Лилиана Чолич, министр просвещения Сербии. Вызов современного общества: в каком образовании мы нуждаемся

01.03.2005 archive, Вестник №42, Тема номера

Вызов современного общества: в каком образовании мы нуждаемся

Лилиана Чолич,
министр просвещения Сербии

Дорогие друзья, братья и сестры!
Повод, заставивший меня выступить с темой «Вызов современной эпохи: в каком образовании мы нуждаемся», заключается в факте, что между религией, образованием и наукой существует неразрушимая связь, если, конечно, мы согласимся с тем, что наука обладает настоящей ценностью только тогда, когда основывается на доброкачественном и этическом образовании и воспитании. Без образования нет науки, а без религии и нравственных постулатов, которые она устанавливает, нет элементарной человечности. Для нашей цивилизации христианская вера за исторический период, продолжающийся несколько веков, явилась исходной точкой образования. Просвещение у сербов, как и у других православных народов, в том числе и у католических, начиналось в церквах и монастырях. Из них выходили первые образованные люди, при приходских соборах основывались первые школы. Таких первых образованных людей на сербском языке называют просветителями. Имя существительное «просветитель» возникло от глагола «просветить», а слово «просвещение» употребляется для обозначения обучения и преподавания. Знание и образование во многих неславянских языках также ведут корни от слов «святость» и «свет», в смысле сияния божественного знания и мудрости. Необходимо спросить себя, что из этого сияния и его распространения сохранилось до настоящих пор?
Первые школы служили не только для получения знаний и интеллектуального развития личности, но в большой мере для духовного роста и приобретения нравственных качеств. В средневековой Сербии, история которой и ныне наполняет сербский народ гордостью, образование носило ярко выраженный воспитательный характер, и большую часть его содержания составляли моральные поучения. Их постигали, читая Священное Писание и святоотеческую литературу. Разумеется, развитие науки и культуры в мире приносило с собой новое содержание, так что оно обоснованно входило в школьную программу. В этом нет ничего, чему в любую эпоху надо было бы сопротивляться. Однако с включением новых научных дисциплин и предметов просвещение детей и молодежи не должно быть лишено тех элементов, которые необходимы для здорового духовного развития человека, не должно быть лишено той составляющей, которую никогда и никакого рода искусственная интеллигенция не сможет заменить и возместить.
К сожалению, мы являемся свидетелями того, что именно это и произошло. Религиозное образование выгнано из школ, а все это начиналось именно с распада царской России. В Белграде недавно вышла книга об одной из виднейших сербских семей — семье Миланковичей, которая подарила миру выдающегося ученого и православного верующего Милутина Миланковича.
Цитирую: «Это была богатая страна, Россия. В промышленном смысле невероятно прогрессивная, так что Европа испугалась русской промышленности, русской конкуренции настолько, что должна была подкупить большевиков, для того чтобы они разрушили страну. Боялись конкуренции. Потому что русский товар был — супертоваром, солидным, и не был дорогим. А еды было сколько угодно».
Милутину Миланковичу вера в Бога не препятствовала изучать космические и климатические явления и оставить после себя научное наследие большой ценности, точно так же как царской России православие не мешало быть передовиком в хозяйстве. Наоборот, ее экономический застой и провал начались тогда, когда она отреклась от Бога. Дальнейшее развитие русской научной мысли и ее результаты, хотя и заслуживают уважения, не повлияли значительно на всеобщее общественное процветание.
Вот конкретное эмпирическое подтверждение того, куда ведет наука без веры и Божьего благоволения! Нравственные христианские принципы в образовании заменены так называемыми точными псевдонаучными фактами и объяснениями необъяснимого. В Америке и развитых европейских государствах существует сильная тенденция свести образование к простой материалистической составляющей. Интеллект становится товаром с потребительской стоимостью, единственная цель которого приносить прибыль, а образование должно поддерживать эту тенденцию.
Воспитание достоинства, представление о человеке как о духовном существе и возвращение духовных ценностей в учебные заведения — это для них нежелательные элементы, и каждого, кто посмеет стремиться к этому, общественное мнение встречает в штыки. Как министр образования Сербии, который из-за такой позиции был вынужден подать в отставку, я испытала это на собственной шкуре.
В самом начале своего служение на посту министра я столкнулась с проблемой, называемой «игровая школа», которая к нам прибыла в качестве импортного товара из стран так называемой развитой демократии. Выяснилось, что согласно этой новой системе дети в течение начального образования должна забавляться и развлекаться, что свобода поведения является лучшим стимулом к развитию их потенциалов. Серьезные занятия и дисциплина как предпосылки для получения знаний стали второстепенными.
В Белградской ежедневной газете «Политика» 22 ноября опубликован репортаж под заголовком «Словенская школа — ученики бьют преподавателей». Из этой статьи мы узнаем, что в Словении 44% учителей и преподавателей подвигнуто физическому насилию со стороны учеников.
Еще недавно, когда мы жили в совместном государстве, Словения другим республикам тогдашней Югославии служила примером мудрой организации и управления. От одной из проведенных катастрофических реформ образования словенцы просто уклонились, наблюдая, к каким результатам эта реформа приводит в других областях государства.
Желая показать, что я не противник реформ, я подчеркивала, что Сербия последует словенскому примеру, потому что, в отличие от большинства других посткоммунистических государств Европы, к вопросу о приспособлении образования к европейской модели она приступила весьма осторожно. Я терпела жесткую критику, потому что пожелала последовать примеру Словении, которая якобы в недостаточной степени внедрила европейскую образовательную модель.
Школа сначала потеряла воспитательно-этическую роль, и сейчас постепенно теряет образовательную. Уровень общих и, соответственно, научных знаний молодого поколения становиться все ниже. Это я как профессор университета знаю на основании личного опыта.
Критику современных образовательных тенденций можно услышать из высших общественных кругов. Недавно принц Чарльз выразил неудовлетворенность великобританским образованием, которое ставит ребенка в центр и обучает его, как можно добиться успехов без приложения усилий и использования врожденных способностей. Авторитетный великобританский историк Гарри Гердер в предисловии ко второму изданию книги «Европа в XIX веке» подчеркивает, что нужно писать все больше и больше, чтобы наше сознание осталось на одном и том же уровне, потому что историки больше стараются приспособиться к духу времени, чем представить факты или дать новые толкования.
Великобритания в этом отношении является всего лишь типичным примером современной европейской образовательной практики. Современные методы образования уже отрицательно сказываются и в других средах. Это осознают и сами авторы таких экспериментов. Но вопреки этому государства, которые уже внедрили эти методы (и вполне ясно, что сами от них откажутся), с невероятным упорством стараются внедрить свои подозрительные образовательные принципы в других странах. Для этих целей путем предоставления кредитов и дотаций выделяются огромные средства, которые с радостью встречают в небольших и бедных государствах, готовых сделать все для того, чтобы скорее дотянуться до Вавилонской башни, называемой Европейский Союз.
В качестве министра образования я вела многие беседы с иностранными дипломатами и представителями различных международных институтов. То, что особенно раздражало меня, — это навязывания способа использования полученных денег, в том числе даже кредитов, которые народ должен возвращать. Более 70% мы должны использовать на реформу образования, стратегию которой не имеем свободы сами определять, и она поступает к нам в пакете со средствами и через иностранный консалтинг.
Я чувствовала себя капитаном корабля, у которого каждый день пытаются вырвать руль из рук. Моя душевная энергия в основном растрачивалась на препирания. Любое мое действие встречалось в штыки. Напрасно я объясняла, что по официальным статистическим данным каждый третий ребенок в Сербии не имеет трехразового питания, что даже в самом Белграде есть школы, в которых крыша протекает, что огромное количество школьных зданий в Сербии старше ста лет. Нельзя было говорить языком фактов. Я удивлялась, как может быть, что такие простые вещи не понимают.
Наконец я поняла. Люди, предлагающие нам новую модель образования, хотя и училась в демократических и либеральных государствах, а некоторые из них приобрели и высшие академические звания, рассуждают как компьютер: имеют свою умственную программу, и для них не существует больше ничего вне этой программы.
Не думаю, что они нарочно были злоумышленниками. Они просто другим не могут передать то, чего сами не получили. Невозможно пустотой собственной души восполнить души других. Тем более, если они утверждают, что души не существует. Бездуховное образование сформировало политиков, профессоров, ученых такими людьми.
Наркомания, детская беспризорность, нарушения сексуального поведения, возрастающее количество выкидышей у учениц и венерические болезни достигают устрашающего роста. А про одну из самых тяжких повальных болезней говорят, что она создана в лаборатории. Ее создатель, явно выдающийся ученый, но с огромной моральной ущербностью души, не верит в другого создателя, кроме себя самого, не верит в Того, перед Кем должен будет расплачиваться за свое злодеяние. Если бы было иначе, СПИД никогда не явился бы на этом свете.
Чтобы понять, какое образование детям нужно сегодня, необходимо понять, какое образование им хотя бы не нанесет ущерба. Разрекламированные права человека и свобода личности представляют зачастую непреодолимое искушение для молодых людей, которым без духовного равновесия и моральной основы трудно будет его одолеть. По официальным данным из уже далекого 1988 года, обычный ребенок в Америке до шестнадцати лет на телевидении видит 18000 убийств, а до восемнадцати — 350 000 раз коммерческую рекламу. Хорошо известно, что с того времени и Европа достигла этих цифр.
Не является ли это доказательством того, что в наше время моральные уроки и духовное лекарство нужны больше, чем когда бы то ни было, в качестве единственной защиты от зла, проникающего со всех сторон в душу современного человека. Дети сегодня только в школе могут научиться быть людьми. Вспомним, как писал в своем дневнике Федор Достоевский: «Положим, что с помощью денег сделаете не только учителей, но в конце даже и ученых, но все-таки не сделаете людей. Что имеете оттого, что кто-то ученый человек, если он не настоящий человек на своем месте».
Как верующая православная христианка, я часто спрашиваю себя, как люди, лишенные веры в Господа Бога, могут вообще осознать, что такое добро и зло? Тогда вспоминаю о том, что Всевышний заботится обо всех своих существах, в том числе даже и о тех, которые не осознали Его. Несомненно, это является причиной того, что молодые люди сегодня массово начинают приходить в Церковь, ища в вере содержание, которого им не хватает как в собственных семьях, так и в учебных заведениях.
Три года тому назад в Сербии церковные предметы вернули в школьную программу, но ученикам оставили возможность выбирать между посещением уроков вероучения и нововведенного предмета «Гражданское воспитание». Школьные власти всеми возможными способами поддерживали именно «Гражданское воспитание», рекламировали его через все средства массовой информации, для этого предмета в Сербию поступали огромные дотации, а вероучение оставалось одиноко скучать в углу.
Много раз перед иностранными партнерами я вынуждена была отстаивать вероучение. Они говорили, что религиозное образование приводит к делению между учениками. Я объясняла им, что у каждой религии есть свое содержание, но христианская вера согласно евангельской заповеди учит любви ко всем людям. На практике делалось все, чтобы дети не приняли вероучение. При этом отбрасывался факт, что, по официальным данным, почти 90% населения Сербии назвалось верующими. Это побудило меня исключить из программы восьмого класса начальной школы урок «Происхождение и развитие человеческого вида. Сходность человека с человекообразной обезьяной. Предки сегодняшнего человека». Речь шла о всего лишь двух школьных уроках, которые должны были быть посвящены этой теме. Впрочем, по действующей программе в рамках начального образования в Сербии теория об органической эволюции Ламарка и Чарльза Дарвина изучается в шестом классе целых двенадцать школьных уроков.
Как я уже сказала, одной из причин моего решения было уважение к религиозному самоопределению большинства населения, но, помимо этого и прежде всего, моя собственная глубокая вера в Создателя и чувство христианского долга. Верить втайне и не отстаивать веру явно — недопустимое лицемерие.
Известие о моем поступке обошло весь мир, хотя учению Чарльза Дарвина столько места в начальном образовании, вероятно, не дает ни одно государство. Я оказалась выставленной у позорного столба, и со мной не только правительство, но и вся Сербия стали в фокусе мирового внимания. Давление было огромное. Протесты приходили со всех сторон: свыше пятидесяти неправительственных организаций, Сербская академия наук, Институт биологии, многочисленные так называемые видные сербские интеллигенты требовали моей отставки, перед зданием министерства были организованы митинги протеста. И речь шла об уроке про человекообразную обезьяну, из которой якобы произошел человек, с чем я просто никак не могла согласиться.
Тогда меня не было в Белграде, и в мое отсутствие было принято решение спорный урок вновь включить в школьную программу. Такого рода решение я собственноручно никогда не подписала бы. Возвращение урока о теории Дарвина некоторые иностранные средства массовой информации оценили как возвращение здравомыслия в Сербию. Однако травля против меня не прекращалась, и меня заставили уйти в отставку.
К власти я никогда не стремилась, она меня никогда не интересовала. Министерскую должность я приняла только потому, что считала, что речь идет о миссии, от которой мне нельзя отказаться. Мы обязаны передавать детям веру, если она у нас есть, и истину, если сами ее знаем. Истина — это неопровержимые факты, без пробелов и нелогичностей. Теория эволюции не является таковой. О ней свой суд высказали многие авторитетные ученые — биологи и геологи.
Однако есть неоспоримый факт, который каждый нормальный человек осознает: мир перешагнул через границу допустимого, и дальше некуда идти. Поэтому он должен повернуться назад — к своей человеческой и богоугодной сути, где образование опять будет просвещением и наука будет уважать этические постулаты, где в лабораториях не будут выдумывать новые болезни, создавать оружие массового уничтожения неповинных людей под предлогом мнимой защиты их человеческих прав, клонировать людей. В противном случае основного права человека — права на существование — больше не останется. Тот, кто искусственным путем начнет создавать живые существа, будет пользоваться неограниченными возможностями делать с ними, что хочет. Такому отвратительному проекту Господь Бог является препятствием и все благоразумные люди, верующие в Него и желающие быть с Ним, исполняя Его спасительные заповеди.
Тут вспоминаются слова, которые приписываются одному из самых известных умов мировой философской мысли — Иммануилу Канту: «По звездному небу над собой и нравственным постулатам в себе я знаю, что Бог существует — для меня и во мне».

Архимандрит Антоний. Христианин и государственная власть.

Архієпископ Варфоломій: “Ще з шкільної парти я любив історію”