мавзолеемания», согласно которой ценность человеческой жизни определяется близостью погребальной урны к кремлевской стене, но и очевидный страх за результаты тяжких трудов своих. Ведь если УПЦ-КП не было, то ради чего нужны были три года демагогии, лжи и насилия? В этом, увы, заключается трагедия всякого правителя-язычника. Церковь, которую «не одолеют врата ада», создал распятый Бог и утвердил ее каноны. А потому всякие тщеславные попытки стать основателем церкви без, так сказать, удручающей необходимости погибнуть на кресте заведомо обречены на провал. И в лице УПЦ-КП мы имеем то, что имеем: псевдохристианскую, неканоническую, никем не признанную организацию, над которой, говоря словами Мстислава, «смеется весь мир».

Другим весьма распространенным среди филаретовцев мифом являлось утверждение о наличии в УПЦ-КП патриарха. Мстислав (Скрипник), которого «решено было считать» таковым, никогда руководителем УПЦ-КП не был. Более того, он даже требовал от Генеральной прокуратуры привлечь к уголовной ответственности организаторов этой церкви. Владимир (Романюк), боявшийся, что его филаретовцы отравят, искавший от них защиты в правоохранительных органах, скорее, служил патриархом в церкви Филарета, чем был им на самом деле. И Мстислав, и Владимир использовались в качестве ширмы, ибо биографии этих людей стимулировали патетику и были связаны с историческим прошлым (Мстислав — племянник Петлюры) и диссидентством (Романюк — узник сталинских лагерей). Истинным руководителем, распорядителем всех финансов был зам. патриарха УПЦ-КП Филарет (Денисенко), до этого за преступление перед церковью лишенный украинскими епископами священнического сана. Любопытно, что после недавнего безальтернативного избрания Филарета патриархом УПЦ-КП должность зам. патриарха, необходимость которой так настойчиво отстаивали филаретовцы, самым загадочным образом исчезла.

Мстислава и Владимира возводили в патриархи так, как возводят на эшафот: поклонились — и на плаху. А после смерти преследователи непременно начинали выступать от имени покойников и произносить поразительные по фарисейству речи. Ах, знал бы униженный предательством и лицемерием властей патриарх Мстислав, в свой последний приезд в Украину находившийся в одиночестве в жалком обшарпанном номере гостиницы, как будут восхвалять его после смерти! И знал бы только загнанный в угол, затравленный Владимир (Романюк), что те люди, которые запирали его в покоях, стояли с плакатами «Володимир, геть з України!», засылали, размахивая депутатскими мандатами, к нему наряды милиции, что через какие-то пару месяцев они же устроят ему такую уму непостижимую тризну на Софии! Быть может, в этом и заключается истинно украинское национальное православие, о котором так любят распространяться Филарет и Л. Кравчук?

Недавно УПЦ-КП отмечала 70-летие со дня рождения Владимира (Романюка). Да, того самого человека, тело которого филаретовцы, блюдя некие политические установки Леонида Кравчука (причем весьма спорные: неужели и впрямь захоронение во Владимирском соборе, в Выдубицком монастыре или на Байковом кладбище каким-то образом меняли статус Владимира (Романюка), как патриарха УПЦ-КП, на мирянина?), не удосужились даже по-человечески предать земле, а закопали на обочине! Были различные мероприятия, речи на всевозможные темы, кроме, пожалуй, одной. А именно — почему Владимир (Романюк) так настойчиво и тщетно пытался сместить с должности своего зама (Филарета) и каковы все-таки обстоятельства его загадочной смерти?

Последнее, надо сказать, вызывает интерес у всех, кроме самих филаретовцев. По крайней мере, что-то не приходилось слышать, чтобы они настаивали на скорейшем обнародовании следствием обстоятельств смерти своего патриарха. А ведь в трагедии 14 июля в ботаническом саду и впрямь много непонятного.

Скажем, официальная версия, основанная на словах «приближенных к митрополиту» (надо полагать — Романюку), гласит, что 14 июля, гуляя в ботсаду, расположенном между 22-й больницей и станцией метро «Университет», в 18.15 Владимир (Романюк) почувствовал внезапное недомогание и потерял сознание. Те же «приближенные» сообщили, что в апреле Владимир перенес острый инфаркт миокарда. С 18.15 прямо на улице ему делали непрямой массаж сердца. В 19.40 была вызвана карета «скорой помощи», и прибывший в 20.00 врач «неотложки» констатировал смерть.

Однако обстоятельства эти в направлении СО Старокиевского РУГУ в морг, датированном 15 июля, не отражены (о чем есть соответствующая запись в акте). Они появились лишь в постановлении прокурора-криминалиста о назначении судебно-медицинской экспертизы по материалам открытого 19 июля уголовного дела.

Милиция, надо полагать, к месту трагедии вызвана не была. А тело медики отдали филаретовцам, которые увезли его в Феодосиевскую церковь. И лишь на следующий день оно было отправлено на экспертизу для установления причины смерти.

В ходе экспертизы были выявлены повреждения: кровоподтек диаметром 3,5 см с точечной ранкой в центре в правой подключичной области, а также такого же характера ранки в области проекции сердца — следы медицинских уколов. При исследовании грудной клетки с внутренней стороны были обнаружены неполные переломы ребер с сохранением наружной костной пластинки. Причиной же смерти определена хроническая ишемическая болезнь сердца, приведшая к острой сердечной недостаточности. Повреждения же, по мнению экспертов, могли быть следствием проводимых реанимационных мероприятий, включающих закрытый массаж сердца, внутрисердечное введение лекарственных препаратов, пункцию подключичной вены. С момента смерти до вскрытия прошло около 18 часов.

Иными словами, Владимир (Романюк) умер в 19.40, то есть в то время, когда вызвали «неотложку». А до этого в течение полутора часов неизвестные занимались реанимацией прямо на улице, в двух шагах от 22-й больницы!

Причем, с одной стороны, делали это крайне непрофессионально (поломали ребра), а с другой, напротив, показали чудеса профессионализма (уколы в сердце и пункция). И это прямо на скамейке ботсада! Заметим также, что никаких следов крови от уколов на белой сорочке покойного (майки не было) в акте отмечено не было. А потому, видимо, филаретовцы забрали тело в Феодосиевскую, чтобы переодеть в чистую одежду. И слухи о том, что патриарха УПЦ-КП привезли в Феодосиевскую окровавленным, не были столь уж беспочвенны.

Загадочным является и такой момент. Если реанимацией занимались «свои» люди, то они не могли не знать об апрельском инфаркте Владимира, а потому вряд ли отважились бы на непрямой массаж сердца. А если чужие, то почему они предпочли взять на себя такую ответственность, а не разделить ее с медперсоналом находящейся рядом больницы? Ведь умирал патриарх УПЦ-КП, а не простой прохожий. И почему, наконец, лишь через полтора часа — после того, как человеку стало плохо, и он потерял сознание — была вызвана «скорая помощь»? На эти вопросы, увы, ответ могли бы дать лишь загадочные реаниматоры, которых до сих пор, по нашим сведениям, тщетно ищет милиция.

Кроме того, по нашим данным, результаты судмедэкспертизы утверждают, что причинно-следственной связи между смертью Владимира (Романюка) и повреждениями, полученными при реанимации, установить невозможно. Допустим, это так. Но кто все-таки может дать гарантию, что своевременная и квалифицированная помощь, будь она оказана патриарху, не помогла бы избежать летального исхода? И тогда не было бы 18 июля и могилы на обочине...

Василий Анисимов

«Независимость», 13 декабря 1996 г.