Раскаяние митрополита Антония

Митрополиту Переяславскому и Сичеславскому УПЦ-КП Антонию (Масендичу) не позавидуешь. Полтора года тому, будучи правой рукой патриарха УАПЦ Мстислава, он без ведома руководителя своей церкви принял участие в санкционированной царствующей номенклатурой афере — пресловутом объединении православных церквей в Украине — и все это время стойко отражал нападки на кровное детище — УПЦ-Киевский патриархат и расстриженного в монахи Филарета, спасенного от политического небытия. Как и следовало ожидать, результаты объединения плачeвны. Вместо двух православных церквей в Украине их стало три. Народ в «объединенную» церковь (УПЦ-КП) не пошел. Умер патриарх УАПЦ Мстислав, униженный государственными чиновниками и преданный бывшими соратниками. Под репрессии властей попала и сама автокефальная церковь, которую упразднили без ее ведома. Началось шельмование в президентско-филаретовских средствах массовой информации и на УТ исторической Православной Церкви Украины — УПЦ Владимира (Сабодана), поиск «зрадникiв», непатриотов и «агентов Москвы». Невиданные дoселе штурмы православных храмов казачками и унсовцами пошатнули и без того хрупкий гражданский мир в Украине. Словом, политика Л. Кравчука и его команды на религиозном поприще привела к кризису украинского Православия и его расколу. Уставшие от лжи и несмирившиеся с отведенной им ролью марионеток, стали покидать УПЦ-КП ее епископы (таковых уже более десятка). Наконец, ушел и один из основателей Киевского патриархата, управляющий делами этой церкви митрополит Антоний (Масендич).

— Владыко, вы один из отцов-основателей УПЦ-КП. Вокруг объединения церкви, которое до сих пор многие, в том числе и Генпрокуратура Украины, считают незаконным, ходит много нелицеприятных слухов...

— Не буду скрывать: мой уход в свое время из Русской Православной Церкви был продиктован патриотическими стремлениями. Передачи радиостанций «Свобода» и «Голос Америки» подвигали меня к тому, чтобы я уехал в Украину. Вы знаете мою деятельность того периода. Я пришел к Боднарчуку, тогда митрополиту Иоанну (УАПЦ). Конечно, у меня было желание, чтобы Православная Церковь в Украине стала независимой. У Боднарчука меня убедили, что епископские хиротонии его организации — канонические (по этому поводу я обращался к митрополиту Андрею и теперешнему филаретовскому епископу Даниилу). Придя в УАПЦ, я понимал, что нашей церкви придется побыть в изоляции, но не сомневался: со временем Московский Патриархат даст автокефалию УПЦ, и в Украине будет единая Православная Церковь в союзе с Русской и другими Поместными Церквами мирового православия. Кто же мог предполагать, что я стану врагом тем каноническим священникам, с которыми служил десять лет, а они моими врагами? Это впоследствии стало моей постоянной болью.

Благодаря патриарху Мстиславу мне удалось очень высоко подняться по иерархической лестнице в УАПЦ. Кстати, я не собирался ехать в Киев, но патриарх сам меня сюда направил.

— Вы стали вторым человеком в УАПЦ и, по сути, руководили этой церковью в Украине?

— Да. Я полагал, что смогу использовать свое высокое положение, дабы сблизиться с законной Православной Церковью и искать пути, коими УАПЦ приобретет канонический статус. И все шло к тому. Но на пути стоял митрополит Филарет. Он тогда был предстоятелем УПЦ, и вы знаете его резкие высказывания против автокефалии.

Я находился с визитом в Харькове, когда поступило сообщение, что Филарет подал в отставку. Это, конечно, было радостным событием, я позвонил в Совет по делам религий и спросил: пора уже поздравлять митрополита Владимира (Сабодана)? Предполагалось, что именно он, обладающий большим авторитетом в Православии, возглавит Украинскую Церковь. Однако мне сказали: пока воздержитесь.

Тем временем Филарет, дав обещание уйти в отставку, по возвращении в Киев резко измени свой курс. Вдобавок до меня стали доходить слухи, что епископ нашей церкви Владимир (Романюк) стал появляться у Филарета. Романюк говорил мне, что обсуждал с Филаретом вопросы сближения позиций наших церквей. Однако об объединении с Филаретом речи не шло, поскольку я знал его, еще будучи клириком РПЦ, членом Поместного Собора, избравшего Патриарха Русской Православной Церкви — Алексия II, и никаких иллюзий в отношении Филарета не имел.

Однако события стали стремительно развиваться. УАПЦ как раз готовилась праздновать вторую годовщину собора, избравшего патриарха Мстислава. Патриарх, благословив его проведение, не смог прибыть. На соборе мне были даны полномочия (из-за отсутствия патриарха) принимать решения по своему усмотрению после телефонных консультаций с Мстиславом. Затем неожиданно мне позвонила референт Филарета и передала просьбу о встрече. Я приехал. Филарет был в страшном испуге, поскольку священники УПЦ уже приходили принимать резиденцию предстоятеля УПЦ на Пушкинской (этому тогда воспрепятствовали УНСО и милиция — В. А.). Я сказал Филарету: «Если вы не уйдете, вас накажут, лишат сана». Он отмахнулся: они не посмеют этого сделать — поскольку якобы за ним стоят церковь и многие архиеpеи. Затем Киев торжественно встречал нового Предстоятеля УПЦ Владимира (Сабодана). Первая его служба была в Киево-Печерской Лавре, и я, конечно, пошел на всенощную. Но какой-то монах узнал меня и набросился: «Ты раскольник, и нечего тебе здесь делать». Меня это очень задело... После службы я заехал во Владимирский собор. Он был закрыт (филаретовцы боялись, что верующие отдадут его законной церкви — УПЦ. — В. А.) но служба шла. Меня встретили, на удивление, радостно. А тут еще филаретовский епископ Спиридон объявил: вот, мол, москали все захватили, а посему у нас будет объединение с автокефальной церковью, которая пришла нам на помощь. Я ничего не понял. Знал, что УНСО встало на защиту Филарета, но не понимал, причем здесь УАПЦ. Спиридон сообщил, что уже назначен объединительный собор, и мы будем вместе. Я сказал: «Владыко, о чем вообще идет речь, о каком объединении? Я — митрополит, управляющий делами УАПЦ, и ничего не знаю». Спиридон ответил, что Владимир (Романюк) уже обо всем с Филаретом договорился. Но кто такой Романюк? Он всего лишь викарный епископ и не имеет права ни с кем договариваться. Вечером ко мне на Трехсвятительскую опять приехaл Спиридон, уговаривал встретиться с Филаретом. Я сдался на просьбы...

Филарет был взволнован. Я посочувствовал: дескать, жалко расставаться с деньгами, зданием Экзархата, Владимирским собором. А он сразу к делу: «Если перечислю на ваши счета деньги Украинской Православной Церкви, где гарантия, что вы у меня их не заберете?» (по некоторым сведениям — 4 миллиарда крб.— В. А.).

Разумеется, я всю ночь не спал, пытался связаться с патриархом Мстиславом, чтобы узнать, как себя вести и что делать? Но ни в канцелярию, ни домой дозвониться не смог. Утром, представив, каковы могут быть последствия этой акции, я уехал из города, решив ничего без патриарха не предпринимать. Однако уклониться уже не удалось. Ко мне в кабинет на Трехсвятительскую явилась делегация: Павлычко, Червоний, Поровский, Скорик, Тернопольский и т. д. Они сразу объявили: вам дано задание созвать объединительный собор УАПЦ. Вы знаете, какие события происходят,— надо действовать немедленно. Я упорствовал: мол, не имею права этого делать. «Вы обязаны, это распоряжение Президента Украины», — был ответ.

— Вы хотите сказать, что инициатором аферы по спасению Филарета и присвоенных им пожертвований украинского Православия был Леонид Кравчук?

— У меня как раз на этот счет очень большие сомнения. Они, видимо, просто использовали его имя. Ведь знали, что я не подниму трубку и не позвоню: Леонид Макарович, правда ли? Конечно, депутаты утверждали, что все высшие чиновники, выступающие против Филарета, будут смещены со своих должностей. Действительно, вскоре «пали» Колесник (его место занял филаретовец Зинченко), Пилипенко (год спустя эта участь постигла и опротестовавшего объединительный собор Генерального прокурора Шишкина— В. А.). Кроме того, депутаты обещали, что Президент отдаст нам Софию Киевскую и все остальное, если мы примем Филарета. Конечно, Кравчука и Филарета связывает 30-летняя совместная работа на идеологическом поприще, говорят, что у них и дачи по соседству (я, впрочем, никогда не удостаивался чести быть в их компании и участвовать в их доверительных разговорах). И все-таки не думаю, что у Президента однозначное отношение к УПЦ-КП. На объединение я согласился еще и потому, что депутаты заверяли: Филарет пробудет в руководстве лишь три-четыре месяца, затем его «уберут на покой». Ведь объединиться с лишенным сана и изобличенным в прессе даже собственными детьми — это позор. Сам Филарет говорил, что не будет претендовать на власть в церкви, а значит, перед нами открывались возможности переговоров и объединения с канонической Православной Церковью Украины.

— Вас не удивило, что среди депутатов-искусителей половина греко-католики? Какое они имеют отношение к Православию? Почему они, скажем, не добиваются объединения своей церкви с римо-католической и независимости от Римского патриархата?

— Меня это, конечно, насторожило. Я заявил, что должен посоветоваться с патриархом Мстиславом (ведь он не переносит Филарета). Однако Павлычко отрезал, что это вообще не моя забота: мол, из резиденции Президента проще созвониться с патриархом и все уладить. Что мне оставалось делать? Я обещал депутатам сообщить все епископам и посоветоваться. Нет, настаивали они. Сейчас же идем к Филарету согласовывать условия объединения и так далее. Пришлось поехать. Pазговор у Филарета свелся к одному: все в опасности. Митрополит Владимир (Сабодан) собирает в Лавре собор, после которого все имущество перейдет к УПЦ. А потому мы обязаны опередить их. Я удивился: «Ведь осталось три дня. Кто же за это время успеет подготовить собор?» — «Созывайте немедленно на четверг, а в пятницу уже совместное богослужение в Софии»,— таков был ответ.

Ночью я опять пытался связаться с патриархом и даже отправил ему факс, но ответа не было. Затем созвонился с владыкой Андреем Ивано-Франковским (руководителем крупнейшей епархии УАПЦ). Рассказал, что нам обещают Софию и прочее, просил совета. Если бы Андрей не поддержал, то я бы не рискнул созвать архиереев. Но он сказал, что патриарх за океаном, а нам, видимо, надо прислушаться к тому, что говорят депутаты. Я обзвонил епископов, вызвал немедленно в Киев. Однако о цели не сообщил.

Они съехались в четверг утром (за исключением Петра Львовского — он болел — и Василия Тернопольского). Прибыли и депутаты: кроме уже знакомой компании, пришел Зинченко, а также Виктор Бурлаков из Руха, который сейчас возглавляет что-то в СБУ (генерал, начальник управления «Т», затем зампред Службы безопасности Украины — В.А.). Я проинформировал епископов, но тут вдруг поднимается Андрей Ивано-Франковский и без обиняков заявляет, что ни на какое объединение не пойдет. На «бунтовщика», конечно, сразу набросились Лариса Скорик, Романюк: ты, мол, предатель, «зрадник», агент Москвы и т. д. Но угрозы не подействовали: трое епископов — Андрей, Антоний (Фиалко) и Николай (Грох) — тут же покинули собор. Болевшего Петра Львовского представлял Владимир Ярема. Он пошел на собор, хотя очень скандалил с Червонием. Если бы не давление депутатов (а они тогда еще были в авторитете), ни я, ни епископы на объединение ни за что не пошли бы. К тому же Филарет утверждал, что его поддержат епископы УПЦ. Но из двадцати архиереев так никто за Филаретом и не пошел.

На второй день собора мы должны были служить в Софии. И Филарет вдруг заявил: я с епископами УАПЦ служить не могу. Это с теми, кто принял его и спас! Тогда мне пришлось пригрозить, что не только уйду, но и сообщу, кто он есть на самом деле — обыкновенный монах. Кстати, вы знаете, Филарет до сих пор не вышел из юрисдикции Московской Патриархии. Это, я думаю, какая-то очередная его хитрость, и за этим что-то кроется.

Тогда депутаты нажали уже на Филарета. Тот хорохорился: дескать, будет звонить Президенту, но все же согласился служить сначала молебен, а затем и литургию. Вот так и проходило пресловутое объединение. Оно, разумеется, не было легитимным. Если смотреть строго по уставу и канонам, наш собор был незаконным. Не к объединению привел он, а к еще большему расколу. И виной тому — Филарет и депутаты. Если бы не они, мы бы давно нашли общий язык и с Митрополитом Владимиром (Сабоданом), и с мировым Православием. Я всегда с большим уважением относился и к УАПЦ, и к Владимиру Яреме (нынешнему патриарху УАПЦ Димитрию — В. А.). Православные потеряли бы все храмы в Западной Украине, если бы не УАПЦ, благодаря которой Православие сохранилось на той земле.

— Но на соборе патриархом УПЦ-КП «решили считать» Мстислава, а Филарета — его заместителем. Какие отношения были между ними?

— Да никаких. Вы же понимаете, для чего это было сделано. Патриарх Филарета не переносил. Я чувствую большую вину перед Мстиславом, который сделал для меня очень много добра, хотя я действовал не по своей воле... Конечно, мне бы тогда не бояться — пойти на бойкот. Но как можно было выступить против, как утверждали депутаты, воли Президента? Приехав с Филаретом из Константинополя, мы должны были пойти к Мстиславу. Ведь патриарху депутаты предъявили ультиматум: либо принимаешь Филарета, либо остаешься в полной изоляции. Мстислав остановился тогда в гостинице «Жовтнева» и сразу же спросил, где Антоний. Я, конечно, боялся к нему идти, но пошел. Все объяснил, сказал о задании Президента, он отвечал: это несколько просветляет картину, но все равно ты достоин наказания. Я упрашивал принять Филарета, раз уж так получилось — он наотрез отказался. Червоний, Поровский, Скорик ходили к нему с тем же — бесполезно. Наконец, Мстислав смягчился: мол, он не против объединения, но для чего ему этот «заступник», над которым люди смеются во всем мире. Лишь перед отъездом Мстислава вынудили принять Филарета: наедине проговорили минут пятнадцать. А уезжая, патриарх попросил, чтобы его провожали без Филарета. Но Филарет все равно поехал в Борисполь. Так что их встречи всегда были вынужденными. Мстиславу просто некуда было деваться, хотя он не терпел ни Филарета, ни Романюка.

— Но почему и Романюка?

— Не знаю, может быть, из-за недостойного поведения Романюка в заключении, о чем были публикации, или сказывалась неприязнь, возникшая в Амеpике. Однажды патриарх похлопал меня по плечу и сказал: «Если вы хотите быть моим другом, то о Романюке мне больше не напоминайте». Вообще, Романюк находится под каким-то гипнозом Филарета, даже теперь, будучи уже патриархом, слепо делает все, что тот ему приказывает.

— Но почему местоблюстителем, а затем патриархом избрали именно его?

— Когда умер Мстислав, вдруг выяснилось, что Филарет не прочь занять его место. Против этого, как мне показалось, не возражал и Зинченко. А потому мне пришлось напрямую заявить «замаранному» претенденту: вы не можете быть местоблюстителем, поскольку Западная Украина сразу же от нас отколется. Ведь верующие лишь терпят его в епископате, но отнюдь не считают его руководителем. Филарет никогда не ездит ни во Львов, ни в Тернополь. Избрание Романюка — это был единственный выход из положения, чтобы сохранить единство УПЦ-КП. Тем не менее, на соборе депутаты предприняли мощную попытку протащить в патриархи кандидатуру Филарета. За него горой стояли Червоний, Поровский, Скорик и т. д. Не хочу обелять атеистический режим, уполномоченных и так далее, но скажу откровенно: даже коммунисты так не вмешивались во внутренние дела церкви, не оказывали на нее такого давления. На соборе Червоний встал у одного микрофона, Поровский — у другого и, как на сессии парламента, начали перекрестный огонь. Только демарш бывших епископов УАПЦ (мы вышли из зала) не позволил им протолкнуть в патриархи Филарета. Тогда они решили расправиться на соборе со мной. Лишь заступничество Ромнюка, только что избранного патриархом (он пригрозил передать нардепам свой патриарший куколь), укротило их рвение. Впрочем, может быть, сыграл свою роль и звонок Жулинского, который сказал, чтобы все — и Романюк, и я — остались на своих местах.

— Можно ли признать нормальным положение вещей, когда депутаты руководят церковью, от Президента звонят и указывают, кого на каких местах оставлять?

— У нас в Украине это нормально. Вмешательство внецерковных сил в дела церкви перешло уже всякие границы. Депутаты, Зинченко — постоянные гости Филарета, сидят на священных синодах и, по сути, руководят церковью, командуют архиереями. Зинченко даже распорядился, чтобы, скажем, архиепископа Спиридона убрали из Винницы. Филарета поддерживают и «силовые структуры»: он друг Недригайло, еще больший — Бориса Табачека, настоятеля Владимирского собора. Милиция совместно с филаретовцами предпринимает акции типа штурма Киево-Печерской Лавры.

Вообще, беда христианства в Украине заключается в том, что разные политические силы присосались к церкви и каждая пытается использовать ее влияние на людей в своих целях. Церковь не смогла вовремя от них отмежеваться. В итоге УАПЦ имеет своих политиков, УПЦ-КП поддерживает своих. Это беда. Если бы все конфессии собрались и сказали: хватит, пусть политики занимаются политикой, а у церкви свое предназначение — идти в больницы, школы, тюрьмы, богaдельни, детские дома,— тогда бы церковь не разрывали на части, и позиции ныне конфликтующих сторон сблизились бы. Поэтому я и ушел из УПЦ-КП: не хочу быть ширмой, за которой наживается чей-то политический капитал. В свое время я подписывал какую-то бумагу за Левка Лукьяненко. Теперь УПЦ-КП нужна прежде всего Червонию, Скорик, Поровскому, Зинченко и т. д.

— Вы говорите очень жестокие вещи. Согласитесь, вера — дело интимное. А лезть в души людей, спровоцировать раскол православных ради какого-то «политического капитала» — это уж слишком цинично.

— Увидите, они будут вновь выдвигаться по округам, где захвачены храмы, где у УПЦ-КП есть поддержка среди населения. Вот Богдан Тернопильский, насколько мне известно, выдвигается по Тернопольской области... Почему, скажем, Червоний, Поровский не едут в Восточную Украину? Ведь Поровский много работал в Крыму по его украинизации. Почему бы ему там не выдвинуться? Они лгут даже своим избирателям. Червоний, например, знает, что Ривненщина не поддерживает Филарета. И после собoра, приехав в Ривне, в глаза верующим заявляет: вы знаете, я на соборе голосовал за Романюка, а владыка Ривненский Роман поддержал Филарета. Это чтобы дискредитировать архиерея в глaзах людей. Хотя я свидетельствую: все было наоборот — на кандидатуре Филарета настаивал как раз Червоний. Трагедия наша заключается в том, что к церкви примкнули нецерковные люди. Больше-то им деваться некуда. И Поровский, и Чeрвоний — бывшие комсомольские работники, Зинченко, насколько мне известно, вообще на выборах проходил по демплатформе КПСС в Винницкой области. Ситуация изменилась, что же им делать? Они мудро решили — идти в церковь. И если бы они пришли в церковь с чистыми чувствами, с покаянием, это было бы замечательно. Но они пришли для того, чтобы опять властвовать и навязывать церкви свою неразумную политику. Я не уверен, что кто-либо из них вообще читал Библию. А священникам нардепы отвели неблагодарную роль: эксплуатируя патриотические чувства верующих, создавать шустрым парламентариям подспорье для выборов. А потому убежден: оставаться в этой церкви, лгать верующим — великий грех. Филарет получает гуманитарную помощь от бывшей армии ГДР, обувает и одевает казачков Червония, те штурмуют для Филарета храмы — вот вам пример взаимной поддержки. Недаром Поровский как-то польстил всесильному Филарету: дескать, как я вас раньше ненавидел! Но теперь готов стать перед вами на колени.

— А как ж патриарх УПЦ-КП Владимир (Романюк)?

— С нашим уходом у него уже нет поддержки среди епископов. И Филарет правит бал. По непроверенным пока сведениям, он делает все, чтобы Романюк спился.

— Но ведь не секрет, что, еще будучи епископом, Романюк любил закладывать за воротничок?

— Увы. Но после событий в Луцке у него был сердечный приступ, и он ограничил употребление спиртного. Я почему-то убежден, что Романюк уйдет. Я уважаю его как человека, который преследовался, и думаю, что он не захочет долго плясать под филаретовскую дудку.

— А почему Романюка так поддерживает УНСО?

— Честно признаться, не знаю, хотя Романюк действительно имеет на них большое влияние.

— Но вы ведь тоже участвовали в захватах храмов, например, в Тернополе?

— В событиях в Тернополе, даю слово, я не виновен. Я беседовал с епископами и священниками в церкви, когда Червоний дал команду казакам захватить дом епископа УПЦ Сергия. Сначала он выступил перед священниками с предложением организовать тернопольское казачество и объявить сбор средств для этих целей. Затем явился к Сергию, где были бухгалтер, сторож и прислуживающие женщины. Что-то сказал им — его, видать, обидели. Тогда казаки вступились за своего атамана. Силы были неравные, и после небольшой схватки казаки всех выбросили за ворота. Червоний еще послал нарочного к автокефальным священникам: мол, идите на подмогу, мы для вас дом отбиваем. Я сразу хотел уехать оттуда, но мою машину блокировали. Думаю, это была спланированная Червонием против меня провокация, чтобы представить меня как террориста: мол, где появляется Антоний, там непременно побоище. На следующий день здание УПЦ вернули.

— А сколько приходов сейчас в УПЦ-КП в Украине?

— Полторы тысячи. Это организация влиятельная лишь в Западной Украине. Если из УПЦ-КП выйдет Киевская епархия, которая насчитывает сто действующих приходов (еще сто на бумаге), то филаретовской церкви просто не будет. Я считаю, что дом на песке долго не устоит. Фальшь и ложь все равно откроются. Эта церковь неминуемо распадется.

— А почему вы не вернулись в УАПЦ или не пошли в УПЦ, как другие епископы?

— Я учился в семинарии Русской Православной Церкви, служил священником в ней десять лет... Я вернулся в каноническую Церковь, подальше от Филарета, его интриг и провокаций. Считаю, что Украина будет иметь свою автокефальную каноническую Православную Церковь, и таковой будет УПЦ митрополита Владимира (Сабодана). Церковь должна быть с народом, и если народ высказался за независимость, то к независимости должна идти и его Церковь.

Василий Анисимов.

«Независимость», 2 марта 1994 г.