Митрополит Минский и Слуцкий Филарет. Традиции, обычаи, нравы: камни преткновения или связующие нити поколений?

01.10.2004 archive, Вестник №37, События

Традиции, обычаи, нравы:
камни преткновения или связующие нити поколений?

Митрополит Минский и Слуцкий Филарет,
Патриарший Экзарх всея Беларуси

Ваше Блаженство, Блаженнейший Владыка Владимир, Митрополит Киевский и всея Украины! Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыка Агафангел! Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, дорогие отцы, братия и сестры, досточтимые участники и организаторы Успенских чтений!
Сердечно приветствую всех с Отданием праздника Успения Пресвятой Богородицы. Очередной раз мы встречаемся под Покровом Преблагословенной, осеняемые великой тайной восшествия Приснодевы Марии в Отчее Лоно, в Царство Отца и Сына и Святаго Духа.
Мне кажется, сегодня, когда мы открываем работу нашего форума, для нас особым смыслом исполняются слова церковного песнопения, обращенные к Пресвятой Богородице: «В Рождестве девство сохранила еси, во Успении мира не оставила еси…».
В этом чуде мы видим воплощение одной из незыблемых и основополагающих традиций Творца, которые Он установил в Своем взаимном общении с человеком. Это традиция постоянства и неизменности любви, нисходящей от Бога с Небес на землю и восходящей в молитве от земли на Небо. В Успении Пресвятой Богородицы мы видим чудо взаимной любви Творца и Его Чистейшего создания, сохранившего Свою чистоту, плодом которой стало рождение Нового Адама и спасение рода человеческого.
Знамение Святого Успения сопровождает наши чтения уже в течение четырех лет. В нынешнем году мы светло празднуем это торжество уже не только в Свято-Успенской Киево-Печерской Лавре и Киевских духовных школах, но и в пределах Одесской епархии в ее Успенском монастыре и семинарии. Такое расширение географии достоименитых чтений одновременно и радует, и налагает особую ответственность на их участников, ибо, кроме просветительского, наш форум приобретает еще и миссионерский дух.
Поэтому позвольте мне начать свои размышления с попытки рассмотреть, что же общего в миссионерском плане объединяет все поколения людей, жившие на земле от сотворения мира.

Миссия поколений состоит в том,
чтобы соединять времена.

«Мы владеем всем тем, что дал нам в наследие Господь Бог наш», — говорит один из героев Писания (Суд. 11: 24). Это знаменательное слово «наследие» несет в себе двойственный оттенок восприятия. С одной стороны, оно говорит о некоем наследстве, то есть совокупности имения и жизненных наставлений, которые передаются от одного поколения к следующему.
С другой стороны, его корень указывает на предстоящий путь, который надлежит пройти новому поколению. Вначале оно будет идти след в след за предыдущим, а потом — самостоятельно, в свою очередь прокладывая тропу для начала пути новой генерации. Так соединяются времена, следующие одно за другим по стопам человечества, грядущего из небытия в Вечную Жизнь.
Мне думается, что мы пользуемся словом «времена» в том случае, когда пытаемся выделить некий исторический фрагмент из общего непрерывного потока времени, чтобы осмыслить его. Если можно так выразиться, «времена» — это отрезок времени, получивший человеческую характеристику. Мы говорим «трудные времена» или «благословенные времена», мы восклицаем «о времена, о нравы!»… В этом смысле собственные «времена» каждого поколения всегда немного отстают от жизни этого поколения. Они следуют за ним по пятам, но все же отстают на то расстояние, с которого можно сделать первое заключение о том или ином моменте быстротекущего и безличного времени.
Не только о людях, но и о временах жизни человеческих сообществ сказано Господом Иисусом Христом, что «по плодам их узнаете их». Это значит, что каждое поколение живет в том времени, которое наследует, а свои собственные времена оно лишь сеет и взращивает. Пожинать плоды этой нивы, то есть жить в той среде, которую создали старшие, предстоит уже их наследникам. И горе тем, к чьему наследию относится риторический вопрос Спасителя о том, «собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?» (Мф. 7; 16).
Наверное, в этом и состоит главная причина пресловутого конфликта поколений. Молодые пренебрегают временами, которые приготовили для них отцы, потому что не находят для себя истинной ценности в полученном наследии.
Древние говорили: «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина». Однако Творец устами пророков Иеремии и Иезекииля запретил в наследи Своем пользоваться этой пословицей.
«Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается», — так сказал Господь (См. Иез. 18; Иер. 31; 29-30). Но, как всегда, за отдельным человеком и за целым поколением остается свобода выбора: продолжать ли пути отцов или изменять их; от благочестивого к беззаконному или от греховного к праведному. Именно в этом и состоит, на мой взгляд, процесс формирования традиций, которые, подобно извести в кирпичной кладке, связывают времена и поколения. Вот только связь эта бывает разного духа, и в зависимости от этого она может иметь противоположную суть:

Оковы греха или узы любви

По-латински слово «traditio» означает «передача». В русском тексте Писания это латинское слово, естественно, не встречается. Оно выражено понятием «наследие», отчего я и уделяю ему сейчас столько внимания, ибо таким образом тема нашего форума расширяется до размышлений о том, что в духовно-нравственном и религиозно-культурном плане мы получили в наследство от наших отцов и что унаследуют после нас наши потомки. В этом расширенном смысле я и намерен далее рассуждать о традиции.
О примерах христианских, нравственных, культурных и иных созидательных традиций можно говорить бесконечно. Чтобы избежать этого, расскажу лишь о том, как на очередном международном богословском форуме в кулуарном разговоре один протестантский пастор сказал: «Владыка, мы, западные христиане, лишь потому можем позволить себе перемены, новшества и эксперименты в религиозной сфере, что чувствуем за своей спиной незыблемую и неизменную традицию Православия. И мы знаем, что в любой момент, когда нам становится тяжко, мы можем опереться на нее, как на несокрушимую стену».
Однако сегодня не только православная, не только христианская, но вся библейская традиция, все духовное наследие Творца переживает небывалый по мощи напор тьмы века сего. Традиция атакуется снизу, через враждебные обычаи и испорченные нравы. Наглядный и, как мне кажется, весьма символичный пример у каждого из нас буквально на слуху, потому что речь пойдет о житии преподобного Серафима Саровского, 100-летие канонизации и 250-летие со дня рождения которого праздновались совсем недавно.
Духовный путь преподобного Серафима вместил все основные виды монашеского подвига: непрестанную молитву, столпничество, безмолвие, затвор, старчество. Он был облечен дарами исцеления и пророчествования, его служение Богу и людям совершалось под непосредственным водительством Пресвятой Богородицы. Дивный Саровский старец стал живым воплощением многовековой христианской традиции и библейского Боговедения.
Но однажды этот светоч православной жизни подвергся жесточайшему нападению со стороны троих православных соотечественников — местных крестьян — и избежал кончины лишь чудом, находясь в течение недели между жизнью и смертью. Все последующие годы он был согбен из-за полученных тяжких травм, но остался верен православной традиции до конца: простил преступников, потребовал их не наказывать, а на искалеченной спине носил котомку с песком и отвечал на недоуменные вопросы: «Томлю томящаго мя».
Было бы наивно думать, что эти крестьяне были какими-то извергами. Просто, по обычаю, бытовавшему среди немалой части жителей среднерусских лесных раздолий, они нередко «баловались разбоем» на больших дорогах. Вместо того чтобы порадоваться «о принесших и их же ради принесоша» свои скромные дары Саровскому подвижнику, они, согласно обычному для себя стереотипу поведения, решили ограбить пустынножителя, экспроприировав якобы имевшееся у него сокровище. Идея грабежа была, вероятно, частью их порочного нрава, который питался чуждым христианства обычаем.
Тем не менее прошло несколько десятилетий, и вот уже российский элитарный поэт-интеллектуал, баловень «серебряного века» написал в своей революционной поэме: «Запирайте этажи — нынче будут грабежи!..». Как говорили древние римляне, sepienti sat — разумеющему достаточно.
Так к жизни оказалась призвана новая традиция, сформулированная для «просвещенного общества» западноевропейскими вольнодумцами. Она оказалась по сердцу не только русским, но и европейским простецам, склонным к разбою, и породила в XX столетии две мировые войны, нескончаемые революционные смуты, красные и коричневые диктатуры, террор и неисчислимые трагедии, свидетелями и участниками которых были, по меньшей мере, четыре поколения наших соотечественников.
В принципе, те трагические судьбы, которые постигли три столпа российской державности — я имею в виду отказ от самодержавия, гонения на Православие и извращение такого понятия, как народность, — не были беспрецедентны в хрониках человеческого рода, в библейской истории в целом.
После десятилетий Вавилонского пленения и первых попыток ответить на вопрос, как возродить и обустроить разрушенный Иерусалим и субботствующую землю своего наследия, священник Ездра услышал от Господа причину причин всех национально-государственных трагедий: «Когда Я уготовлял век, прежде нежели он был, для обитания тех, которые живут ныне в нем, никто Мне не противоречил, — услышал Ездра слова Творца. — А ныне, когда век сей был создан, нравы сотворенных повредились… И рассмотрел Я век, и вот, оказалась опасность от замыслов, которые появились в нем» (3 Езд. 9: 18-20).
Итак, чтобы останавливать возникающие во все времена и во всех народах опасные замыслы, механика разрушения, которая заложена в порочных нравах, в развращенных обычаях и в чуждых традициях, направляется Промыслом Божиим, согласно внутренней логике ее развития, на тех, кто сам стремится к разрушению «старого мира».
Такое случается со скорпионом: когда его ярость уже не находит выхода ни на что живое, он поражает в голову самого себя. Так революция уничтожает своих творцов. Так мифологический Хронос страха ради пожирает своих детей.
Так что же произошло с нами в XIX и XX веках: гибель богов или торжество веры?
Пасхальное исповедание наше дает твердый и однозначный ответ:

«Призванные к вечному наследию
получили обетованное» (Евр. 9; 15).

Именно эти слова Апостола Павла определяют в одном предложении основные духовные итоги самого жестокого столетия, каким стал XX век, завершающий вторую тысячу лет от Рождества Христова.
Мы видим и свидетельствуем, что живая традиция Православной Церкви не умерла. Она и не может умереть, ибо сказано Спасителем: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16; 18). Степень ее востребованное обществом — вот что является предметом пререканий и сегодня, и сто, и двести лет назад. Для себя вся полнота нашей Церкви уже определила смысл и итоги пережитого в XX столетии и запечатлела свой вывод на иконе Собора новомучеников и исповедников Российских, в ее ликах и клеймах, изображающих события гонений и подвигов.
В книге Иисуса, Сына Сирахова есть слова ее автора, которые в определенной степени отражают характер миссии Православной Церкви в период гонений и «заморозков». «Много бессонного труда и знаний положил я в это время, — пишет библейский повествователь, — чтобы довести книгу до конца и сделать ее доступною тем, которые… желают учиться и приспособляют свои нравы к тому, чтобы жить по закону». Вся история нашей страны, история рода человеческого — это летопись отхода от наследия Божия и возвращения к нему.
Эти движения народных нравов можно было бы сравнить с движением маятника в сторону десницы Господней или в сторону шуйцы лукавого, если бы его колебания не были столь неритмичны, а исторические периоды движения не отличались различной протяженностью: от нескольких веков до нескольких дней.
Благо Отечества нашего состоит в том, что в нем всегда сохраняется малый остаток, верный отеческой православной традиции. Святейший Патриарх Алексий в начале 90-х годов говорил, что за тысячу лет Православие вошло в хранилища генетической памяти наших соотечественников, и нужно лишь время, чтобы оно возродилось и принесло плоды.
Сегодня мы свидетельствуем об истинности этого убеждения, и нас не смущают социально-психологические парадоксы наших дней, когда в центре Москвы одновременно существуют воссозданный храм Христа Спасителя с иконой Царственных страстотерпцев и усыпальница вождя, ушедшего в путь всея земли, но так и не преданного родной земле. Такое сосуществование свидетельствует, что мы уже совершили свой Исход из духовного рабства и странствуем по пустыне, чтобы преодолеть рабскую традицию и изжить обычаи несвободных. А значит, нам еще предстоит много учиться и приспосабливать свои нравы к тому, чтобы жить по закону Божию.
Впрочем, парадоксальными бывают и внутрицерковные, а вернее — околоцерковные процессы, особенно в столь сложные и суетные времена, какими представляются наши дни. Эти парадоксы порождены не общими категориями, какими являются традиции, обычаи и нравы, но их своеобразным преломлением в сознании личности. Позволю себе привести пример того, как противоположные традиции пытаются ужиться в одном мировоззрении или, образно говоря, как современному церковному сознанию предлагают делать выбор:
Симфония церковного пения
или «музыка революции»?

Не секрет, что интерес к монархическим династиям и к монархии как способу правления сегодня обострен. Прославление со святыми Царственных страстотерпцев и споры об их останках составляют одну сторону процесса. Другой стороной этой медали является неомонархическое движение, требующее почти немедленного восстановления самодержавия в России.
Под эту программу создается специальная идеология и подыскиваются соответствующие идеологи. Деятельность неомонархистов строится по революционно-партийному сценарию: по всей стране и в ближайшем зарубежье формируются первичные ячейки, агитация ведется преимущественно среди непросвещенных слоев населения и первыми ее жертвами становятся, как правило, религиозные неофиты.
Удивительно, но активисты этого движения пытаются прикрывать его «ревностью о вере», «заботой о чистоте Православия», «охранением веры отцов от модернизма» и так далее. Не имея ни глубоких знаний в области истории Церкви и богословия, ни систематического религиозного образования, ни достаточного духовного опыта, эта «группа товарищей» на деле усиленно компрометирует не только историческую идею православной монархии, но и основополагающие принципы церковно-государственной симфонии. А они, как известно, строятся на добродетели послушания.
Но как можно предполагать верность нынешних неомонархистов предполагаемому самодержцу, если они не проявляют даже элементарного церковного послушания?! Не слушающий Соборного гласа Церкви, ни слова Патриарха, ни мнения Священноначалия, которых видит пред собою, как может хранить верность и послушание самодержавному правителю, которого не знает?
До первой своей прихоти, когда она не совпадет с монаршей волей…А далее разнесется вопль по Руси, мол, царь — не настоящий, и новые революционные смуты захлестнут землю…
Премудрый Екклезиаст изрек в свое время, что «сердце царя — в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его». Так не следует ли предоставить Промыслу Божию совершение исторической правды, а не вынуждать Церковное Священноначалие исполнять требования некоторых любителей истории Российского средневековья?
Думаю, что сторонникам революционных преобразований в лоне Церкви следовало бы в большей степени прислушиваться и к следующим словам Книги Притчей: «Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца» (Притч. 21; 1).
Церковная традиция основывается на соблюдении, в первую очередь, прав Господа в отношении человеческой истории. И подменять эту многовековую традицию лоббированием частных мнений отдельных исследователей старины никому не будет позволено. Революции в Церкви нет, не было и не будет!
Но для этого личность христианина должна быть свободна во Христе и готова с глубоким осознанием своей ответственности исповедать, вторя Псалмопевцу:
«Господь есть часть наследия моего
и чаши моей» (Пс. 15; 5)

Божественное наследие неотделимо от чаши, которую необходимо принять и испить. Эта чаша триедина, ибо прообразована евангельскими событиями Тайной вечери, Гефсиманского моления и Голгофских страданий. Мы не призваны к выбору одной из них. Мы призваны принять и радость Евхаристии в Сионской горнице, и смертельную скорбь в саду на Елеонской горе, и Божественную кровь, пролитую распинателями.
Прислушаемся к тому, как выразил священный трепет этого всецелого соединения со Христом приснопоминаемый раб Божий Сергий Аверинцев в своем «Стихе об уверении Фомы»:
«Глубину Твоих ран открой мне, / покажи пронзенные руки — / Сквозные раны ладоней, / просветы любви и боли. /Кровь за кровь и тело за тело, / и мы будем пить от чаши; / Блаженны свидетели правды, / но меня Ты должен приготовить.
… Ты назвал нас Твоими друзьями, /и мы будем пить от чаши, / Ты был мертв и вот жив вовеки, / в руке Твоей ключи ада и смерти; / блаженны, кто верует, не видев, /но я ни с кем не поменяюсь».
Верю, что автор этих пронзительных слов теперь уже знает из первых уст, насколько близкими оказались они апостолу Фоме, от имени которого поэт исповедал свою веру.
И мы знаем, что почти два тысячелетия, прошедшие от дней тех Евангельских уверений, не разделяют, но объединяют их друг с другом, и нас с вами, и нас с ними. Ибо все мы — наследники Единой Чаши, и, по слову, сказанному Боговидцем и Законодателем Моисеем, Божественный Владыка пройдет посреди нас, простит беззакония наши и грехи наши и сделает нас наследием Своим

01.10.2004. КИЕВ. Ректор Киевской Духовной Академии и Семинарии проф. прот. Николай Забуга вручил именную стипендию студенту Киевской академии, сотруднику Пресс-службы УПЦ Владимиру Свистуну

Блаженнейший Владимир, Митрополит Киевский и всея Украины: «Преступление в Беслане не имеет права на оправдание»